Легендарный инвестор Уоррен Баффет 10 ноября написал прощальное письмо акционерам, в котором он размышляет о собственном жизненном пути, бизнесе и роли удачи. «Оракул из Омахи», которому уже 95 лет, «уйдет в тень» в Berkshire Hathaway до конца этого года, однако продолжит работать и периодически общаться с инвесторами. О чем говорит Баффет в своем послании и чему он научил инвесторов за все эти годы?
Berkshire без Баффета
Уоррен Баффет на этой неделе написал прощальное письмо акционерам Berkshire Hathaway. Легендарный инвестор, которому уже 95 лет, до конца года окончательно передаст управление в своей компании преемнику Грегу Абелю (он практически ровесник Berkshire Hathaway — ему 63 года) и «уйдет в тень». Событие эпохальное. Впрочем, совсем Баффет не прощается и обещает продолжить работу и общение с инвесторами через послания на день благодарения.
Главное детище Баффета — хедж-фонд Berkshire Hathaway. До Баффета это вообще была текстильная компания, которую инвестор купил, еще не достигнув возраста 30 лет. А в 32 Баффет был уже долларовым миллионером. Что представляет собой Berkshire Hathaway сейчас? В начале ноября компания отчиталась за III квартал 2025 года. Прибыль за этот период составила $30,8 млрд по сравнению с $26,3 млрд за III квартал 2024 года. Наибольшую операционную прибыль фонду принес сектор страхования, производство и ретейл.
Портфель Berkshire состоит из компаний различного профиля (в том числе автодилерские центры, собственная железная дорога, энергетические и страховые компании), а также акций публичных компаний. В акциях за последние восемь кварталов компания была нетто-продавцом, аккумулировав таким образом более $300 млрд в наличной валюте и эквивалентах. Несмотря на то что в портфель акций входят более 40 компаний, 71% объема приходится на пять акций — Apple, American Express, Bank of America, Coca-Cola и Chevron.
Отходя от дел, Баффет ускоряет передачу своего состояния в благотворительные фонды своих детей, которым сейчас от 67 до 72 лет. Туда инвестор направит большую часть своего состояния — около $150 млрд. В то же время Баффет планирует сохранить большую часть акций класса «А» Berkshire Hathaway до тех пор, пока акционеры «не обретут комфорт» с новым генеральным директором.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
«Ускорение моих пожертвований в фонды моих детей никоим образом не отражает каких-либо изменений в моих взглядах на перспективы Berkshire. Грег Абель более чем оправдал высокие ожидания, которые я возлагал на него, когда впервые подумал, что он должен стать следующим генеральным директором Berkshire», — пишет Баффет в своем послании.
Абель, продолжает он, понимает бизнесы Berkshire гораздо лучше, чем сам Баффет, и быстро учится. «Я не могу представить себе генерального директора, консультанта по управлению, ученого, члена правительства — кого угодно — которого я бы выбрал вместо Грега для управления вашими и моими сбережениями», — пишет Баффет.
На бизнес Berkshire Баффет смотрит как на имеющий перспективы «умеренно выше среднего». При этом он считает, что в следующие годы появятся компании с лучшими перспективами. В то же время Баффет отмечает, что у Berkshire меньше шансов «на разрушительную катастрофу», чем у других бизнесов, и компания будет всегда управляться таким образом, чтобы быть ценным активом для США и не становиться просителем денег или ресурсов.
«Цена наших акций будет меняться, иногда падая примерно на 50%, как это случалось трижды за 60 лет при нынешнем руководстве. Не отчаивайтесь: Америка восстановится, и вместе с ней восстановятся акции Berkshire», — пишет Баффет.
85 лет инвестиций
Уоррен Баффет родился в городе Омаха, штат Небраска, 30 августа 1930 года. Именно там в 1958 году он купил свой первый и единственный дом, где он живет до сих пор. В письме он перечисляет всех знаменитых выходцев их Омахи и говорит, что правильно выбрал место для жизни, семьи и бизнеса — в центре США. «Может быть, в воде Омахи и правда есть какой-то волшебный ингредиент?» — пишет он в прощальном письме.
