Мы все умрем

«…...нет ничего, что могло бы с большей легкостью увести слабые умы с прямого пути добродетели, чем идеи… что нам нечего бояться и не на что надеяться после этой жизни, так же, как мухам или муравьям…», — писал Рене Декарт в «Рассуждении о методе». Для французского философа животные были всего лишь сложными механизмами без души и разума — существами, которые не способны ни мыслить, ни страдать, ни осознавать себя, ни постигать утрату смерти. 

Если насчет мух и муравьев философ, возможно, был прав, то с высшими позвоночными животными Декарт мог ошибиться. Слоны задерживаются у останков сородичей, вороны устраивают «поминки», дельфины долго не отпускают тела умерших сородичей — эти наблюдения заставляют задуматься: вдруг это не что иное, как потребность обозначить утрату, ритуал? Если животные ритуализируют смерть, значит ли это, что они осознают смерть в той же мере, что и человек? Или хотя бы в какой-то мере?

Слоновьи похороны

В 2024 году исследователи из Индии описали пять захоронений индийских слонят на чайных плантациях. Эта публикация стала первым научно задокументированным свидетельством ритуализации смерти у животных. Непосредственно процесс ученые пронаблюдать не смогли, но, судя по характерным следам и экскрементам, в похоронной процессии участвовало все стадо: ночью оно долго несло трупы слонят до ирригационных канав, затем закапывало их и вокализировало примерно 30-40 минут после похорон. Впоследствии стадо обходило место захоронения стороной, хотя раньше постоянно пользовалось близлежащими тропами.

Хотя эта публикация — единственный пример строгого научного описания ритуала смерти у животных, зоологи часто заставали слонов за крайне подозрительным поведением. Есть много литературных и случайных свидетельств, когда эти животные подолгу оставались с умирающим или погибшим сородичем, а потом возвращались к месту его гибели. В одном из экспериментов слоны отличали останки сородичей и проявляли к ним больший интерес, не особенно интересуясь при этом костями других крупных животных. 

Интерес к останкам сородичей отмечают не только у слонов, но и у других высших млекопитающих — шимпанзе. В отдельных случаях исследователи описывают также попытку «прикрыть» тело погибшего листьями и ветвями. В заповеднике Чимфунши, например, ученые зафиксировали то, что они сами назвали «похоронным обрядом»: после гибели одного из молодых самцов рядом с ним долго оставалась приемная мать, которая затем почистила ему зубы. Не только матери приматов скорбят по детенышам, но и наоборот: детеныши после смерти матерей тоже ведут себя необычно, много вокализируют, теряют аппетит, а в редких случаях и вовсе доводят себя до истощения и умирают.

Что сообщали о смерти разговаривающие приматы? ↓

Один из самых известных случаев, когда примат описал смертность своими словами, произошел в 2014 году. Горилла Коко, умевшая говорить на языке жестов, подслушала телефонный разговор. Разговор шел о смерти друга Коко — комика Робби Уильямса. Коко показала два жеста — «женщина» и «плач», — а затем, горюя, отгородилась от всего мира. Когда умирающего детеныша другого известного говорящего примата, шимпанзе Уошо, забрали из вольера и так и не вернули, она жестами потребовала от исследователя Роджера Фоутса ответа: «Малыш?», на что Фоутс ответил: «Малыш мертв, малыша больше нет, с малышом покончено». По словам Фоутса, «Уошо опустила руки на колени. Она отошла в дальний угол и отвернулась, ее взгляд был пустым».

Горюющее поведение наблюдается и у водных млекопитающих. Кашалоты собираются вокруг погибшего, демонстрируя признаки стресса, а самки дельфинов иногда носят тела мертвых детенышей на спине или в пасти. Один из самых ярких случаев специфического поведения у китов — история косатки Талквы, которая после гибели своего детеныша проплыла еще более 1000 миль в течение 17 дней, толкая его головой.

