О том, какие проблемы есть в юридической профессии, как много лет успешно объединять юридический мир России и чему мы можем научиться у коллег из стран БРИКС, рассказал председатель АЮР Сергей Степашин в Международном выпуске Альманаха Soft Law 2025.
Сергей Степашин
Председатель Ассоциации юристов России (АЮР), кандидат исторических наук, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, государственный советник юстиции Российской Федерации, генерал-полковник. Директор Федеральной службы контрразведки Российской Федерации (с 1995 года — Федеральная служба безопасности Российской Федерации) (1994–1995). Министр юстиции Российской Федерации (1997–1998). Министр внутренних дел Российской Федерации (1998–1999). Председатель Правительства Российской Федерации (1999). Председатель Счетной палаты Российской Федерации (2000–2013)
Сергей Вадимович, как менялось отношение к праву и юридическойпрофессии в России и мире за последние тридцать лет? Какие «эпохи» в этом смысле вам довелось наблюдать?
Во-первых, серьезной проверке подверглось то, что мы называем международным правом. К сожалению, те многие подходы, которые вырабатывались после Великой Отечественной войны в ходе формирования Организации Объединенных Наций, других международных, общественных организаций, не выдержали испытания временем. Поэтому я бы назвал прошедшие 20–30 лет эпохой испытания международного права. Появился новый термин — не «право», а «правило».
Что касается юридической профессии, я считаю, есть проблема большого количества юридических вузов и факультетов, которые не соответствуют современному подходу к образованию и востребованности этих специалистов в жизни. Мы занимались данным вопросом в рамках деятельности АЮР, при которой функционирует Комиссия по юридическому образованию. В Советском Союзе было 55 вузов и факультетов. Затем их стало 1 200. Часть из них закрылась благодаря нашей работе. Но все равно сегодня более 400 вузов и факультетов — это, конечно, много.
Недавно мы эту тему обсуждали с министром высшего образования и науки Валерием Фальковым (кстати, юристом). Его тоже беспокоит тот факт, что, если говорить о цифрах в юридическом образовании, у нас ежегодно выпускается свыше 300 тыс. юристов. Кто может сказать, куда большая часть из них идет? Это не значит, что нам юристы не нужны. У нас прекрасно действует адвокатское сообщество. Ведется работа по совершенствованию нотариата, над развитием судебной системы, особеннос приходом нового руководителя Верховного Суда. Да и, собственно, АЮР здесь занимает особое место — с точки зрения оказания бесплатной юридической помощи.
У вас экономическое и юридическое образование. Справедлив ли, повашему мнению, тезис о том, что экономика первична, а право следует за экономикой? Если да, то как вы оцениваете готовность юристов, в том числе вовлеченных в законотворческий процесс, прислушиваться к запросу участников экономических отношений?
У меня, кстати, есть еще историческое образование и военное. Так что, как говорится, образования много, кое-что пригодится в жизни. Вообще, я считаю, что идеальный вариант для практической работы — наличие экономического и юридического образования. Это здорово помогало, когда я возглавлял Счетную палату Российской Федерации. Что первичнее — экономика или право? Я так вопрос не ставил бы в принципе. Что, с точки зрения исторического материализма, является первичным, а что вторичным, понятно. Базисы и надстройки мы изучали еще в институтах.Но, безусловно, я думаю, что сегодня все должно быть взаимосвязано.
На каких платформах и в каких форматах юристы и экономисты могли бывести открытый конструктивный диалог?
У нас есть два прекрасных форума — Петербургский международный экономический форум и Петербургский международный юридический форум, где эти вопросы рассматриваются. Интересный форум «Россия — Исламский мир» проходит в Казани. Плюс мероприятия, проводимые АЮР. В особенности наш съезд, он состоится в этом году — нам исполняется 20 лет.
Как только мы, работая над альманахом, стали погружаться в темуБРИКС+, сразу же стало понятно, что юридическое сотрудничество в рамках БРИКС+ тесно связано с вашим именем и вашей деятельностью. Большинство юристов не только в России, но и в иных юрисдикциях работают с национальным правом, и поэтому не интересуются инициативами БРИКС+.
Насколько такой подход дальновиден, покажет время. Но как вы полагаете,какое влияние оказывают или способны оказать процессы, происходящие в БРИКС+, на национальное законодательство и, как следствие, на юридическую профессию в той или иной стране?