Уоррен Баффет начал инвестировать в 11 лет — тогда он купил три привилегированные акции газовой компании Cities Service за $114,75. Деньги на них он копил пять лет. Когда подростком Баффет жил в Вашингтоне (его отец тогда был конгрессменом), он придумал новую инвестиционную идею — установить автоматы для пинбола в парикмахерских, чтобы клиенты могли играть, пока ждут свою очередь. Идея оказалась удачной и прибыльной. В 26 лет инвестор основал Buffet Partnership Ltd., а вскоре купил производителя текстильной продукции Berkshire Hathaway. Он решил оставить это название для своей компании, которая в итоге превратилась в один из крупнейших американских хедж-фондов. В 32 года Баффет был миллионером, а в 60 лет — долларовым миллиардером.
Принципы инвестирования Баффета были в основе деятельности Berkshire все годы ее существования. Своими идеями, успехами и провалами инвестор делился в ежегодных письмах акционерам. О чем он в них говорил?
Принципы Баффета
Один из ключевых принципов Баффета — спокойствие и терпение. Именно терпеливые инвесторы оказываются вознаграждены сложными процентами, считает Баффет. «Фондовый рынок — это центр, в котором деньги перемещаются от активных к терпеливым», — писал Баффет в письме акционерам в 1991 году.
О том же он писал в 1997 году. «На бычьем рынке следует избегать ошибки утки, которая хвастливо крякает после проливного дождя, полагая, что ее умение грести помогло ей подняться в мире. Здравомыслящая утка вместо этого сравнит свое положение после ливня с положением других уток на пруду... Хотя мы и гребли яростно в прошлом году, пассивные утки, которые просто инвестировали в индекс S&P, росли почти так же быстро, как и мы», — писал Баффет.
Еще он всегда предупреждал инвесторов о том, что не стоит гнаться за модными идеями и поддаваться инстинкту толпы. «Мы просто стараемся быть осторожными, когда других обуревает жадность, и жадными, когда другие боятся», — говорил он.
«В инвестиционном бизнесе пессимизм — твой друг, а эйфория — враг», — также утверждал бизнесмен.
В том же 1991 году Баффет писал своим менеджерам о ценности репутации. «Мы можем позволить себе потерять деньги, даже большие деньги, но мы не можем позволить себе потерять репутацию — даже часть репутации», — подчеркивал инвестор, добавляя, что на построение репутации ушло 20 лет, а разрушить ее можно за пять минут.
Этот же подход он применял при подборе команды. Баффет отмечал, что в людях нужно искать три качества — честность, интеллект и энергичность. Но без первого качества два других могут оказаться губительными.
«Я пришел к выводу, что должен работать лишь с теми людьми, которые мне нравятся, которым доверяю и которыми восхищаюсь», — также говорил инвестор.
Исходя из своих взглядов, Баффет заявлял, что покупает дешевые бумаги для своего портфеля и покупает их навсегда. При этом в 2020 году экономисты проанализировали вложения Баффета за почти 30 лет и убедились в том, что он верно следует первому принципу, и при этом пренебрегает вторым. Он закрыл позиции по 54% бумаг в портфеле, а средний срок владения ими составил три года. Тем не менее доходность инвестиций Berkshire опережала доходность ключевых индексов американского фондового рынка.
В своем прощальном письме он дает советы того же характера, хотя звучат они скорее философски. Вот они:
- Не корите себя за прошлые ошибки — извлеките из них хотя бы небольшой урок и двигайтесь дальше.
- Найдите правильных героев в качестве примера. Выбирайте своих героев очень тщательно, а затем подражайте им. Вы никогда не станете идеальными, но всегда можете стать лучше.
- Решите, что вы хотите прочитать в собственном некрологе, и проживите жизнь так, чтобы это заслужить.
- Величие не достигается накоплением больших сумм денег, громкой известностью или властью в государстве. Когда вы помогаете кому-то любым из тысяч способов, вы помогаете миру.
