Углубление противоречий между талибами и Исламабадом и сближение Кабула и Нью-Дели привели к обострению противостояния в регионе. 11 ноября террорист-смертник привёл в действие взрывное устройство у здания окружного суда в Исламабаде.
По последним данным, погибли по меньшей мере 12 человек, пострадали более 30. Накануне похожая атака также террористом-смертником была совершена в Дели неподалеку от знаковой достопримечательности города – Красного форта. Жертвами теракта стали 13 человек, пострадали больше 20. Напрямую эти трагические события вроде бы не связаны, но в то же время свидетельствуют об ужесточении индо-пакистанского противостояния, в котором не последнюю роль играет Афганистан.
Враг моего врага – мой друг
Проблема терроризма достаточно остро стоит в Индии и особенно в Пакистане, однако атаки в столицах довольно редки: терактов в Дели не было уже тринадцать лет, а взрыв в Исламабаде стал первой атакой в пакистанской столице с большим количеством жертв с 2014 года. Как сообщают индийские СМИ со ссылкой на источники, теракт в Дели предположительно был организован местной террористической ячейкой, связанной с базирующейся в Пакистане группировкой «Джаиш-е-Мухаммад»[1]. Ответственность за атаку в Исламабаде взяла на себя «Джамаат-уль-Ахрар»[2], аффилированная с «Техрик-и-Талибан Пакистан»[3] (ТТП, или «Движение талибов Пакистана») – группировкой, идеологически и политически близкой афганским талибам. В то же время ТТП свою причастность отрицает.
«Мы находимся в состоянии войны», – заявил министр обороны Пакистана Хаваджа Асиф, обвинив Кабул в переносе военного противостояния с афгано-пакистанской границы в Исламабад. В свою очередь, премьер-министр Пакистана Шахбаз Шариф возложил ответственность за теракт на «спонсируемые Индией террористические прокси». В Нью-Дели заявления отвергли как «беспочвенные и голословные».
В индо-пакистанском конфликте обвинения противника в использовании террористических группировок в качестве прокси – дело привычное, есть на то основания или нет.
Индия обвиняет Межведомственную разведку Пакистана (ISI) в патронировании действующих в Кашмире террористических группировок, Исламабад, в свою очередь, утверждает, что Нью-Дели поддерживает сепаратистов в Белуджистане. Однако возлагать на Индию ответственность за атаки ТТП Пакистан начал недавно – после того как его собственные отношения с талибами испортились.
Талибы всех мастей
Захват власти в Афганистане движением «Талибан» в августе 2021 г. был воспринят как триумф Исламабада, который, как тогда казалось, отныне мог диктовать свою волю новым кабульским властям. Очень скоро Пакистан постигло разочарование: талибы начали проводить независимый внешнеполитический курс, который противоречил ожиданиям Исламабада.
Ключевая причина разногласий – активность на территории Пакистана боевиков ТТП, которых, как утверждает Исламабад, поддерживает Кабул (в Афганистане обвинения отвергают). Целью радикалов является установление в Пакистане исламского эмирата, а мишенью атак чаще всего становятся пакистанские военнослужащие и полиция.
С приходом к власти в Кабуле афганских талибов активность ТТП в Пакистане возросла кратно. В августе 2021 г. эмир ТТП Нур Вали Мехсуд повторно присягнул на верность верховному лидеру Исламского Эмирата Афганистан Хайбатулле Ахундзаде. Согласно докладу Группы по аналитической поддержке и наблюдению за санкциями Комитета Совбеза ООН, афганский «Талибан» оказывает ТТП материальную и логистическую поддержку.
В ноябре 2022 г. после провала серии переговоров с Исламабадом при посредничестве афганских талибов ТТП объявила о возобновлении террористических атак. Как результат – Пакистан наносит удары по предполагаемым убежищам группировки на территории Афганистана, в ответ Кабул обстреливает пакистанские позиции на линии Дюранда, разделяющей два государства.
В октябре 2025 г. напряжённость, которая последние четыре года накапливалась между Пакистаном и Исламским Эмиратом Афганистан, достигла предела: 9 октября пакистанские ВВС впервые в истории нанесли удары по Кабулу. Сообщалось, что в результате атаки был убит эмир ТТП Нур Вали Мехсуд, однако впоследствии его гибель опровергли. Афганистан ответил ударами по пакистанским военным постам на границе. Столкновения продолжались больше недели, пока 19 октября в Дохе при посредничестве Катара и Турции стороны не согласовали перемирие.
