Андрей Торин, редактор журнала «Международная жизнь»
Три десятилетия тому назад, 21 ноября 1995 года в американском городе Дейтоне (штат Огайо) было парафировано соглашение, положившее конец кровопролитному конфликту в Боснии и Герцеговине. Итогом стало создание на территории этой бывшей югославской республики двух полуавтономных этноконфессиональных образований (энтитетов) - мусульмано-хорватской Федерации БиГ и Республики Сербской. Также был образован особый округ Брчко на северо-западе страны, ставший узким коридором, соединяющим две части Республики Сербской между собой.
Однако созданная за прошедшие годы структура международного присутствия, встроенная в государственные институты этих образований, так и не стала основой для внутренней экономической интеграции и гражданского примирения. К такому выводу пришли участники круглого стола, состоявшегося накануне 30-летия Дейтонских соглашений в Москве.
В ходе этого мероприятия были использованы материалы масштабного аналитического исследования «30 лет Дейтону. Как поживаешь, Босния?», подготовленного отечественными учёными и представленного вниманию журналистов.
Цели и задачи исследования
Директор Центра средиземноморских исследований НИУ ВШЭ, руководитель отдела черноморско-средиземноморских исследований Института Европы РАН Екатерина Энтина отметила, что вышедшая монография представляет собой вторую по счёту работу в цикле исследований, посвященных современному состоянию обществ и государств на Балканах. Предыдущая, вышедшая в 2024 году, была приурочена к 25-й годовщине бомбардировок Югославии. Нынешний труд посвящен тому, как живёт и что из себя представляет общество Боснии и Герцеговины спустя 30 лет после подписания Дейтонских мирных соглашений.
«Если вспомнить, то предназначение Дейтонских мирных соглашений заключалось не только в том, чтобы остановить боевые действия на территории страны, но и в том, чтобы потом обеспечить мирное сосуществование этнических общин, примирение и преодоление наследия конфликтов через систему управления. Впоследствии к этому процессу был подключен так называемый Аппарат Высокого представителя по Боснии и Герцеговине… Если возвращаться к букве этих мирных соглашений, то они должны были обеспечить хоть сколько-нибудь нормальное существование людей, их ощущение перспективы в собственном государстве, которое создаётся за счёт сравнительно связно функционирующей экономики. Эти параметры мы стремились оценить по нескольким измерениям. Чтобы понять, почему в балканских странах, в Сербии, среди сербского населения Боснии и Герцеговины, уровень еврооптимизма падает, нужно понять внутренние причины этого процесса. С этой целью было проведено большое социологическое исследование в онлайн-формате, участниками которого стало более 2,5 тыс. респондентов от всех этнических групп страны. Мы “надстроили” его серией глубинных интервью, поскольку в Боснии и Герцеговине не всё так однозначно: чему совершенно точно за последние 30 лет научилось местное население – это политкорректно отвечать на предсказуемые вопросы. Поэтому одним только количественным замером невозможно что-либо оценить», - отметила Е.Энтина.
«Ни одно общество не существует вне культурного контекста, поэтому важным измерением нашего исследования стал анализ продукции массовой культуры, которая производилась на территории Боснии и Герцеговины по проблематике межэтнического примирения и вообще существования государства – от художественных кинолент до сериалов, которые сегодня транслируются на территории Балкан. Отдельным измерением этой культурологии стала символика сербов, хорватов и бошняков, её значение в контексте “постдейтонских” реалий. Мы стремились ответить на вопросы: удалось ли сербам, хорватам и боснийским мусульманам пережить коллективную травму войны. Привело ли это хоть к какому-то сближению народов или отчасти вызвало обратные эффекты?» - пояснила Е.Энтина.
«Наконец, ни одно общество невозможно оценить вне существования экономики. Поэтому наше исследование – фактически единственное, которое рассматривает системно функционирование экономики Боснии и Герцеговины за последние 30 лет. Безусловно, мы коснулись и деятельности Высокого представителя в том ключе, в котором он призван был обеспечить бытовые, ежедневные условия для межэтнического диалога», - подчеркнула Е.Энтина.