- Доброта не требует затрат, но она бесценна. Религиозны вы или нет, это золотое правило остается непревзойденным ориентиром для поведения.
- Помните, что уборщица — такой же человек, как и председатель.
- Не забывайте благодарить Америку за то, что она предоставила вам максимум возможностей. Но она — неизбежно — капризна и иногда корыстна в распределении своих благ.
«Я пишу это как человек, который бесчисленное количество раз поступал безрассудно и совершал множество ошибок, но которому также очень повезло учиться у некоторых замечательных друзей, как вести себя лучше (хотя до идеала, конечно, еще далеко)», — сообщает в письме 95-летний инвестор.
Баффет и Россия
Российские инвесторы полюбили Баффета за его емкие и понятные послания, в массовом сознании сформировался образ умудренного опытом старца, который теперь делится знанием с теми, кто тоже хочет эффективно управлять своим благосостоянием, говорит эксперт по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Людмила Рокотянская.
«Подход Баффета «покупать и держать» успешный бизнес, а не торговать бумагами, стал психологической опорой, позволяющей переживать кризисы. В этом смысле Баффет для России — это не про то, в какие акции вложиться, а про то, каким инвестором нужно быть, чтобы инвестиции приносили доход», — отмечает, в свою очередь, директор образовательных программ ИК «Велес Капитал» Валентина Савенкова.
При этом на российском рынке не все принципы Баффета работают, констатирует Савенкова. Так, покупка недооцененных акций на долгий срок срабатывает хорошо. А вот принцип «покупать навсегда» на российской рынке и в его нынешних условиях выглядит нереалистичным, говорит она.
Баффета можно считать воплощением сбывшейся американской мечты — ведь он создал с нуля компанию, которая приносит своим акционерам двузначные проценты доходности, говорит заместитель генерального директора по брокерскому бизнесу ФГ «Финам» Дмитрий Леснов. «Причем принципы его инвестирования, которые он исповедует с самого начала, достаточно просты, понятны всем обывателям. Инвестируй в то, что понимаешь, то, что тебе нравится как пользователю», — объясняет он секрет популярности Баффета в России.
Прощальное письмо Баффета
Мы публикуем прощальное письмо Уоррена Баффета целиком:
BERKSHIRE HATHAWAY INC.
ПРЕСС-РЕЛИЗ
ДЛЯ НЕМЕДЛЕННОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ
10 ноября 2025 г.
Омаха, Небраска
Сегодня Уоррен Э. Баффет конвертировал 1800 акций категории «А» в 2 700 000 акций категории «В», чтобы передать эти акции категории «В» четырем семейным фондам: 1 500 000 акций Фонду Сьюзан Томпсон Баффет и по 400 000 акций Фонду Шервуда, Фонду Говарда Г. Баффета и Фонду NoVo. Эти пожертвования были сделаны сегодня.
Ниже приведены комментарии г-на Баффета к его коллегам-акционерам.
Моим коллегам-акционерам
Я больше не буду писать годовой отчет Berkshire или бесконечно выступать на ежегодном собрании акционеров. Как сказали бы британцы, я «ухожу в тень». Что-то вроде того.
Грег Абель станет боссом в конце года. Он отличный менеджер, неутомимый работник и честный собеседник. Желаю ему долгих лет работы.
Я продолжу рассказывать вам и моим детям о Berkshire в своем ежегодном послании ко Дню благодарения. Индивидуальные акционеры Berkshire — это совершенно особенная группа, которая необычайно щедро делится своими достижениями с теми, кому повезло меньше. Я рад возможности поддерживать с вами связь. Позвольте мне в этом году немного предаться воспоминаниям. После этого я расскажу о планах распределения моих акций Berkshire. Наконец, я поделюсь несколькими деловыми и личными наблюдениями.
С приближением Дня благодарения я испытываю благодарность и удивление от того, что мне повезло дожить до 95 лет. В молодости этот исход казался не слишком удачным. В начале я чуть не погиб.
На дворе был 1938 год, и жители Омахи делили больницы либо на католические, либо на протестантские — в то время такая классификация казалась естественной.
