«Все богини — как поганки перед бабами с Таганки!» Этот экспромт Андрея Вознесенского стал первым из тех, что украшают стену кабинета режиссера Юрия Любимова. Красавиц в театре всегда было с избытком, на любой вкус. Но Нина Шацкая стала одной из немногих, чье имя вписано в его историю.
Она проработала на Таганке без малого 30 лет. Театральных премьер было совсем немного, но актриса навсегда осталась первой булгаковской Маргаритой. У легендарного спектакля 1977 года была масса достоинств, не случайно он прожил дольше прочих. И не последнее — даже для искушенной публики — полуобнаженная Шацкая. В сцене бала она сидела голой спиной к зрителям, рассказывала, как однажды услышала в зале звонкий шлепок. Оказалось, один из театралов так извертелся, чтобы увидеть актрису хотя бы сбоку, что жена отвесила ему смачную пощечину.
Недоброжелатели вспоминают, что она была более хороша, чем талантлива, и играла не Маргариту, а свое желание сыграть Маргариту. Пусть так. Но для Нины Сергеевны это была не просто роль. Она примеряла ее на свою женскую судьбу и считала, что пришлось впору. Речь об отношениях с Леонидом Филатовым. Шацкая жила в браке с Валерием Золотухиным, Филатов тоже был несвободен, роман тянулся долго и мучительно. «Даже не могу сказать, я — играла, я — жила, — скажет она впоследствии о спектакле. — Я любила, я ждала чуда, я рыдала, я ненавидела, я готова была на все, чтобы соединиться с Леней, моим возлюбленным Мастером. Пожалуй, только в этом спектакле я до конца выразила свои чувства, была сама собой — настоящей».
Нина Сергеевна настолько в это уверовала, что не выходила из образа даже за стенами театра. Всегда любила мистику, верила в гадания и вещие сны. Вспоминают, как в санатории «Актер» она в черном плаще до пят с откинутым назад капюшоном заходила в море, картинно откидывала голову и смотрела вдаль. Шацкая даже находила множество пересечений в жизни Булгакова и Филатова. Вплоть до того, что оба страдали от гипертонии, а сидеть любили, поджав ногу. Но и трезвый Вениамин Смехов после встречи с Леонидом Алексеевичем подытожил: «Если бы слышала Елена Сергеевна Булгакова, что сказал Филатов о своей жене, о спасительнице — она бы узнала себя — в устах М. А.».
Когда Филатов заболел, сметливая, но сумасбродная блондинка оказалась самоотверженной женой, подарившей актеру девять лет жизни. Чуть ли не впервые это происходило на глазах всей страны, почти в прямом эфире. Адюльтер с его дешевой конспирацией, алиментами и извечным квартирным вопросом — вот где точно привет Булгакову — сложился в одну убедительную историю любви времен позднего СССР.
Первый брак с Валерием Золотухиным Нина Сергеевна называла недоразумением. Но это уже после расставания, когда «разлюбила — и стал ей чужой». Они прожили вместе почти 15 лет, первые годы — счастливо. Поженились на 5-м курсе факультета музкомедии ГИТИСа, хотя, казалось, ничто не предвещало. Девятнадцатилетний студент Золотухин приехал покорять Москву из алтайского села. Он быстро стал первым студентом, председателем ученического совета, комсоргом факультета и т. д., и т. п. Встречался с Ларисой Критской, пианисткой и композитором, которая в 1980-м эмигрирует. По однокурснице Нине Золотухин не вздыхал: «Чего жаль, так это того, что у нас с Шацкой не было романа».
Москвичка Нина Сергеевна слыла первой красавицей. Вела себя соответственно. Как-то, например, заставила одного из поклонников прыгать на одной ноге от ГИТИСа до ее дома в Пальчиковом переулке, где она жила в коммуналке вместе с матерью (переулок будет полностью снесен при строительстве спорткомплекса «Олимпийский»). Но училась она из рук вон. Уже тогда была своенравна, злостно прогуливала и избегала общественной нагрузки. Собственно, именно предстоящие экзамены свели ее с Золотухиным: он согласился помочь с конспектами. Именно Шацкая стала и инициатором брака. Пригласила однокурсника провести Новый год у своих родственников в Павловском Посаде, а когда после привела знакомиться с матерью, объявила: «Это мой муж». Матрена Кузьминична в ответ расплакалась. Она, дескать, видела куда более авантажных воздыхателей дочери, а тут какой-то неказистый и совсем не интеллигентный провинциал в облезлой ушанке, еще и ниже ростом. Родителей Шацкой и Золотухина звали одинаково: Матрена и Сергей. Актриса увидела в этом сочетании имен особый знак.