Не считаю, что это связано с моим именем или деятельностью. Дело в том, что Саммит БРИКС, теперь в расширенном формате, изначально был инициативой руководителей ряда государств, в первую очередь Китая, России, затем уже Бразилии, Индии, Южной Африки. Сейчас, как вы знаете, присоединились еще пять стран.
Юридический форум стран БРИКС, который проходил в прошлом году в Москве, а в этом году пройдет в Бразилии, создан, исходя прежде всего из потребностивыработать конкретные формы взаимодействия между странами БРИКС с юридической точки зрения. Мы не собираемся унифицировать юридическое образование всех стран — оно специфичное. В Иране, например, действует шариатский суд.
Однако тут есть два очень важных аспекта. Первое: интересен опыт других стран в области юридического образования, подходы к нему, формат юридического образования. Во Вьетнаме я выступал в Ханойском юридическом университете, было очень интересно послушать представителей юридической школы этой страны. Хотя Вьетнам пока не полноправный член БРИКС, он активно сотрудничает с государствами — участниками объединения. Нам есть чему поучиться у наших коллег из других стран. И у них есть такая потребность. Более того, в ряде наших юридических вузов обучаются студенты из стран БРИКС. Второе, самое главное: мы должны находить точки соприкосновения в плане правового сотрудничества, чтобы не было юридических препон в торговле, обмене учеными, кадрами, в миграционных и иных вопросах, в защите интеллектуальной собственности. Мне представляется, здесь можно найти прикладное значение с позиции юридического образования.
АЮР объединяет представителей различных юридических профессий.В этом смысле она, вероятно, наиболее универсальное профессиональноеобъединение юристов сегодня. Как в Ассоциации удается находить общий языкмежду адвокатами, юридическими консультантами, корпоративными юристами,представителями юридической науки и государственных органов?
Да очень просто. Каждый выполняет свою задачу, действует в рамках существующего законодательства.
Вам не раз приходилось принимать на себя ответственность за проекты,имеющие значение не только для отдельного региона и страны, но и для мира вцелом. Предполагаю, что решение таких задач во многом зависит отэффективной работы вашей команды. Как вы подходите к выбору специалистов,бок о бок с которыми предстоит работать? На каких принципах строитеуправление командой?
Ассоциация юристов России — это не государственная структура, а добровольное объединение, которое было создано двадцать лет назад. Было, напомню, три сопредседателя — я и покойные академики Вениамин Федорович Яковлев и Олег Емельянович Кутафин, выдающиеся юристы, выдающиеся личности в принципе. Сегодня работаем плечом к плечу с новыми сопредседателями, прекрасными юристами — Виктором Владимировичем Блажеевым, Павлом Владимировичем Крашенинниковым, Владимиром Николаевичем Плигиным.
Их в первую очередь отличают, конечно, знания и хорошая профессиональная подготовка, знание своих тем. Павел Крашенинников занимается гражданским законодательством, Владимир Плигин — блестящий адвокат, имеющий опыт работы в Государственной думе, Виктор Блажеев — ректор ведущего юридического вуза.Второе, что тоже важно: чтобы эти люди и те, которые работают вместе с ними, в том числе наш президиум, правление, аппарат желали работать. У нас работа, прежде всего, творческая. Ну и в-третьих, чтобы люди были достойными, с незапятнанной репутацией, ведь это лица, представляющие Ассоциацию юристов России.
Если бы у вас была возможность написать только одну книгу, о чем бы выее написали?
Я, собственно, и написал. Три года назад, к своему семидесятилетию, — «Пойти в политику и вернуться». Вернуться оттуда человеком. Почитайте, увидите, это история девяностых годов — такая, какая она была на самом деле, тем более что я был в ней активным участником. Сейчас много писак, которые рассказывают о том, что было тогда, не зная об этом и не участвуя в этих событиях, понабрав откуда-то слухов.
Пока я ограничился этой книгой. Хотя у меня было несколько книг, когда я работал в Счетной палате, посвященных аудиту эффективности, конституционному аудиту, всему, что связано с контрольно-финансовой деятельностью. Это специализированная литература, ее используют в том числе в Финансовом университете и Высшей школе государственного аудита, которую мы создавали вместе с Московским государственным университетом
Источник: Международный выпуск Альманаха Soft Law 2025
Фотограф: Дмитрий Булин