Наш семейный врач Харли Хотц был дружелюбным католиком, который ходил по домам, имея при себе черную сумку. Доктор Хотц называл меня Шкипером и никогда не брал много за свои визиты. Когда в 1938 году у меня сильно болел живот, доктор Хотц пришел и, осмотрев меня, сказал, что утром все будет в порядке.
Затем он вернулся домой, поужинал и немного поиграл в бридж. Однако доктор Хотц никак не мог забыть мои несколько странные симптомы и позже тем же вечером отправил меня в больницу Святой Екатерины на экстренное удаление аппендицита. Следующие три недели я чувствовал себя как в монастыре и начал получать удовольствие от своей новой «кафедры». Мне нравилось говорить — да, даже тогда — и монахини приняли меня с распростертыми объятиями.
В довершение всего мисс Мэдсен, моя учительница в третьем классе, велела каждому из 30 моих одноклассников написать мне по письму. Письма от мальчиков я, кажется, выбрасывал, но письма от девочек читал и перечитывал; госпитализация имела свои плюсы.
Кульминацией моего выздоровления, которое, по сути, было непростым большую часть первой недели, стал подарок от моей замечательной тети Эди. Она принесла мне очень профессионально выглядящий набор для снятия отпечатков пальцев, и я тут же снял отпечатки пальцев у всех присутствующих монахинь. (Возможно, я был первым протестантским ребенком, которого они увидели в церкви Святой Екатерины, и они не знали, чего ожидать.)
Моя теория — совершенно безумная, конечно, — заключалась в том, что когда-нибудь одна из монахинь встанет на дурной путь и ФБР обнаружит, что забыло снять у монахинь отпечатки пальцев. ФБР и его директор Дж. Эдгар Гувер стали объектом почитания американцев в 1930-х, и я представлял себе, как сам мистер Гувер приедет в Омаху, чтобы осмотреть мою бесценную коллекцию. Я также фантазировал, как мы с Дж. Эдгаром быстро опознаем и задержим сбившуюся с пути монахиню. Национальная слава казалась обеспеченной.
Конечно, моя фантазия так и не сбылась. Но по иронии судьбы несколько лет спустя стало ясно, что я должен был бы снять отпечатки пальцев у самого Дж. Эдгара Гувера, так как он был опозорен за злоупотребление своим служебным положением.
Что ж, это была Омаха 1930-х, когда санки, велосипед, бейсбольная перчатка и детская железная дорога были предметом наших мечтаний. Давайте вспомним ещё нескольких детей той эпохи, которые выросли совсем рядом и оказали огромное влияние на мою жизнь, но о которых я долгое время ничего не знал.
Начну с Чарли Мангера, моего лучшего друга на протяжении 64 лет. В 1930-х Чарли жил в квартале от дома, которым я владею и занимаю с 1958 года.
Вначале я был на волосок от дружбы с Чарли. Чарли, который был на шесть с лишним лет старше меня, летом 1940 года работал в продуктовом магазине моего деда, зарабатывая $2 за 10-часовой рабочий день. (Бережливость — неотъемлемая черта Баффетов.) В следующем году я выполнял похожую работу в магазине, но познакомился с Чарли только в 1959 году, когда ему было 35, а мне 28 лет.
После участия во Второй мировой войне Чарли окончил юридический факультет Гарварда и переехал на постоянное место жительства в Калифорнию. Однако Чарли всегда называл первые годы в Омахе определяющими для себя. Более 60 лет Чарли оказывал на меня огромное влияние и был для меня лучшим учителем и защитником, «старшим братом». У нас бывали разногласия, но мы никогда не ссорились. Фраза «Я же говорил» не входила в его лексикон.
В 1958 году я купил свой первый и единственный дом. Конечно же, он находился в Омахе, примерно в двух милях от места моего детства (если говорить приблизительно), менее чем в двух кварталах от дома моих родственников, примерно в шести кварталах от продуктового магазина Баффетта и в шести-семи минутах езды от офисного здания, где я проработал 64 года.