Свадьбу сыграли 16 февраля 1963-го. Многим этот союз казался «странным, даже нелепым». Так, мастер актеров в ГИТИСе Анхель Гутьеррос записал в дневнике: «Поздно вечером звонок — Золотухин: “Анхель Георгиевич! Немедленно приезжайте в ВТО, я вас жду. Это очень важно! Мы с Ниной решили пожениться. Вы будете нашим посаженным отцом”. Гром среди ясного неба».
После диплома Золотухина пригласили в театр имени Моссовета, где он получил сразу несколько ролей. Пристроить туда же Шацкую не получилось: «Театр был полон женщин и… как всякий храм искусства — интриг». Но оба были в восторге от спектакля «Добрый человек из Сезуана» совсем другого театра — на Таганке и мечтали попасть в его труппу. Показ проходил во время антракта прямо в кабинете главного режиссера Юрия Любимова. Концертмейстер не пришла, и вообще все выглядело так несерьезно, что Шацкая нисколько не мандражировала. Актриса настаивала: они с Золотухиным скрыли, что женаты, и она была принята благодаря собственным талантам.
Валерия Сергеевича не сразу отпустили из театра Моссовета. Но если там обращались друг к другу по имени-отчеству, на Таганке все, включая главного режиссера, были на «ты». На сцену Моссовета нельзя было выйти без тона на лице, на Таганке даже женщинам категорически запрещалось подкрашивать глаза, не то что румянить щеки. В труппе не было никаких священных коров: сегодня ты играл главную роль, а завтра выходил в массовке. В театре той ранней поры царила атмосфера студийности и все любили друг друга. Каждая премьера становилась событием, зрители брали театр на абордаж, билеты в него приравнивались к валюте.
Золотухин сразу получил роль Грушницкого в «Герое нашего времени» и быстро выбился в премьеры. У Шацкой складывалось не так радужно. Ее ввели на главную роль в постановку, доставшуюся в наследство от прежнего режиссера. А в поэтических «Антимирах» по Андрею Вознесенскому (1965) актриса лишь меняла мизансцену, читать стихи ей доверили далеко не сразу. Муж Аллы Демидовой Владимир Валуцкий, автор знаменитой «Зимней вишни», шутил, что молчавшая Шацкая ему понравилась больше всех.
Поначалу у нее были только вводы. Золотухин никогда за жену не просил. Только однажды заикнулся Любимову на худсовете: «Прибавьте Шацкой зарплату. — Это еще почему? — Потому что она красавица, а красота — это тоже талант». Он, к слову, жену отчаянно ревновал. А за ней ухаживали. Литератор Дмитрий Урнов оставлял букеты у дверей коммунального подъезда. В поклонниках ходили Владимир Шурупов из театра Моссовета, Василий Ливанов, в театре на Таганке — Иван Бортник.
Полноправным дебютом стал «Тартюф» в ноябре 1968-го: Нина Сергеевна сыграла дочь Оргона. Однако когда через пару месяцев театр выступал в Дубне, в приглашении было обозначено: «Золотухин с супругой». Шацкая на концерт не пошла. В конце жизни она признает, что лишена актерского тщеславия, вся ее сценическая биография это доказывает. Но самолюбива была всегда.
Зато узнаваемой киноактрисой Нина Сергеевна стала куда раньше Золотухина. Дебютировала еще в ГИТИСе, сыграв в «Коллегах» режиссера Алексея Сахарова по повести Василия Аксенова (1962). Потом была работа в «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» Элема Климова (1965), а в 1969-м — главная роль в «Белом рояле» Мукадаса Махмудова. В Душанбе, где проходили съемки, блондинке Шацкой буквально не давали прохода. Однажды ее везли в открытой операторской машине, и за ними погнался водитель молоковоза. Когда на одном из поворотов его цистерна перевернулась и треснула, молоком залило всю улицу.
Жаль только, что дипломированная артистка оперетты Шацкая в этом фильме на музыку Александра Зацепина не пела. Да и в «Саше-Сашеньке» (1966), где играла певицу, пела не своим голосом. Впрочем, в этой комедии переозвучили даже Владимира Высоцкого. Фильм вышел совсем никудышным, Любимов еще долго подшучивал, называя Нину Сергеевну по фамилии героини Ромашкиной. А с Высоцким они запишут дуэт для картины «Контрабанда» (1974), заходила даже речь о целой пластинке. Одно время он называл Золотухина лучшим другом, они вместе приходили к актрисе в роддом после рождения сына Дениса, оставили на асфальте под окнами стишок. Еще один Владимир Семенович написал Шацкой на следующий год, к 30-летию:
Конец спектакля. Можно напиваться!