Экономика «постдейтонской» Боснии и Герцеговины: есть ли предпосылки к интеграции?
Экономическому положению современной Боснии и Герцеговины было посвящено выступление заместителя директора Института экономики РАН по научной работе Михаила Лобанова. Он сразу же акцентировал внимание на том, что этнические экономики, о которых много писали разные российские и западные исследователи, не являются продуктом исключительно боснийской войны 1990-х годов. Предпосылки для их формирования возникли еще во времена господства на этих землях Османской и Австро-Венгерской империй. В 90-е годы ХХ века наступила кульминация этого процесса, поскольку территориальные связи, вертикально интегрированные общественные объединения сформировались именно тогда. Борьба за ресурсы, в том числе экономические, шла именно по этнической линии, в том числе экономических благ, при этом так называемые «серая», «чёрная» и легальная экономики были связаны между собой и постоянно пересекались.
«После того как Дейтонские соглашения были подписаны, существовала по крайней мере надежда на то, что границы этнических экономик будут постепенно размываться. Частично, в некоторых отраслях развития они действительно были размыты, поэтому нынешнюю экономику Боснии и Герцеговины можно условно назвать квазиэтнической. Причина экономических проблем заключается в самих соглашениях.
Во-первых, административно-территориальные единицы получили очень широкую автономию, а общегосударственным институтам было оставлено очень мало функций. Несмотря на все ужасы войны и эмиграцию населения, количество административно-территориальных единиц стали даже больше: вместо 109 общин до войны было сформировано 143. Власть в Боснии и Герцеговине представлена на уровнях: общегосударственном, двух энтитетов (Федерации Боснии и Герцеговины, Республики Сербской и округа Брчко). Причём некоторые экономические решения принимаются на уровне кантонов и иногда на уровне муниципалитетов. Это большая проблема. Даже приватизация с 1997 года проводилась по лекалам не общегосударственным, а де-факто на уровне кантонов. Не менее важный фактор – территориальное разделение власти. Приватизация, начавшаяся в Боснии и Герцеговине с 1997 года, носила здесь этнический характер, поскольку именно моноэтничность оказалась самым простым методом распределения активов. Так возникли монополисты, которые теперь контролируют процессы в ключевых структурообразующих отраслях экономики. Из 140 стратегических предприятий республики успешно были приватизированы только единицы… Для определения сложившейся ситуации можно использовать термин “бинарная экономика”, потому что решения принимаются сейчас в Сараево и Баня-Луке, в границах двух образований – соответственно Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской», - отметил М.Лобанов.
Среди факторов, которые можно назвать потенциально способствующими процессу сближения энтитетов, эксперт назвал единую монетарную, таможенную, налоговую и бюджетную политику, а также общий доступ к транспортной и энергораспределительной структуре.
«В своём исследовании мы стремились сопоставить вклад Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской в экономику страны… Специализация энтитетов связана не только с географическими факторами, но и со спецификой развития этих территории в предыдущие исторические периоды (“эффектом колеи”), а также с современными процессами специализации, например, в пищевой промышленности», - пояснил экономист.
«Наличие Центрального банка в Сараево и конвертированной марки, которая привязана к евро как к “якорной” валюте, с оговорками можно было бы назвать способствующим интеграции фактором. Но проблема в том, что Босния и Герцеговина попала в так называемую “ловушку валютного совета”, то есть у Центробанка нет каких-либо дистанционных полномочий. На практике это означает, что Босния и Герцеговина окажется с 2026 года (после того, как Болгария вступит в еврозону) единственной страной в Европе, которая придерживается такой финансовой системы. Вообще сейчас в мире существует только 12 стран и территорий, которые придерживаются такой финансовой системы. В основном, это острова Карибского моря», - заметил М.Лобанов.