Перейдем к еще одному уроженцу Омахи — Стэну Липси. В 1968 году Стэн продал компании Berkshire свои еженедельные газеты Omaha Sun Newspapers, а через десять лет по моей просьбе переехал в Буффало. Тогда принадлежащая Berkshire Buffalo Evening News вела изнурительную борьбу с утренней газетой, выпускавшей единственное воскресное издание в городе. Мы проигрывали.
В конце концов Стэн создал нашу воскресную газету, и через несколько лет предприятие, которое раньше приносило убытки, стало зарабатывать свыше 100% дохода в год (до налогов) на нашем вложении в $33 млн. Для Berkshire начала 1980-х это были большие деньги.
Стэн вырос всего в пяти кварталах от моего дома. Одним из его соседей был Уолтер Скотт (младший) — тот самый, кто в 1999 году привел компанию MidAmerican Energy в Berkshire. Уолтер был не только ценным директором Berkshire до своей смерти в 2021 году, но и моим близким другом. Долгие годы Уолтер оставался главным благотворителем Небраски — и след его в городе и штате по-настоящему огромен.
Уолтер учился в старшей школе Бенсона — туда должен был бы пойти и я, если бы мой отец не совершил маленькое чудо и не победил на выборах четырежды переизбиравшегося конгрессмена в 1942 году. Жизнь умеет удивлять.
Подождите, это еще не все.
В 1959 году Дон Киоу с женой Микки и детьми жил прямо напротив моего дома — всего в сотне ярдов от дома семьи Мангеров. Тогда Дон торговал кофе, но ему было суждено стать президентом Coca-Cola и преданным директором Berkshire.
Когда я встретил Дона, он зарабатывал $12 000 в год, они с Микки растили пятерых детей, всех — в католических школах (с оплатой обучения).
Наши семьи быстро подружились. Дон вырос на ферме на северо-западе Айовы, окончил университет Крейтона в Омахе и вскоре женился на девушке из своего города. Позже, уже в Coca-Cola, он стал фигурой почти легендарной.
В 1985 году, когда он занимал пост президента компании, Coca-Cola выпустила злополучную New Coke. Именно Дон выступил с известной речью, где принес извинения публике и объявил о возвращении классической Coca‑Cola. Он объяснил, что письма с пометкой «Главному идиоту», адресованные в штаб-квартиру, попадали прямо к нему на стол. Его речь об «отзыве» новой колы стала классикой — она есть на YouTube. Дон с юмором признал очевидное: напиток принадлежит не компании, а людям. Продажи подскочили.
На CharlieRose.com можно найти замечательное интервью с Доном (как и с Томом Мерфи, и Кей Грэм). Как и Чарли Мангер, Дон навсегда остался парнем с Среднего Запада — энергичным, добродушным и американцем до мозга костей.
И, наконец, Аджит Джейн, родом из Индии, и Грег Абель, канадец и будущий CEO Berkshire, оба жили в Омахе несколько лет в конце XX века. В 1990-е Грег жил всего в нескольких кварталах от меня на Фарнам-стрит — забавно, но мы тогда даже не встречались.
Что ж, может быть, в воде Омахи и правда есть какой-то волшебный ингредиент?
В юности я прожил несколько лет в Вашингтоне, когда мой отец был членом Конгресса, а в 1954 году устроился на Манхеттене, как мне казалось, навсегда. Там мне повезло — Бен Грэм и Джерри Ньюман приняли меня великолепно, у меня появилось множество друзей на всю жизнь. Нью-Йорк и тогда, и сейчас обладает особыми преимуществами. Но в 1956-м, после полутора лет, я вернулся в Омаху — и больше уже не уезжал.
Мои трое детей и несколько внуков тоже выросли здесь. Все они ходили в государственные школы — ту же, что когда-то окончили мой отец (в 1921-м), моя жена Сьюзи (в 1950-м), Чарли, Стэн Липси, братья Ирв и Рон Блюмкин, чьи усилия сделали Nebraska Furniture Mart крупнейшим в стране, и Джек Рингволт (выпуск 1923 года), основатель National Indemnity, проданной Berkshire в 1967 году и ставшей краеугольным камнем нашего страхового бизнеса.