И повод есть, и веская причина.
Конечно, тридцать, так сказать, — не двадцать,
Но и не сорок. Поздравляю, Нина!
Твой муж, пожалуй, не обидит мухи,
Твой сын… еще не знаю, может, сможет.
Но я надеюсь — младший Золотухин
И славу, да и счастие умножит.
И да хранит Господь все ваши думки!
Вагон здоровья! Красоты хватает.
Вот все. Тебя Высоцкий поздравляет.
Праздновали, кстати, прямо «по месту жительства», в соседнем с театром ресторане «Кама» («… В кабаке старинном “Каме” парень кушал с мужиками»). В середине 1980-х жизнь переместилась в кафе на той же Радищевской, которое называли «Гробы» (оно открылось на месте бюро ритуальных услуг). Там был живой петух, бесплатные сигареты в баре, а на сцене по вечерам — певица, которая прославится как Валерия.
Когда родился Денис, Золотухин уже получил от театра двухкомнатную квартиру. Актерская жизнь — разъездная, и хозяйством занималась в основном теща. Валерий Сергеевич начал сниматься только в 1968-м («Хозяин тайги»), денег катастрофически не хватало. Шацкую иногда узнавали на улице, особенно в районе Таганки. Она так стеснялась своего никчемного пальто и шапки с помпоном, что в метро заходила через самый дальний от театра вход. В дневниках актера сохранилась смета Госпремии (2500 рублей), которую он надеялся получить за спектакль «Живой» по Борису Можаеву: 500 на банкет, 1000–1200 на шубу Шацкой, 300 на «пальто-шмотье» Валерию Сергеевичу, 100 его старикам, 400 на отпуск за границей. Надежды, впрочем, оказались тщетными. Готовый в 1968-м «Живой» был запрещен цензурой и выпущен только в 1989-м.
Шубу, кажется, все-таки купили. Это был гонорар актрисе за то, что придумала название первой книги Золотухина «Дребезги» (вместо «Запахи»). У Шацкой было чуткое ухо, не случайно оба мужа занимались еще и литературой. Она была умна и хотя первые годы брака всячески поддерживала мужа, умела быть и жесткой, и ехидной. Один из его рассказов так отрецензировала: «Белок и даже желток есть, но нет скорлупки, а стало быть, и яйца нет». Любовница Высоцкого актриса Татьяна Иваненко однажды заметила: Высоцкий считает, что Золотухин — первый номер в фильме «Интервенция», а Золотухин — что Высоцкий. Шацкая возразила: «Совсем и нет. Высоцкий считает, что Золотухин, и Золотухин считает, что Золотухин». А когда уже Марина Влади сообщила Валерию Сергеевичу, что он лучший артист Таганки, заспорила: лучший — Николай Губенко.
Где-то на пятом году семейной жизни Шацкая узнала, что муж ей изменяет. Он никогда не скрывал свой дневник, она не страдала чистоплюйством. Заметив, что тетрадь исчезла с привычного места, тут же ее нашла. Впоследствии и мужниной перепиской не гнушалась. Так она обнаружила, что у него роман с Ией Саввиной, которая что-то репетировала на Таганке. Он даже их сравнивал, резюмируя: «все-таки Шацкая лучше». «Меня еще долго не оставляло чувство омерзения и брезгливости, — вспоминала Нина Сергеевна. — И уже никогда я не смогла простить ему этого первого предательства, которых было еще очень много, но, переболев, мне было уже все равно, и я отпустила человека в свободное плавание».
Никуда она мужа, конечно, не отпускала, еще чего. И терпеть, что кто-то посягает на ее собственность, не собиралась. Когда однажды раньше времени вернулась домой и застала какую-то девицу с телевидения, так избила ее тростью, что та угодила в больницу. И с серьезным увлечением Золотухина, ленинградкой Евгенией Сабельниковой, с которой он встретился на площадке картины «О тех, кого помню и люблю» (1973), боролась изо всех сил. Узнав, что Золотухин в очередной раз засобирался в Ленинград, Нина Сергеевна напросилась с ним. И явилась по указанному на найденном дома письме обратному адресу. Сабельниковой дома не оказалось, Шацкая высказала все, что хотела, ее матери.