«Кроме того, банки и банковская система, которая формирует и контролирует 90% ликвидности на рынке, контролируются строго этническими общинами: сербами Республики Сербской, мусульманами и хорватами Федерации БиГ. Например, есть банки, которые работают только в Республике Сербской (как «Поштанска штедионица»), или те, которые работают только с мусульманским населением… Итальянские банки через свои дочерние структуры в Хорватии работают с местной хорватской общиной в Мостаре», - добавил учёный.
Не менее сложно всё обстоит и с налоговой системой. Косвенные налоги формируют 45% бюджета Боснии и Герцеговины. Страна вообще очень сильно зависит от косвенных налогов (в основном это НДС, акцизы и пошлины). Для сравнения, в России косвенные налоги составляют примерно 30% бюджета. «Косвенные налоги легко администрировать, они включены в стоимость товара, но проблема в том, что это не выход. Для того, чтобы повысить транспарентность, нужно собирать прямые налоги. Управление находится в Баня-Луке, оно общегосударственное, но есть и региональные центры. Бюджет есть общегосударственный и отдельно Федерации БиГ и Республики Сербской. Донорская помощь распределяется также неравномерно, с серьёзным поощрением мусульманской общины. Постоянно возникающие трения дополняются правом вето, которое используется обоими энтитетами – и Федерацией БиГ, и Республикой Сербской», - пояснил экономист.
Что же касается транспорта, то, по словам М.Лобанова, все могут пользоваться железнодорожной и автомобильной инфраструктурой, но монополисты остаются в энтитетах, управляют своими участками сети и не стремятся в интеграции. То же самое происходит в дорожном хозяйстве: все имеют право пользоваться дорогами, но есть огромное число компаний, которые проектируют, строят, ремонтируют, модернизируют инфраструктуру. При этом они действуют строго в своих государственных образованиях и друг с другом никак не взаимодействуют.
Интеграционным фактором является так называемый коридор 5С, который, в частности, соединяет очень важный для Боснии порт Плоче в Хорватии и Будапешт. Но и здесь наблюдается очевидная диспропорция: лишь 10% этого трансъевропейского коридора приходится на Республику Сербскую, всё остальное – это Федерация.
В энергетической инфраструктуре оператор высоковольтных линий также единый. Но при этом генерация, экспорт, распределение, снабжение электроэнергией осуществляются компаниями-монополистами. Их уже три: в Сараево (у мусульман), в Мостаре (у хорватов) и в Требине (у сербов).
«Классический пример интеграции – это чёрная и цветная металлургия, поскольку исторически, еще со времён правления Иосипа Броз Тито, сырьевые и промежуточные предприятия находятся на территории нынешней Республики Сербской, а конечная продукция выпускается в Федерации. Например, металлургический завод в Зенице ArcelorMittal, и алюминиевый комбинат Aluminij Mostar в Мостаре без железной руды и глинозёма соответственно не будут функционировать. Здесь интеграционные связи обусловлены самой экономикой», - отметил М.Лобанов.
«Сильная интеграция сохраняется в обувной промышленности. Многие в нашей стране не знают, но обувь – это вторая по значению экспортная отрасль для Боснии и Герцеговины. В этой сфере действует много малых и средних предприятий. Взаимодействуют между собой сербские, хорватские и бошняцкие фирмы, они делают заготовки и участвуют в цепочках добавленной стоимости, несмотря на то, что они конкуренты. У них желание взаимодействовать сильнее, чем конкурентная борьба», - добавил эксперт.
Основным экспортным товаром из Боснии и Герцеговины в Россию по-прежнему являются лекарства. При этом для боснийцев российский рынок основной. На него приходится 75% экспорта, и если они его теряют, то им станет некуда вывозить продукцию фармацевтической промышленности.
И, наконец, машиностроение Боснии и Герцеговины находится в зачаточном состоянии. Местные предприятия этой отрасли экспортоориентированы (99% продукции уходит на экспорт). У них низкий уровень локализации и ограниченная производственная кооперация. Они практически не взаимодействуют друг с другом. Основные машиностроительные предприятия находятся на территории нынешней Федерации Боснии и Герцеговины. Это наследие титовской эпохи, потому что все военно-промышленные предприятия времен социалистической Югославии находились именно там.