Случайные описания траура у животных встречаются повсеместно: со слов владельцев большая часть собак теряет аппетит и испытывают стресс после утраты собаки-компаньона; волки хоронят волчат; сороки, наткнувшись на погибшего сородича, собираются вокруг него стаей и вокализируют; парнокопытные пекари навещают трупы в течение 10 дней после смерти, пока останки не съест хищник.

Но ни одно из описанных поведений, строго говоря, не является подтверждением ритуализации смерти или хотя бы ее осознания. Трактовка этих наблюдений остается неоднозначной. Носить с собой мертвого детеныша не значит скорбеть по умершему, интерес к останкам сородичей не свидетельствует о четком осознании смерти сородича, да и груминг (например, чистка зубов погибшему шимпанзе) может быть сбоем в социальном взаимодействии, а не погребальным обрядом. 

Чтобы не попасть в ловушку трактовок, стоит сформулировать другой вопрос: что значит быть смертным? Какие умственные способности нужны, чтобы осознать небытие?

Что значит быть смертным

Концепция смерти раздваивается на то, что физиологично и объективно — «мертво», и абстрактное понятие — «смертно».

С первым редко возникают сложности. Понимать, мертво другое животное или нет, для многих видов жизненно важно: хищники должны понимать, что жертва не ответит на атаку, а жертвы, напротив, должны понимать,

только когда мертв

. Реакция на смерть в том или ином виде есть у большинства живых организмов. Муравьи удаляют из муравейников мертвых сородичей просто потому, что те стали выделять олеиновую кислоту. Той же кислотой можно пометить и изначально неживые объекты, например камушки, и муравьи исправно вынесут из дома и их. В животном мире трупы поедаются или закрываются листьями и землей. Некрофобия и некрофорез — две типичных поведенческих реакций на смерть. В первую очередь это реакция на путресцин, главный «запах смерти». Запах путресцина доказано вызывает у приматов отвращение и провоцирует бегство. Но любые из этих реакций — инстинктивны. Они не требуют обучения и служат, в первую очередь, целям гигиены и выживаемости.

Тем страннее, что в ряде случаев даже сильный запах смерти для приматов не помеха: та же переноска мертвых детенышей противоречит логике инстинкта. Мать чувствует резкий запах (хотя есть свидетельства о снижении обонятельной способности самок приматов после рождения), но по какой-то причине игнорирует его. Тут, согласно некоторым исследователям, и проходит зыбкая граница между буквальным «мертво» и абстрактным «смертно».

Понять небытие

Какие когнитивные навыки нужны, чтобы осознать смерть как абстрактное понятие?

это направление науки о смерти, изучающее реакции на смерть у животных

выделяет несколько основных условий, которые должны соблюдаться, чтобы животное могло осознать смертность:

• обучение и экстраполяция — способность переносить имеющийся опыт на будущие события;
• самосознание — понимание себя как живого, осознанного субъекта;
• признание сознания других — понимание, что и у других представителей вида есть внутренний мир;
• эмпатия — способность сопереживать; 
• абстрактное мышление — смерть это когнитивное усилие, ведь нужно представить довольно сложное явление, несуществование. 

Способность к обучению и экстраполяции, то есть к применению усвоенных правил в новых контекстах, доступна не только приматами или другим высшим позвоночными: обучаться способны, например, и головоногие. 

С самосознанием уже сложнее. Наука до сих пор не до конца понимает, как работает и чем является сознание — даже у человека. Считается, что если вид способен накапливать и использовать опыт, то его можно считать сознательным, а по другим определениям сознательность — способность к чувственным переживаниям вроде боли или наслаждения. В 2012 году группа нейробиологов и нейрофизиолгов подписала Кембриджскую декларацию о сознании животных, в которой заявили, что наличие неокортекса — необязательное условие для сознательности. В апреле 2024 года право на сознание у позвоночных, головоногих моллюсков, десятиногих ракообразных и насекомых  закрепили в Нью-Йоркской декларации.