В нашей стране множество великих компаний, школ, больниц — каждая со своими сильными сторонами и талантливыми людьми. Но я счастлив, что мне посчастливилось обрести друзей на всю жизнь, познакомиться с двумя своими любимыми женами, получить блестящий старт в образовании в государственных школах, познакомиться со множеством умных, доброжелательных взрослых в юности и найти друзей из Национальной гвардии Небраски. Одним словом, Небраска стала для меня домом.
Оглядываясь назад, думаю, что и Berkshire, и я не добились бы большего, если бы жили где-то еще. Центр страны — отличное место, чтобы родиться, растить детей и строить бизнес. По чистой случайности, мне при рождении выпала до смешного длинная соломинка.
Теперь о моем преклонном возрасте. Мои гены не обещали ничего выдающегося: в семье долгожителей не было, рекорд — 92 года. Но мне не раз повезло на мудрых, внимательных и преданных врачей из Омахи — начиная с Харли Хотца и до сегодняшнего дня. По меньшей мере трижды врачи, работавшие в нескольких милях от моего дома, буквально спасали мне жизнь. (Хотя я отказался от снятия отпечатков пальцев у медсестер. В 95 лет можно позволить себе многие странности... но у всего есть пределы.)
Те, кто доживает до старости, обязаны колоссальной удаче — нужно каждый день обходить банановые шкурки, пьяных или зазевавшихся водителей, молнии, болезни — все что угодно.
Но Госпожа Удача — дама капризная и — никакое другое слово здесь не подходит — вопиюще несправедливая. Слишком часто те, кто и так наверху, получают больше, чем заслуживают. Наследники рождаются в готовом благополучии, тогда как другие с самого начала сталкиваются с пропастью нужды или с физическими и психическими трудностями, которых я в жизни не знал. В иных частях света я бы, возможно, вел жалкое существование, а мои сестры — еще хуже.
Я родился в 1930 году — здоровым, белым, мужчиной и в Америке. Вау! Спасибо, Госпожа Удача. Мои сестры не уступали мне ни умом, ни характером, но шансы у них были совсем другие. И хотя Удача долго благоволила мне, теперь у неё, думаю, другие заботы — не до девяностолетних стариков. Ее благосклонность не бесконечна.
А вот Время, напротив, с возрастом проявляет ко мне все больший интерес. Оно непобедимо — всех рано или поздно записывает в список «побежденных». Когда равновесие, зрение, слух и память идут под откос, понимаешь, что Время рядом. Мне повезло, старость пришла поздно, но когда приходит — уже не спутаешь.
На удивление, я чувствую себя довольно хорошо. Пусть двигаюсь медленно и читаю с трудом, но по-прежнему прихожу в офис пять дней в неделю и работаю среди замечательных людей. Иногда мне приходит в голову стоящая идея или появляется возможность, которую мы иначе могли бы упустить. Из-за масштабов Berkshire и состояния рынков таких шансов немного — но они есть.
Однако мое неожиданное долголетие имеет неизбежные последствия, имеющие большое значение для моей семьи и для достижения моих благотворительных целей.
Давайте рассмотрим их.
Что будет дальше.
Все мои дети уже вышли за предел обычного пенсионного возраста — им 72, 70 и 67 лет. Было бы ошибкой рассчитывать, что все трое — сейчас на своем пике во многих отношениях — будут пользоваться моей исключительной удачей в замедленном старении. Чтобы повысить вероятность того, что они распорядятся тем, что фактически станет моим всем имуществом, до того как их сменят альтернативные попечители, мне нужно ускорить темпы пожизненных пожертвований в их три фонда.
Мои дети сейчас в расцвете сил с точки зрения опыта и мудрости, но еще не вступили в старость. Этот «медовый месяц» не продлится вечно.