Другое дело, что Валерий Сергеевич актрису с годами все больше раздражал, ругались они нещадно. Поводов было предостаточно. Золотухин, будучи в подпитии, запросто мог привести в дом случайного знакомого. Как-то затащил подвозившего их с женой таксиста. После первой же рюмки актер захрапел, гостя выпроводили, но Матрена Кузьминична устроила дочери безобразную сцену. Актриса убежала из дома, несколько дней провела у родни в Павловском Посаде. Муж ее не искал. В другой раз Шацкая перебрала шампанского и сцепилась с кем-то в ресторане. В милицию ее вводили под обещание: «Если бы у меня был пулемет, я бы всех вас перестреляла!» Актрису пожалели и обещали передать на руки мужу. Золотухин за ней не приехал, пришлось ночевать в отделении. На следующий день Нина Сергеевна написала заявление о расторжении брака в народный суд Ждановского района. И такие заявления она писала не единожды. Однажды даже собирала вещи Валерия Сергеевича и выставляла их на лестничную клетку. Еще одной причиной бесконечных ссор были деньги, вернее, их отсутствие. Когда муж в очередной раз отказался дать актрисе «десятку» на сапоги, она психанула и подала на алименты: сама отвезла исполнительный лист на киностудию «Мосфильм».
В ее дневнике постоянно: «Почему З. не уходит? До тошноты надоело… », «Если уж так невозможно, как у нормальных людей, надо разбежаться, чтоб не доводить до ненависти отношения». Но окончательно актеры расстались все же по решению Золотухина. Он ушел к помощнице режиссера «Ленфильма» Тамаре, с которой познакомился на съемках «Единственной» (1974). И что бы между ними с Ниной Сергеевной ни происходило, что бы она ни говорила впоследствии, разводились, как когда-то женились: с прибаутками, шампанским и тортиком.
По словам Валерия Сергеевича, он знать не знал, что у Шацкой уже несколько лет роман с Леонидом Филатовым. Впервые Нина Сергеевна увидела Филатова в 1969-м, когда забежала в театр из декрета по каким-то делам. Он был на шесть лет младше и только поступил в труппу. Спустя время Леонид Алексеевич пригласил актрису в перерыве между репетициями в кафе. Дал почитать свои стихи: он начал печататься еще в 15 лет в газете «Комсомолец Туркменистана», на вступительных экзаменах в Щуку писал сочинение в стихах, а уже в училище выдал свой текст за произведение Артура Миллера, и даже ректор поверил. Нина Сергеевна стихами восхитилась. Они даже поцеловались на задворках: «Тогда ничего не произошло, хотя между нами все стало ясно».
Может, и ясно. Но в 1970-м Филатов зарегистрировался со своей гражданской женой, актрисой той же Таганки Лидией Савченко, которую увел от официального мужа. Штамп в паспорте был необходим еще и для того, чтобы театр выбил для Савченко квартиру, в которую она смогла прописать мужа-провинциала. В этом сюжете жилищный вопрос архиважен: только он может объяснить некоторые кульбиты всей любовной истории. Квартира была недалеко от театра, на Андроньевской улице, поблизости жили Золотухины. Актеры ходили друг к другу в гости.
Летописец своей любви с Филатовым, Шацкая все запротоколировала. Известно даже, что собственно роман у них начался 9 мая 1972-го: «Мне всегда была противна роль любовницы, и я ею стала!» В тот день обоих потянуло в неурочный час, но с неудержимой силой в театр. На сцене репетировали спектакль «Под кожей статуи Свободы». Нина Сергеевна стояла в темноте в проходе, Филатов подошел сзади и поцеловал ее в шею: «И как будто во мне разжалась пружина, освободив от тяжелого напряжения. В это утро мы с Леней обрели друг друга».
Любовники встречались в общежитии театра, у кого-нибудь из многочисленных подруг Нины Сергеевны. Это было унизительно, особенно когда мать одной из них застукала парочку, спасибо, что за кофе. Они бесконечно разговаривали по телефону. На время разлуки, чтобы друг из друга «не выветриться», общались «телепатией». Несколько раз Шацкая принимала решение расстаться. Особенно когда получала от Филатова заявления, как в марте 1974-го: «Я не хочу больше с тобой дружить». В письмах и телеграммах он придерживался конспирации, называл Шацкую Шарыгиной Нелли Семеновной, а сам подписывался как Артур. Развод Нины Сергеевны мало что изменил. Конечно, Савченко доносили, что, скажем, в 1975-м, когда театр впервые выехал на зарубежные гастроли в Болгарию, Филатов, покупая ей в подарок дубленку, примерял ее на Шацкую. Или что он ходит на ее репетиции.