Прекращение огня стало возможным, поскольку в дальнейшей эскалации не заинтересован ни Кабул, ни Исламабад. Тем не менее несколько раундов переговоров в Стамбуле уже показали, что перспективы достижения долгосрочных договорённостей туманны. Принципиальный вопрос – деятельность ТТП – выглядит на данный момент неразрешимым.
В силу идеологической близости и исторических связей афганский «Талибан» не способен или не готов на данный момент отказаться от поддержки своих союзников – а это значит, что насилие продолжится.
Медовый месяц Индии и «Талибана»
Раздражение в Пакистане вызывает не только поддержка ТТП, но и укрепление связей между Афганистаном и Индией. Демонстративный удар по Кабулу в момент, когда глава афганского МИД Амир Хан Моттаки находился с историческим визитом в Нью-Дели, стал своего рода предупреждением талибам и попыткой наказать за излишнее своеволие.
«Талибан» – как во времена своего первого правления, так и в годы партизанской войны против республиканского правительства и американских войск – однозначно воспринимался Индией как пакистанский проект. Лишь убедившись в отсутствии у «Талибана 2.0» намерений проводить антииндийскую политику в интересах Исламабада, Нью-Дели позволил себе иначе взглянуть на новые афганские власти.
После прихода к власти талибов в августе 2021 г. Индия эвакуировала персонал посольства в Кабуле и прекратила выдачу виз. Первые признаки потепления в отношениях появились примерно через год, когда в июне 2022 г. в индийском посольстве в Кабуле открыли техническую миссию, которая сосредоточилась в том числе на оказании Афганистану гуманитарной помощи.
Особенно плодотворным стал текущий год, который начался с первого контакта между секретарём Индии по иностранным делам (первым замглавы МИД) Викрамом Мисри и Моттаки в Дохе 8 января. В ходе этой встречи индийская сторона пообещала рассмотреть возможность возобновления проектов развития в Афганистане, составлявших основу сотрудничества с предыдущим республиканским правительством и о разморозке которых Индию уже давно просили талибы. В апреле Нью-Дели возобновил выдачу виз афганцам, а в мае состоялся первый телефонный разговор между министром иностранных дел Индии Субраманьямом Джайшанкаром и главой афганского МИД.
Кульминацией процесса сближения стал недельный визит министра иностранных дел Афганистана в Индию в середине октября, в ходе которого было объявлено, что Нью-Дели повышает статус своей технической миссии в Кабуле до посольства. Кроме того, анонсированы совместные проекты в области здравоохранения и образования, а также сотрудничество в реализации гидроэнергетических проектов.
Открывая переговоры с Моттаки, Джайшанкар впервые публично заявил, что перед сторонами стоит общая угроза трансграничного терроризма и призвал координировать усилия по борьбе с терроризмом во всех его формах и проявлениях. Другими словами, из статуса террористов Нью-Дели перевёл «Талибан» в противоположный лагерь – практически союзников в борьбе с террором.
Важным символическим элементом программы главы МИД Афганистана стал его визит в Деобанд – колыбель суннитского течения деобандизм, лежащего в основе идеологии «Талибана». Таким образом, историческая и культурная общность с афганским народом, к которой всегда апеллировал Нью-Дели, парадоксальным образом вновь подтверждена на новом витке – с режимов талибов.
Хотя в основе коренного разворота курса Индии в отношении «Талибана» лежит целый комплекс факторов, он был бы невозможен, если бы не рост конфликтного потенциала между талибами и Исламабадом.
Исторически Индия и Пакистан воспринимали Афганистан как поле для игры с нулевой суммой: усиление влияния одной стороны рассматривалось как пагубное для другой. После возвращения талибов к власти Нью-Дели с удовлетворением наблюдал, как портятся отношения Кабула и Исламабада. Индии удаётся умело играть на афгано-пакистанских противоречиях: так, предоставляя гуманитарную помощь выдворенным из Пакистана афганским беженцам, она позиционирует себя в Афганистане как ответственную державу и партнёра по развитию.