К счастью, корректировать курс несложно. Однако есть еще один фактор, который нужно учитывать: я хотел бы сохранить значительное количество акций класса «A», пока акционеры Berkshire не почувствуют к Грегу то же доверие, которое Чарли и я имели долгие годы. Достижение такого уровня уверенности не должно занять много времени. Мои дети уже полностью поддерживают Грега, как и совет директоров Berkshire.
Все трое детей теперь обладают зрелостью, умом, энергией и инстинктами, чтобы разумно распоряжаться огромным состоянием. Кроме того, у них будет преимущество: они останутся «на земле», когда меня уже не станет, и при необходимости они смогут применять как опережающую, так и реагирующую на изменения федеральной налоговой политики или другие события, влияющих на благотворительность.
Им, возможно, придется адаптироваться к значительно меняющемуся миру вокруг них. Правление из могилы не имеет хорошей истории успеха, и у меня никогда не было желания этим заниматься.
К счастью, все трое получили преобладающую долю своих генов от матери.
С течением десятилетий я также стал для них лучшей моделью мышления и поведения. Однако я никогда не достигну уровня их матери.
У моих детей есть три альтернативных попечителя на случай преждевременной смерти или утраты дееспособности. Они не имеют ранга и не привязаны к какому-либо конкретному ребенку. Все трое — исключительные люди и мудрые в делах этого мира. У них нет противоречивых мотивов.
Я заверил своих детей, что им не нужно творить чудеса и бояться неудач или разочарований. Они неизбежны, и я сам немало их пережил. Им нужно лишь действовать немного лучше, чем обычно достигается деятельностью государства и/или частной благотворительностью, понимая, что и другие методы перераспределения богатства имеют свои недостатки.
С самого начала я обдумывал различные грандиозные благотворительные планы.
Хотя я был упрям, они оказались нереализуемыми. За эти годы я также наблюдал плохо продуманные передачи богатства политическими авантюристами, династические решения и, да, неумелых или эксцентричных филантропов.
Если мои дети просто выполнят свою работу достойно, они могут быть уверены, что их мать и я будем довольны. Их инстинкты верны, и у каждого есть многолетний опыт, начиная с очень небольших сумм, которые со временем увеличивались до более чем $500 млн ежегодно.
Всем троим нравится работать долгие часы, чтобы помогать другим, каждый своим способом.
Ускорение моих пожизненных пожертвований детям ни в коей мере не отражает изменения моего мнения о перспективах Berkshire. Грег Эйбел превзошёл все высокие ожидания, которые у меня были, когда я впервые решил, что он должен стать следующим CEO Berkshire. Он понимает многие наши бизнесы и персонал намного лучше, чем я сейчас, и очень быстро учится тому, о чём многие CEO даже не думают.
Я не могу вспомнить ни одного CEO, консультанта по управлению, академика, представителя власти — кого угодно — кого бы я выбрал вместо Грега для управления вашими и моими средствами.
Грег, например, понимает гораздо больше о потенциальной прибыли и рисках нашего страхового бизнеса P/C, чем многие долгосрочные руководители этого направления.
Я надеюсь, что его здоровье останется хорошим еще несколько десятилетий.
С небольшой долей удачи Berkshire потребуется всего пять или шесть CEO за следующее столетие.Особенно следует избегать тех, чья цель — выйти на пенсию в 65 лет, разбогатеть или основать династию.
Одна неприятная реальность: иногда замечательный и преданный CEO материнской компании или дочернего предприятия сталкивается с деменцией, болезнью Альцгеймера или другим тяжелым и продолжительным заболеванием.
Чарли и я сталкивались с этой проблемой несколько раз и не действовали.
Это может быть огромной ошибкой. Совет директоров должен быть настороже в отношении этой возможности на уровне CEO, а CEO — на уровне дочерних компаний.
Это легче сказать, чем сделать; я мог бы привести несколько примеров из прошлого в крупных компаниях. Директорам следует быть внимательными и высказываться — это все, что я могу посоветовать.
При моей жизни реформаторы пытались поставить CEO в неловкое положение, требуя раскрытия информации о зарплате руководителя по сравнению с оплатой среднего сотрудника. Протоколы акционеров быстро разрослись до более чем 100 страниц вместо прежних 20 и меньше.