Летом 1980-го в прокат вышел первый советский фильм-катастрофа «Экипаж» Александра Митты. И худенький, нос уточкой Филатов, который в детстве побеждал на конкурсе цветоводов, превратился чуть ли не в главного советского плейбоя, как назовут позже — секс-символа. Сам он относился к этому с недоумением: «Я в жизни не числил себя ничьей сексуальной грезой. Какой из меня супермен? До “Экипажа” я не на всяком пляже-то раздевался». Позже, на 50-летии уже заболевшего актера, Михаил Жванецкий скажет: «Худой, злой, больной — но какова страна, таков и секс-символ».
До «Экипажа» Филатов был известен прежде всего по телепостановкам, после на него обрушилась популярность. На Таганке он играл, и много, но для Любимова в актере было «слишком много желчи». Леонид Алексеевич сыграл Автора в «Что делать?» (1970), Горацио в «Гамлете» (1971), Дмитриева в «Обмене» (1976), Глебова в «Доме на набережной» (1980). Для Шацкой было значимо, что они сталкивались в спектакле «Товарищ, верь» (1973), где она была Натальей Николаевной, а он — одним из Пушкиных. Но главным объяснением в любви стал спектакль «Мастер и Маргарита», где она была Маргаритой, а он — Мастером.
При распределении Нина Сергеевна получила роль дамы из варьете с одной репликой из зала. У нее так и не сложились отношения с Любимовым. Он редко с ней репетировал. По сути единственной постановкой, которую она начинала, как и положено, с читки, стали пронзительные и лиричные «А зори здесь тихие» (1979), где Шацкая играла Женьку Комелькову. Но, как правило, актрисе приходилось довольствоваться вводами. Прежде всего из-за чрезмерной резкости: по словам Золотухина, она никогда не спускала режиссеру крика и хамства, отвечала так, что не приведи господи. Даже прилюдно. Любимов назначил Нину Сергеевну в очередь с еще одной актрисой на роль деревенской бабы в спектакль «Деревянные кони» (1974). Но долго не допускал до репетиций, вызвал на сцену только перед премьерой. Увидев, как она навертела косу, скривился: «Что это за березка на голове?» И наговорил неприятного. Шацкая затаила обиду на год, когда на каком-то общем собрании встала и выпалила: «Юрий Петрович, вы — говно. Хамство — ваш удел». Потом, конечно, извинилась, но он еще долго укорял с подковыркой: «Зачем ты меня обидела, старого человека… » Однако какие бы отношения ни связывали Любимова с актером, играл тот, кто побеждал на показе. В конечном счете Нина Сергеевна сыграла все, что хотела, пусть и не на премьерах.
Юрий Петрович пробивал «Мастера и Маргариту» десять лет, с момента публикации романа. Разрешили только в 1976-м. Но бюджета на постановку не выделили, художник Давид Боровский собрал для него фрагменты декораций из прошлых спектаклей, что стало поводом увидеть в «Мастере» еще и отсчет о пройденном театром пути. Занавес был взят из «Гамлета», Маргарита проносилась над сценой на маятнике из «Часа пик», чтобы затем восседать на балу на плахе из «Пугачева». Предполагалось, что главную роль будут играть Евгения Поплавская (мать Яны Поплавской) и Наталья Сайко. Но последняя однажды не пришла на репетицию, и Любимов вызвал Шацкую: «Знаете текст?» Она знала: «Понимала, что это моя, а не чья-нибудь роль, и ни одна, даже лучшая из лучших актрис, так не поймет героиню. Просто судьба Маргариты — моя судьба. Как и героиня Булгакова, я “жила тайной жизнью, сокрытой от людей”, страдала от того, что не могла быть рядом со своим избранником. Спектакль стал местом наших свиданий».
Все, конечно, было не так благостно. Если Нина Сергеевна действительно долгое время была единственной Маргаритой, то Филатов играл Мастера совсем не часто. Поначалу вообще отказывался: «Какой из меня Мастер, я не похож на него, стремительно хожу, быстро говорю». Любимов предлагал эту роль Золотухину, но того якобы уговорила отказаться Шацкая: «У тебя и так все есть — и Кузькин, и Бумбараш. Мне будет очень тяжело с тобой работать» (Кузькин — главный герой спектакля «Живой»). Главным Мастером стал актер Дальвин Щербаков, игравший на премьере. И только когда он сломал ногу, на роль ввелся Филатов.