«Таким образом, постдейтонская экономика не демонстрирует масштабных успехов. Впрочем, есть определённые сферы, которые сближают людей и бизнес. Но остаётся вопрос: захотят ли народы воспользоваться этими возможностями для дальнейшего углубления интеграции», - заключил М.Лобанов.
Кинематограф Боснии и Герцеговины: «самовиктимизация» мусульман и демонизация сербов
Старший научный сотрудник отдела истории Восточной Европы после Второй мировой войны Института славяноведения РАН Никита Бондарев посвятил своё выступление современной массовой культуре в Боснии и Герцеговине, прежде всего кинематографу. По словам учёного, если картина в экономике показывает, что всё не слишком функционально, но не совсем безнадёжно, то про гуманитарную сферу такого сказать нельзя: усилиями Евросоюза, США и многочисленных неправительственных организаций в республике идёт насаждение стереотипа о боснийских мусульманах как «народе-жертве», а о сербах – как «геноцидном народе», примирение с которым невозможно.
Исторически центры кинопроизводства БиГ находятся на территории Федерации Боснии и Герцеговины. В то время как в Республике Сербской киноиндустрии почти нет, в боснийской части Федерации кинематограф в основном занимается продвижением совершенно определенных нарративов о войне 1990-х годов. В десятках документальных и художественных работ, снятых с ориентацией на дальнейший их показ в рамках международных кинофестивалей и снимаемых на иностранные гранты (о коммерческой самоокупаемости таких картин речь не идёт), продвигается нехитрая мысль, что сербы являются единственными виновниками межэтнических конфликтов на Балканах, исключительно агрессорами и злодеями, а боснийцы-невинными и невооруженными жертвами. «Разумеется, это не так: в годы Второй мировой войны на оккупированной территории Боснии и Герцеговины, которая входила в состав союзного нацистской Германии “Независимого государства Хорватия”, действовала подчинявшаяся усташам так называемая мусульманская милиция, а также 13-я горнострелковая дивизия СС “Ханджар”. В то же время в рядах четников, воевавших за восстановление единой монархической Югославии, и в рядах коммунистических партизан были и представители боснийских мусульман. Тем не менее, подобные темы в кинематографе не приветствуются, а вопрос о четниках-мусульманах вообще жестко табуирован», - отметил Н.Бондарев.
В качестве подтверждения учёный привёл несколько работ, появление которых сыграло важную роль в утверждении стереотипа о сербах как «геноцидном народе». Показательна в этом смысле работа режиссера Дино Мустафича «Ремейк» (2003), в которой сербы выведены исключительно грабителями, палачами и убийцами. Отдельный пласт фильма - история отца главного героя, бошняка-социалиста, пострадавшего в годы Второй мировой войны от хорватских усташей. «В глазах этого режиссёра и сербы, и хорваты успели в ХХ веке побывать организаторами геноцида, а бошняки-мусульмане в обоих случаях оказались в позиции жертвы», - отметил учёный.
Целая серия фильмов, эксплуатирующих подобные нарративы, снята Ясмилой Жбанич. Среди наиболее известных работ этого режиссёра такие работы как «Грбавица» (2006) и «Quo Vadis, Aida?» («Куда идёшь, Аида?») (2020, посвященный событиям июля 1995 года в Сребренице. Причём последний из этих фильмов, самый дорогостоящий в боснийской кинематографии, получил в 2021 году на Берлинском кинофестивале три премии Ассоциации европейских кинокритиков (лучший европейский фильм, лучший европейский режиссёр, лучшая европейская актриса). Этот фильм сыграл не последнюю роль в том, что в 2024 году Генеральная Ассамблея ООН, несмотря на протесты Сербии, а также России и Китая, приняла резолюцию по «геноциду» в Сребренице, в которой «безоговорочно осудила» любое его отрицание, призвав все государства не допускать искажения истории и «сохранять установленные факты».