Три главных тезиса которой гласят: ↓

Самый известный тест на самосознание — зеркальный. Он проверяет, способно ли животное узнать себя в отражении. К узкому кругу видов, способных его пройти, относятся человекообразные обезьяны, в частности, шимпанзе, а также сороки, косатки, дельфины и слоны. Но напрямую связать зеркальный тест с самосознанием сложно. Кроме того, зеркальный тест проходят даже животные, которых традиционно не наделяют выдающимися умственными способностями — рыбки-губаны. По-хорошему, зеркальный тест скорее отвечает на вопрос «осознает ли животное себя как физический объект»: способность сознавать свое тело — это еще не самосознание. Понимает ли тело при этом, что оно одушевленное? На это зеркальный тест ответа не дает.

Для полноценного понимания смерти и горя утраты важно также догадываться что другие, твои сородичи, — тоже одушевленные сущности. Это представление, известное как «модель психического» (Theory of Mind), означает способность понимать, что другие имеют собственные мысли, намерения, желания и знания. У людей способность представлять мысли других обычно появляется к двум годам, то есть примерно тогда же, когда ребенок впервые узнает себя в зеркале. Усвоение ребенком того факта, что другие люди — тоже личности со своими намерениями, мыслями и заблуждениями, демонстрирует успешное прохождения теста на ложное убеждение (False Belief Task). 

В чем смысл теста? ↓

В стандартном тесте детям показывают, как кукла Салли прячет предмет. Потом Салли покидает комнату, в нее заходит другая кукла и перепрятывает предмет в другом месте. Экспериментаторы спрашивают детей: где Салли будет искать спрятанное? Дети раннего возраста указывают на то место, где предмет лежит сейчас. А вот дети старше четырех понимают: Салли не в курсе произошедших перемен. Поэтому они указывают на изначальное, уже ошибочное, расположение предмета.

В течение десятилетий нечеловеческие приматы последовательно проваливали традиционные версии тестов, но недавние испытания на Theory of Mind неожиданно сработали. Вместо перепрятывания предмета, приматам предложили немного видоизмененный тест, традиционно используемый для тестирования человеческих младенцев. Им показывали короткие видеоролики на мониторе и отслеживали направление их взгляда. Трекер фиксировал «опережающий взгляд» приматов: куда они смотрели, когда понимали, что человек ищет спрятанную вещь? При таком дизайне эксперимента приматы вполне неплохо предсказывали, что человек будет искать предмет в неправильном месте.

Некоторые птицы, например калифорнийские кустарниковые сойки, тоже демонстрируют сложное социальное поведение, связанное с теорией сознания. Они могут, например, догадываться о намерениях других птиц украсть их запасы.

Те же сойки и приматы способны планировать будущее, то есть по сути могут экстраполировать прошлый опыт. Например, проходят

Это эксперимент, разработанный для оценки способности нечеловеческих животных планировать будущее. Назван так из-за анекдотической истории про девочку, которая берет с собой в кровать ложку, чтобы во сне съесть пудинг.

: то есть заранее готовят то, что может пригодиться в будущем, используя прошлый опыт о похожем событии. Так, шимпанзе, бонобо и орангутаны в тестах выбирали подходящий инструмент, переносили его туда, где, как им казалось, ему самое место, и по прошествии нескольких часов использовали для решения задачи.

Некоторые свидетельства, что хотя бы часть животных обладают самосознанием, сознанием других как сознательных существ и способностью к экстраполяции, еще можно отыскать в научной литературе. Но вот изучение эмпатии — вопрос еще более эфемерный, чем сознание. У ряда животных, особенно социальных, наблюдается повышенная способность реагировать на эмоции других, описано даже зачаточное чувство справедливости. Слоны, например, часто сами инициируют социальный контакт, наблюдая за другим слоном в стрессе. Но даже в этом случае нет экспериментов, дизайн которых в достаточной мере может исследовать глубину этой эмпатии. 

У слонов и приматов, попавших под подозрение в ритуализации смерти, наблюдается все или почти все из списка требований к когнитивным способностям. Но большинство сравнительных танатологов все же не склонно считать, что кто-то кроме человека развил концепцию смерти. 

Но есть загвоздка, постулируя условия, согласно которым животные могут осознавать смерть, танатологи изначально ставят их в положение, когда они должны соответствовать человеческим представлениям о смерти и ее восприятии. Если задавать человеческие правила, разумеется, только человек и выиграет в этой игре. Но может быть, эта смертельная игра проще?

Ловушка антропоцентризма

Сравнительные танатологи сейчас выделяют семь характеристик смерти:

• нефункциональность (смерть останавливает все функции)
• необратимость (смерть — это навсегда) 
• универсальность (смерть затрагивает всех) 
• личная смертность (мы сами умрем)
• неизбежность (мы все умрем)
• причинность (смерть наступает из-за патологии или других причин)
• непредсказуемость (человек, как, известно, внезапно смертен) 

Сторонники того, что животные могут осознавать смерть, утверждают, что для этого достаточно принимать только первые два пункта списка. Интеллектуальный антропоцентризм, возражают они классическим танатологам, заставляет ученых искать у животных именно человеческое восприятие смерти, в то время как животная концепция может быть на порядок проще. 

Может оказаться, что для осознания смерти вовсе не нужно соответствовать полному перечню когнитивных критериев. Например, для этого может быть не нужна эмпатия или способность выявлять причинно-следственные связи. Люди со сниженной эмпатией не в состоянии сопереживать и иногда испытывают сложности с выражением эмоций, но саму смерть как концепцию они понимают. Дети начинают осознавать смерть примерно в возрасте 4-7 лет, до того, как у них в полной мере формируются и эмпатия, и понимание причинно-следственных связей. 

Сочувствие, эмпатия или даже эмоциональная реакция на гибель другого существа могут отсутствовать, но это не означает полной утраты когнитивного осознания смерти. Возможно, для зарождения представлений о смертности как концепции важнее не чувства или сложная когнитивная обработка, а именно простая способность отличить живое от неживого, присутствие от отсутствия. Может быть «мертво» — все же равноценно «смертно»? И не надо надумывать лишней сложности?

Переоценка роли отдельных когнитивных черт — лишь одна сторона антропологической ловушки. Противоположное ее ответвление связано с тем, как люди интерпретируют поведение животных. Любые эксперименты или наблюдения за животными заведомо уязвимы — интерпретация результатов так или иначе преломляется через призму человеческого восприятия.  Зачастую исследователи склонны видеть «обряды» там, где на деле происходящему может быть множество других объяснений.

Объяснить необъяснимое

Любое поведение животного наблюдателю хочется интерпретировать через человеческую призму. Если хотим видеть скорбь — найдем в действиях ритуал. Если же считаем, что животные смерти как концепции не осознают, то объясним те же действия простыми механизмами. 

Например, матери, которые не могут расстаться с погибшим детенышем, кажутся скорбящими и несчастными. При этом есть несколько альтернативных гипотез о причинах такого поведения, никак не связанных со скорбью. Самая простая интерпретация гласит, что мать просто не понимает, что детеныш умер. Эволюционно такое поведение даже полезно: в случае, если детеныш просто сильно болен или без сознания, продолжающаяся забота может ему помочь. В ряде экспериментов было замечено, что если мать случайно двигала погибшего детеныша, то она мгновенно реагировала на это движение и ее заботящееся поведение усиливалось. Ей словно бы казалось, что детеныш пришел в себя после продолжительной болезни.

Еще одна потенциальная причина для переноски трупа детеныша — это игра. Иногда погибшего носит не мать, а другой член группы — детеныш или ювенильная особь. Ряд исследователей проводят несколько зловещую параллель с человеческой игрой в куклы: погибший служит для особи без потомства своего рода муляжом для отработки родительских навыков. Иногда в качестве «игрушки» подходит и труп представителя

дельфины играют еще живыми детенышами других видов, которые погибают во время этого кукловодства

, если размерами он был схож с размерами детеныша. Дельфинов довольно часто замечали за весьма своеобразной игрой с представителями другого вида. Нередко с мертвыми детенышами замечали самцов, и это могли быть банальные случаи инфантицида. 