Между тем любовный треугольник Леонид Алексеевич разомкнул только в 1982-м. Актер тогда улетал в Колумбию на съемки «Избранных», театр на Таганке уезжал на гастроли в Финляндию. Леонид Алексеевич пришел проводить Шацкую и при всех ее поцеловал. Зарегистрировались они еще через несколько лет, когда Филатов получил однокомнатную квартиру на Библиотечной улице. Забегая вперед, в 1994-м они с Шацкой переехали в двушку на Рогожском Валу, в сталинском доме. Войдя туда впервые, Леонид Алексеевич заявил: «Все, с этого момента я себя причислять к народу уже не могу!» Он общался с Горбачевым, отставной президент СССР был в числе приглашенных на новоселье. Хозяева предварительно расшаркались: не обессудьте, в квартире еще нет мебели, да и на столе будет, что бог послал. Горбачев успокоил: «Ничего страшного! Картошка с селедочкой да 100 грамм — что может быть лучше?» Проблема была в том, что селедка в тот голодный год нашлась после утомительных поисков только в «Национале». А мемориальная доска Филатову висит по его последнему адресу на Краснохолмской набережной.
Шацкая не раз говорила, что рядом с Леонидом Алексеевичем впервые почувствовала себя женщиной, желанной и единственной. Дифирамбы любимому мужу отталкивались от нелюбви к первому, давно не любимому. От Золотухина она, мол, не видела ни одного подарка, кроме «бабушкиного» платка с бахромой и почему-то кубика Рубика. А он разу после развода построил кооператив, купил дачу с машиной. Выходит, копил деньги, прятал? Филатов, напротив, проявлял потрясающую широту. В первый год совместной жизни принес откуда-то трехлитровую банку черной икры и заставил всю семью есть большими ложками, несмотря на протесты тещи. Из первой заграничной поездки привез чемоданы подарков. Нина Сергеевна даже разрыдалась: никогда не видела к себе такого отношения. Леонид Алексеевич устилал комнату розами в день ее рождения. Татьяна Догилева рассказывала, как в Нью-Йорке, куда они летали представлять «Забытую мелодию для флейты» (1986), Филатов обежал полгорода, чтобы отыскать необходимый Шацкой пиджак желтого цвета. «Я не старался ее чем-то поразить, хотел сделать ей приятное, — говорил актер. — А вот Нина меня поражала абсолютно всем. Самим своим появлением поразила»:
Лицедей, болтун, бездельник,
я не нажил ни хера —
Ни имущества, ни денег,
Ни кола и ни двора.
Но к печальному итогу
Все ж поправка быть должна:
У меня есть, слава богу,
Первоклассная жена!..
Шацкая говорила, что в этом браке она помягчела. Но решительности не убавилось. «Мама была счастлива, и ей очень хотелось забыть все, что было связано с прежним браком, — рассказывал Денис Золотухин. — Она стала меня подначивать: “Денечка, как было бы хорошо, если бы все, и ты тоже, были бы Филатовы. Денечка, ты же любишь Ленечку!”». Тут, надо сказать, воспротивился уже Леонид Алексеевич. К досаде Шацкой, сын остался при своей фамилии.
Не стала актриса и менее ревнивой. Когда поклонница передала Филатову в подарок что-то стеклянное, разбила это «что-то» молотком. Другое дело, что она наконец встретила человека схожего темперамента. Бывшего мужа она презирала за то, что «все время кланяется, расшаркивается и всегда гнет спину». А Леонид Алексеевич был принципиальным, решительным и взрывным. Он не говорил, а «сыпал горохом», все делал молниеносно. Дружил с режиссером Константином Худяковым. Но когда тот пригласил на пробы в фильм «Успех» еще и Олега Янковского, выбросил сценарий в окно. Ректорствовал в театральном лицее. Когда узнал, что в программе нехватка Пушкина, посоветовал директору застрелиться.
Филатов страшно злился, когда Нина Сергеевна пыталась зарабатывать. Хотя сам написал для нее концертный цикл о Пушкине: «Почему тебе надо вымараться в этом говне? Я что, мало зарабатываю? Тебе нечего есть?» Ко времени их брака Филатов с его чрезмерной резкостью, горьковатой усмешкой и беспощадно-трезвым взглядом на вещи стал одним из самых востребованных актеров и к тому же выступал на эстраде, писал песни, стихи, литературные пародии и пьесы. Сочиненная в первые годы жизни с Шацкой сказка «Про Федота-стрельца, удалого молодца» растащена на цитаты (актриса помогала подыскивать рифмы). Как не без поддевки написал Золотухин: «Я был рад и свечки ставил, когда Нинка вышла за Леню Филатова. Правда. Он снимался тогда в двенадцати фильмах одновременно, был богат и говорил, что может купить дом в Лондоне». Это он так язвил.