Н.Бондарев напомнил, что ни в одном из боснийских фильмов невозможно услышать имя главного виновника событий в Сребренице –Насера Орича, бывшего командующего 28-й дивизией Армии Боснии и Герцеговины, которая базировалась в 1993-1995 годах в этом городе. Орич и его сторонники отметились многочисленными грабежами и убийствами в самом городе и близлежащих сербских сёлах (всего, по предварительным данным, от их рук погибло более 3200 гражданских лиц). Более того, накануне входа в Сребреницу армии Республики Сербской Орича вывезли в Тузлу на вертолёте голландские миротворцы, по сути, покрывавшие его преступления. Весь этот контекст оказывается за пределами внимания боснийских кинематографистов, усилия которых направлены на утверждение тезиса: «сербы убивали потому, что могли».
Смогло ли искусство способствовать примирению общества, израненного войной? Н.Бондарев отвечает на этот вопрос отрицательно. Кинематограф не стал мостом между народами Боснии и Герцеговины, поскольку стал использоваться исключительно для распространения политических нарративов, угодных Брюсселю, Вашингтону и Берлину. С 2010-х гг. ситуация в этом отношении даже ухудшилась: производимые картины, по словам эксперта, стали элементом усилий по пересмотру сложившегося поствоенного порядка. «Боснийский кинематограф только способствует закреплению разделенного, живущего в параллельных реальностях общества», - подчеркнул он.
Подводя итоги
Профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО (У) МИД России Елена Пономарева, комментируя выступления своих коллег, назвала проводимую в Боснии и Герцеговине с подачи западных стран культурную политику инструментом когнитивной войны, направленной, в первую очередь, против местных сербов и их прав. Цель западных держав в Боснии и Герцеговине – не интеграция, а поглощение сербских территорий с дальнейшей интеграцией этого государства в структуры НАТО. Это не случайность, подобный шаг делался вполне сознательно. «Фактически в Боснии и Герцеговине был сформирован первый протекторат на территории бывшей Югославии, полностью подчиненный институтам внешнего управления. Слово “Дейтон”…стало символом нового мирового порядка, выстраиваемого США и их союзниками в Европе на пространстве бывшего СССР и социалистических стран. Сейчас происходит формирование нового многополярного мира. Этот процесс длительный и нескорый, но когда он произойдет, то, возможно, на территории Боснии и Герцеговины также произойдут определённые изменения. И нам, и нашим союзникам в Республике Сербской было бы важно “продержаться” до того момента, пока эти изменения на международной арене станут необратимыми», - подчеркнула она.
Свою позицию высказала Екатерина Энтина. Подводя итог состоявшемуся обсуждению, она отметила, что никакого межэтнического примирения так и не состоялось. «Но, что важнее, при тех параметрах, которые были заданы Дейтонскими соглашениями изначально, оно и не могло состояться. При этом представление о действительно глубокой ненависти и готовности к войне и очередному кровопролитию, особенно со стороны сербов, которые очень часто муссируются в западной прессе, - не более чем мифотворчество. Ни одна из этнических групп абсолютно в любом аспекте (как этническом, так и возрастном) не хочет распада Боснии и Герцеговины и не проявляет, как на уровне глубинных интервью, так и на уровне общей социологии, какой-то ярко выраженной ненависти, неготовности к сотрудничеству», - отметила она.
«Есть и другой, достаточно нетривиальный вывод: попытка создать, в первую очередь западными руками, “общегражданскую” Боснию и Герцеговину на основе, в первую очередь, государственности боснийских мусульман, которых старательно представляют исключительно “народом-жертвой”, а виновными в их страданиях – исключительно сербов, в конечном итоге и из самих бошняков вынула, если можно так сказать, внутренний стержень, возможность для сплочения, творческого начала. “Самовиктимизация” – это тупиковый путь, как бы сами бошняки будущее устройство БиГ ни видели», - заключила Е.Энтина.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs