Фото: МИД РФ
.
КШ
Чем карьеры российских послов отличаются от практики назначения их иностранных коллег?
Накануне стало известно о том, что на 71-м году жизни ушел из жизни посол России в КНДР Александр Мацегора. В последнее время часто попадаются сообщения о смерти российских послов в той или иной стране, причем, некоторые в этом видят разного рода заговоры. Однако нужно понимать, что, во-первых, российский посольский корпус отнюдь не молод. Для многих дипломатов такая работа является вершиной карьеры, до которой нужно пройти все ступени в МИД. Кроме того, в условиях мировой нестабильности должность посла спокойной считать вряд ли приходится.
При этом того же Александра Мацегору можно отнести к наиболее влиятельным российским дипломатическим представителям, вклад которого в союзнические отношения России и Северной Кореи сложно переоценить. Ведь режим Кимов очень специфичен, а Мацегора на разных должностях работал в КНДР с 1978 года. И даже рядовые новости о работе посольства России в Пхеньяне показывали, что северокорейские власти придавали ему куда большее значение, чем просто главе одного из иностранных диппредставительств.
Строго говоря, российских послов, которые бы были заметны для публики, не так много. По традиции, это послы в США — сейчас это профессиональный дипломат Александр Дарчиев. До него в Вашингтоне работали много знаменитых диппредставителей, включая Анатолия Добрынина и вплоть до нынешнего помощника российского президента Юрия Ушакова.
Кроме того, можно вспомнить постпреда России в ООН Виталия Чуркина (который в свое время сменил на этом посту Сергея Лаврова) или посла России в Китае Игоря Рогачева. А вот посол в Турции Андрей Карлов стал известен широкой публике после того, как был убит при исполнении служебных обязанностей террористами.
Но куда более известны послы с политическим бэкграундом. Потребность в них в российской внешней политике возникает не так часто, но все же такие назначения случаются. Так, послами РФ на Украине были экс-премьер Виктор Черномырдин и экс-министр здравоохранения Михаил Зурабов, постпредом в НАТО работал Дмитрий Рогозин, а послом в Белоруссии ныне служит экс-спикер Госдумы Борис Грызлов.
Однако тут, как мы видим, тенденция такова, что для работы в посольствах политики уезжают уже после пика карьеры, а бывает, что и на почетную пенсию. В отличие, скажем, от соседних с Россией стран, где работа посла, наоборот, может как раз дать старт к началу политической карьеры.
Например, нынешний украинский посол в Великобритании Валерий Залужный, который перешел на эту работу с поста главкома ВСУ, считается, наверное, единственным конкурентом Владимира Зеленского при оценке внутриполитических раскладов в Киеве. А экс-постпред Украины в ООН Сергей Кислица назван Зеленским одним из кандидатов на пост главы своего офиса.
Собственно, Кислица может проделать тот же путь, что и нынешний глава администрации президента Белоруссии Дмитрий Крутой. До того, как возглавить аппарат Александра Лукашенко, он был послом в России.
Кроме того, можно вспомнить, что нынешний замглавы администрации президента РФ и пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков с 1996 по 2000 годы работал в Анкаре, где занимал должности вначале второго, а затем первого секретаря посольства РФ в Турецкой Республике.
Такие закономерности в постсоветских странах стали следствием того, что после распада СССР большая часть карьерных дипломатов осталась работать в России, что, впрочем, неудивительно. Соответственно, новые государства были ограничены в назначении послами тех, кто имел опыт работы в МИД. При этом дипломатические кадры выращиваются десятилетиями, и для того, чтобы стать послом, нужно пройти много ступеней, иногда начиная от рядового переводчика. Примером этого служит как раз карьера Александра Мацегоры.
Поэтому страны бывшего СССР, как правило, идут по пути назначения послами в значимые для себя государства тех, для кого работа вне родины может стать либо началом политической карьеры, либо ее перезапуском. Подобную практику можно сравнить с приходом в России на губернаторские посты чиновников из числа заместителей глав федеральных ведомств, которые рассчитывают после работы в регионе получить повышение в Москве.
Но есть и третий подход к назначению послов, который сейчас демонстрирует Дональд Трамп, исходя из своего скептического отношения к «глубинному государству». Он не доверяет кадровым дипломатам и даже просто сотрудникам Госдепа, поэтому, как пишет американская пресса, ключевые внешнеполитические решения принимает без проработки в недрах внешнеполитического ведомства, а в кругу друзей и приближенных, типа Стива Уиткоффа и мужа своей дочери Джареда Кушнера.
Так что не стоит удивляться тому, что отец президентского зятя Чарльз Кушнер назначен послом США во Франции, а главой американского посольства в Турции стал инвестор Том Баррак, близкий к Трампу еще со времен работы в сфере недвижимости.
К слову, пост посла США в России вакантен. Возможно, как раз потому, что «скамейка запасных», если пополнять ее из числа приближенных и друзей, заканчивается существенно быстрее, чем кадровые резервы дипломатов.
Так что единого подхода у государств к назначению послов нет. Сейчас, когда мир отличается нестабильностью, роль дипломатии растет (вспомните, какой вклад внес в разрешения Карибского кризиса посол СССР в США Анатолий Добрынин). При этом даже крупный политик или личный друг главы государства далеко не всегда будет эффективнее человека, сделавшего профессиональную карьеру во внешнеполитическом ведомстве.
Кирилл Шулика