Летом 1983-го Юрий Любимов уехал на постановку в Лондон. Через год его лишили советского гражданства. Его имя вымарывали с афиш и из программок, любое упоминание о нем запретили. Свою версию тех событий и, шире, конфликта театра и власти вообще Филатов представил в пьесе, а потом и фильме «Сукины дети» (1990). Фамилия Любимова не звучала, актеров из труппы не позвали принципиально, исключение составили сам режиссер, сыгравший чиновника, и Шацкая в роли примадонны. Но параллели были прозрачны. В ее героине видели Аллу Демидову, в персонаже, которого играла Татьяна Кравченко — экзальтированную Зинаиду Славину.
В реальности все случилось куда горше, чем в этом трагифарсе. Главным режиссером театра назначили Анатолия Эфроса, которого многие встретили как захватчика. Если Золотухин «присягнул» Эфросу, то Филатов отказался с ним репетировать и вскоре ушел в «Современник». На 30-летии этого театра в 1986-м он прочел стихи:
Наши дети мудры — их нельзя удержать от вопроса:
Почему все случилось не эдак, а именно так?
Почему возле имени, скажем, того же Эфроса
Будет вечно гореть вот такой вопросительный знак?
К несчастью, Леонид Алексеевич много чего успел наговорить в протестном запале. А в январе 1987-го у Эфроса случился инфаркт, и он умер. Актера это мучило до конца жизни.
Любимов приехал в Москву в мае 1988 года, на десять дней. Жил он в квартире Николая Губенко, побывал в гостях у Филатовых. Вскоре режиссеру вернули гражданство и театр, Леонид Алексеевич вновь поступил в труппу. «Люблю тебя сейчас. Не тайно — напоказ», — обращался он к Шацкой в образе Марины Влади в восстановленном спектакле «Владимир Высоцкий» (1981). Однако «как раньше» уже не было. У Любимова появились сторонние обязательства, артисты не чувствовали его самоотдачи, и былая энергетика из здания на Таганке улетучилась.
Все вылилось в скандал. В 1993-м большая часть артистов под руководством Николая Губенко образовали «Содружество актеров Таганки» и заняли новое здание театра, остальные остались в старом. Золотухин сохранил верность Любимову. Он всегда, при любых обстоятельствах был на стороне Таганки. В жизни Филатова, ставшего идейным вдохновителем раскола, было больше смыслов. Идейные активисты, они выясняли отношения публично. «Не покроем себя окончательным позором в глазах потомков! Вспомним на минуту — что дети скажут?» — закончил одно из патетичных посланий труппе Валерий Сергеевич. Леонид Алексеевич парировал: «Лично я знаю, что скажут о вас ваши дети. Во всяком случае, один из них, которого я воспитываю». Актер Юрий Смирнов сострил: «Хочется у Лени спросить: чем Золотухин перед тобой виноват? Тем, что на Шацкой женился первым?»
Нина Сергеевна была не просто соратницей мужа, но валькирией той революции. Ходила по судам и инстанциям. Представители «Содружества» дежурили в театре день и ночь, боялись, что «любимовцы» пойдут на силовой штурм. Как-то Шацкая с подругой везли защитникам кофе с бутербродами и уже на Таганской площади попали под обстрел. Оказалось, бандитская разборка, но страху натерпелись. Газеты тогда вышли с заголовками типа «На Таганке уже стреляют. В театре жертв пока нет».
Нина Сергеевна была убеждена, что раскол Таганки дал толчок дальнейшей болезни Филатова. Он уже мучился гипертонией, но потратил на дрязги — ко всему прочему актер оказался еще и едким публицистом — непозволительно много сил. В 1994-м «Содружество» выпустило первый спектакль — «Чайку» Сергея Соловьева. На сцене плескалось настоящее озеро, Тригорина играли в очередь Губенко и Филатов, а об Аркадиной — Шацкой писали: в том, что она «актриса скверная, и к тому же удручающе провинциальная, не остается сомнений после первого же ее выхода на сцену». Но все это стало неважно, когда прямо на сцене у Леонида Алексеевича случился микроинсульт. Он чувствовал себя все хуже, сцену сменила бесконечная вереница больниц. Нина Сергеевна оставила театр и всю себя посвятила мужу. Ставший священником Денис Золотухин успел их обвенчать. Шацкая верила, что на семью навели порчу, приглашала в дом экстрасенсов и православных старцев. Разыскивала лучших врачей и так необходимые деньги. Жила рядом с актером в клиниках, проявляла чудеса терпения. Доктора определили, что причина сужения сосудов в почках, Леонид Алексеевич почти два года провел на гемодиализе, а в октябре 1997-го ему пересадили донорскую почку.