В пользу того, что животные все же осознают смерть детеныша, выступает факт, что живых и здоровых малышей, даже больных, ни дельфины, ни приматы схожим образом не носят. Мертвых переносят иначе, чем живых. Так, в одном источнике отмечается, что приматы бережно носят погибшего, и при этом кладут его целиком в воду, пока пьют, очевидно, осознавая, что ребенок уже мертв и умереть от утопления повторно не может. Наконец, переносить погибших пытаются даже те виды, у которых в норме отсутствует переноска детенышей — например, лемуры.

Аргументом в пользу ритуализации является и то, что как минимум у приматов хорошо заметна разница реакции у разных членов группы. Поведение животного после гибели близкого сильно варьируется от скорби и непринятия до агрессивного, исследовательского, каннибальского и сексуального поведения. Тот факт, что один и тот же стимул может вызывать так много различных реакций, указывает на то, что это поведение хотя бы частично опосредовано именно когнитивными или иными механизмами. Если бы реакция была инстинктивной, такого разнообразия не наблюдалось бы. Учитывая, что большинство отчетов о похоронном поведении животных описывают поведение социальных долгоживущих видов, кажется логичным, что в сообществе на протяжении многих лет животное может развить с кем-то достаточно близкие взаимоотношения, а с кем-то — нет. Разумеется, и реакция на смерть в таком случае должна быть разной: погибшую самку оплачет только ее детеныш, по погибшему альфа-самцу будет скорбеть вся стая. Получается, реакция на смерть зависит от места, статуса, причины — и это уже не инстинкт, а конкретный выбор, сделанный на основе размышлений. 

Учитывая, что внешние наблюдения о похоронных ритуалах позволяют огульно интерпретировать поведение животных сразу в обе стороны спора, исследователи стараются отыскать объективные показатели скорби.

Объективное горе

Косвенным, но объективным, доказательством понимания смерти могут служить гормональные тесты. У приматов, недавно переживших смерть близкого, ученые обнаруживают значительно повышенный уровень гормонов стресса, — при этом у представителей группы, не знакомых с погибшим близко, гормоны не подскакивают. И хотя гормоны могут частично объяснить поведение матерей с погибшими детенышами, есть и свидетельства, что гормоны не влияют на выраженность похоронных обрядов. Например, в некоторых случаях мать может отказаться от умершего младенца задолго до того, как гормональный фон существенно изменится, тогда как в других случаях материнское поведение сохраняется и после возобновления цикла.

Но гормональная реакция, пусть и является объективной мерой эмоции, не отвечает на вопрос о том, есть ли у животных ритуалы. Ритуалы приобретаются в течение жизни: они имеют полуфиксированный характер, чаще всего культурно обусловлены и репрезентируют эмоцию. Ритуальность также предполагает обучение. И хотя социальное научение внутри группы распространено среди животных — они обмениваются знаниями о способах охоты и собирательства или передают из поколения в поколение маршруты миграции — данных о социальном научении похоронному поведению почти не существует. Единственный случай — захоронения детенышей на индийских чайных плантациях, каждое из которых шло

Но к достоверности данных в этом случае есть вопросы, так как ритуал был описан со слов работников чайных плантаций, а не зафиксирован на видео.

.

Так понимают ли животные смерть? Ответа нет и, вероятно, никогда не будет. Описаний похоронного поведения у животных ничтожно мало: лишь в 2020 году была создана небольшая база данных TanatoBase, куда исследователи могут добавлять соответствующие наблюдения. Зафиксированные «ритуальные» поведения допускают противоречивые интерпретации. У исследователей также нет консенсуса о перечне когнитивных навыков, необходимых для осознания смерти, да и достоверных тестов на самосознание, сознание других, эмпатию или горе — тоже нет. Пока что танатологи даже не могут предположить, что они, собственно, ищут.