Но добрые намерения не сработали; они обернулись обратным эффектом. Судя по моим наблюдениям, CEO компании «А» смотрел на конкурента в компании «B» и тонко давал понять своему совету, что он должен стоить дороже. Разумеется, он также повышал зарплату директоров и тщательно выбирал, кто будет в комитете по компенсациям. Новые правила вызвали зависть, а не умеренность.
Эта тенденция разогналась сама по себе. Что часто раздражает очень состоятельных CEO — они ведь тоже люди — так это то, что другие CEO становятся еще богаче.
Зависть и жадность идут рука об руку. И какой консультант когда-либо рекомендовал серьезно сократить компенсации CEO или выплаты членам совета директоров?
В целом, инвестиции Berkshire, в первых рядах которых несколько несвязанных между собой и значительных «жемчужин», имеют перспективы немного выше среднего. Однако через десять-двадцать лет появятся другие компании, которые покажут лучшие результаты, чем Berkshire; наш размер дает о себе знать.
У Berkshire меньше шансов на разрушительную катастрофу, чем у любой другой известной мне компании. Кроме того, руководство и совет директоров Berkshire более ответственны за интересы акционеров, чем практически у любой другой компании, с которой я знаком (а я видел немало). Наконец, Berkshire всегда будет управляться таким образом, чтобы ее существование стало ценным активом для Соединенных Штатов и чтобы компания не превратилась в просителя. Со временем наши менеджеры должны стать довольно богатыми — у них есть важные обязанности, но они не стремятся к династическому или показному богатству.
Цена наших акций будет колебаться, иногда падая на 50% или около того, как это уже случалось трижды за 60 лет при нынешнем руководстве. Не отчаивайтесь: Америка восстановится, как и акции Berkshire.
Несколько заключительных мыслей.
Одно, возможно, эгоистичное замечание. Я рад сказать, что чувствую себя лучше во второй половине своей жизни, чем в первой. Мой совет: не корите себя за прошлые ошибки — извлеките из них хотя бы небольшой урок и двигайтесь дальше.
Никогда не поздно совершенствоваться. Найдите правильных героев в качестве примера и подражайте им. Начните с Тома Мерфи; он был лучшим.
Помните Альфреда Нобеля, позже ставшего основателем знаменитой Нобелевской премии, который — по слухам — прочитал свой собственный некролог, ошибочно опубликованный после смерти его брата и путаницы в газете. Он был в ужасе от прочитанного и понял, что должен изменить свое поведение.
Не надейтесь на случайные ошибки редакции: решите, что вы хотите, чтобы сказали о вас в некрологе, и проживите жизнь так, чтобы это заслужить.
Величие не достигается накоплением больших сумм денег, громкой известностью или властью в государстве. Когда вы помогаете кому-то любым из тысяч способов, вы помогаете миру. Доброта не требует затрат, но она бесценна. Религиозны вы или нет, это золотое правило остаётся непревзойденным ориентиром для поведения.
Я пишу это как человек, который бесчисленное количество раз поступал безрассудно и совершал множество ошибок, но которому также очень повезло учиться у некоторых замечательных друзей, как вести себя лучше (хотя до идеала, конечно, еще далеко).
Помните, что уборщица — такой же человек, как и председатель.
Желаю всем, кто читает это, счастливого Дня благодарения. Да, даже дуракам: никогда не поздно измениться. Не забывайте благодарить Америку за то, что она предоставила вам максимум возможностей. Но она — неизбежно — капризна и иногда корыстна в распределении своих благ.
Выбирайте своих героев очень тщательно, а затем подражайте им. Вы никогда не станете идеальными, но всегда можете стать лучше.
О Berkshire.
Berkshire Hathaway и её дочерние компании занимаются разнообразной деятельностью, включая страхование и перестрахование, коммунальные услуги и энергетику, грузовые железнодорожные перевозки, производство, услуги и розничную торговлю.
Обыкновенные акции компании котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже под символами BRK.A и BRK.B.