Хроника тяжелой болезни всегда слезы, лучше процитировать самого Филатова: «Нина взвалила меня на горб и тащит по жизни. Непонятно, что такое болезнь — испытание или наказание. А моя жена… Не то чтобы я в ней сомневался, но при неблагополучной ситуации думал, что она, как многие красивые артистки, взбалмошная, беспечная… Женщинка этакая. Я не думал, что она меня тут же бросит, но думал, что буду ей сильно в тягость».
В некогда белом халате
Ты у кровати сидишь.
Топят в больнице не очень,
Воду дают не всегда.
Близится хмурая осень.
Злые идут холода.
В небе внезапно погасла,
Искры рассыпав, звезда.
Милая, ты не пугайся,
Я не умру никогда…
Актриса всеми силами старалась поддерживать в муже желание жить. Даже в малом — сразу после операции по пересадке купила ему четыре новых костюма. А в 2001-м продала дом под Вереей, который строила десять лет, и купила дачку поближе к Москве, на Николиной горе. Конечно, Филатов изменился, в том числе ментально, стал слезлив и сентиментален, видел в своем недуге наказание за излишнюю злость. Но сохранял ясную голову, продолжал писать, а когда не мог — диктовать стихи и сказки, иногда даже выступать на сцене в программе «На троих» со старинным другом Владимиром Качаном и Михаилом Задорновым. Не оставлял Леонид Алексеевич и телевизионный цикл «Чтобы помнили», посвященный памяти ушедших артистов. В 1996-м ему присудят за него премию ТЭФИ, получать выйдет Шацкая.
В последнее лето Филатов был одержим идеей написать пьесу о человеке, который победил смерть. А его последнее стихотворение называлось «Старик». Филатов умер в 56 лет, в октябре 2003-го, диагноз — двусторонняя пневмония. Все произошло в больнице, Шацкую, конечно, вызывали прощаться, но она не успела. Говорят, на панихиде в Доме кино из «любимовцев» был только Золотухин: Юрий Петрович не стал отменять очередную репетицию. Выступавшие называли покойного больной совестью нации и камертоном и слагали гимны его самоотверженной жене.
Сама она проживет еще 18 лет. Сыграет в двух спектаклях «Школы современной пьесы». Но на сцену по сути больше не вернется. Напишет две книги: «Прости… прощай, Таганка!» и «Биографию любви» о своих отношениях с Филатовым. В обеих Нина Сергеевна очень пристрастна — имела право. С Золотухиным они не разговаривали лет двадцать. Но уже в 2010-х несколько Новых годов встречали одной многолюдной семьей дома у Нины Сергеевны. В марте 2013-го Валерий Сергеевич умер. «Смерть Валерия — огромная утрата, — комментировала Шацкая. — Я не говорю там для театра или кинематографа… Это огромная утрата прежде всего для моих шестерых внуков. Он же десять лет помогал им материально. И, конечно, им сейчас жить будет очень трудно». Через пару лет 75-летняя Нина Сергеевна записала актерскую визитку с перечислением своих ролей, которую можно найти в интернете. Видно, как ей в этом ролике некомфортно, но она действительно сыграла в нескольких фильмах и сериалах.
Похороны Шацкой в мае 2021 года пришлись на разгар карантина и были немноголюдны. Деньги собирали всем миром, в том числе через соцсети. В свое время актриса отказалась от памятника на могиле Филатова по эскизу Давида Боровского, для которого Леонид Ярмольник даже купил редкой красоты мрамор. Нина Сергеевна считала Боровского гением, а Ярмольника, который много и щедро помогал им с мужем в годы его болезни — ангелом-хранителем. Но она посчитала, что надгробие слишком низкое, крест не вполне православный и вообще хотелось бы видеть на могиле фигуру. Она и стоит сегодня на Ваганьковском кладбище. Для еще одного захоронения памятник следовало демонтировать, рядовому подмосковному священнику Денису Золотухину это оказалось не по силам. Актрису похоронили на Троекуровском, место предоставила мэрия. Из этого даже попытались раздуть подобие скандала: сын, дескать, не выполнил волю матери лежать рядом с любимым мужем. Одна из внучек Нины Сергеевны сказала тогда, что лучше бы все помолчали: будь это для бабушки важно, она бы позаботилась обо всем сама при жизни. Почему-то кажется, что внучка права.
Фото: Анатолий Гаранин/РИА Новости, Persona stars, Виктор Великжанина /Фотохроника ТАСС, открытые источники