Потенциальное направление сотрудничества Кабула и Нью-Дели, которое вызывает опасения Исламабада, – проекты ГЭС на афганских реках. В конце октября в правительстве Афганистана сообщили о поручении верховного лидера Хайбатуллы Ахундзады начать строительство плотин на реке Кунар «как можно скорее». Кунар впадает в реку Кабул, которая, в свою очередь, является крупнейшим правым притоком Инда, и строительство ГЭС может уменьшить сток в Пакистане.
Комментируя возможное участие в проекте, в МИД Индии заявили, что готовы поддержать все усилия Афганистана по устойчивому управлению водными ресурсами, включая гидроэнергетические проекты. Кроме того, ещё в 2021 г. Нью-Дели и правительство Ашрафа Гани подписали меморандум о строительстве плотины Шахтут на реке Кабул, но после прихода талибов к власти проект был заморожен.
Афганистан между Индией и Пакистаном
Нынешний этап развития отношений в треугольнике Нью-Дели – Кабул – Исламабад примечателен ещё и тем, что Афганистан из пространства для соперничества Индии и Пакистана превращается в отдельного актора индо-пакистанского конфликта, на которого так или иначе оглядывается каждая из сторон. Особенно настойчивые попытки вовлечь Кабул в противостояние с Нью-Дели предпринимает Исламабад, что ярко проявилось в ходе майского конфликта, когда Пакистан обвинил Индию в нанесении ракетного удара по территории Афганистана. И Нью-Дели, и Кабул это опровергли.
Подобное вовлечение Афганистана в индо-пакистанский конфликт наблюдалось во время первого правления талибов, когда на афганской территории разместились тренировочные лагеря террористических группировок, таких как «Лашкар-э-Таиба»[4] и «Харакат-уль-Муджахедин»[5]. Для Индии доказательством близости режима «Талибана» к радикалам стал угон боевиками «Харакат-уль-Муджахедин» самолёта «Индиан эйрлайнз» в декабре 1999 г. в Кандагар, а также разрешение террористам со стороны талибов покинуть территорию Афганистана после освобождения заложников.
Сегодня же в кашмирском конфликте талибы выглядят скорее симпатизантами Индии.
Афганское правительство осудило теракт в Пахалгаме, а спустя несколько дней после террористической атаки визит в Кабул совершил глава департамента Пакистана, Афганистана и Ирана индийского МИД. 15 мая, вскоре после завершения операции «Синдур», первый телефонный разговор провели Джайшанкар и Моттаки. Наконец, в совместном заявлении по итогам переговоров министров иностранных дел в Нью-Дели 10 октября Джамму и Кашмир был упомянут как часть Индии, что стало причиной вызова афганского посла в МИД Пакистана. Последний теракт в Дели афганские власти также осудили.
Что дальше?
Спустя четыре года с момента прихода к власти в Кабуле движения «Талибан» можно констатировать, что логика противостояния Индии и Пакистана в Афганистане осталась прежней. С учётом последовавшей за терактом в Пахалгаме и операцией «Синдур» тотальной заморозки индо-пакистанских связей, роста конфликтности между Кабулом и Исламабадом и сближения между талибами и Индией напряжённость в треугольнике будет возрастать, как и активность прокси-группировок.
Для Нью-Дели интенсификация взаимодействия с Кабулом, помимо выгод, несёт определённые риски. Расширение присутствия Индии в Афганистане повышает у Пакистана соблазн саботировать её проекты.
Между «Сциллой и Харибдой» рискует оказаться и Кабул. Хотя Индия скорее всего продолжит извлекать выгоду из афгано-пакистанских противоречий, дальнейшее обострение конфликта между Кабулом и Исламабадом не в её интересах, поскольку поставит её новую афганскую политику под угрозу.
«Смертельный треугольник: Афганистан, Пакистан и Индия» – так называлась книга британского историка Уильяма Далримпла. Последние развитие событий в регионе подтверждает справедливость этой метафоры.
Автор: Лейла Тураянова, младший научный сотрудник Центра Индоокеанского региона ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН.
Сноски
[1] Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.
[2] Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.
[3] Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.
[4] Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.
[5] Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России.