Мысли о смерти, первородном хаосе и советском наследии — настойчивый мотив в работах молодых художников последних лет — оказался востребован рынком. Новая русская хтонь, иногда саркастичная, иногда ироничная, в текстиле, керамике, фотографии и на холстах, продается на ярмарках и аукционах, выставляется в частных музеях и арт-пространствах и нередко становится первой покупкой искусства в новое жилье или идеальным подарком близким
В сентябре 2025 года главным отличием ярмарки Blazar, традиционно представляющей художников до 35 лет, стало обилие цветочных мотивов: отсылки то к «Кувшинкам» Моне, то к разноцветным шелкографиям Энди Уорхола. Впрочем, многие из этих цветов были столько же обманчиво мимишны, сколь и «ядерные» цветы Такаси Мураками. Из ультрамариновых соцветий на металлических стебельках Веры Ширдиной выглядывали грустные керамические лица. Рядом висели обманчиво жизнерадостные картины Арвидаса Пликайтиса, на одной из них камышовая россыпь оказывается придавлена горящей кроватью. А в подписи к графическим работам Иры Афанасьевой можно было прочитать такие слова: «Растение — молчаливый наблюдатель, хрупкий на первый взгляд, но пугающий своим постоянством и стремлением к бесконечной жизни».
Во всех этих произведениях, которые призывали задуматься о хрупкости человека и природы, заметны отголоски эстетики «русской хтони», которая начала проявляться в отечественном искусстве на излете советской эпохи. Но если художники более старшего поколения (поздний Гелий Коржев с его «тюрликами» или филигранно выписывающий труп собаки Дмитрий Плавинский) погружали зрителя в атмосферу потусторонней тьмы, то молодые авторы такой задачи перед собой осознанно не ставят. Для них работа с мрачными темами и образами — это скорее попытка разобраться с собственными страхами и тревогами.
Telegram-канал Forbes Life
Официальный телеграм-аккаунт Forbes Life Russia
Само слово «хтонь» восходит к древнегреческому понятию, означающему «земля» или «почва». «В культуре античности слово «хтонь» используется для описания и определения мифологических образов, которые связаны с подземным миром — что-то пугающее и темное, что-то не очень комфортное и желаемое человеком. Сам движок сюжета мифологии Древней Греции — борьба хтонических и олимпийских образов, где первые — мрачные, а вторые — светлые ребята, — поясняет философ Павел Деменчук. — За последних мы обычно и болеем в рамках сюжета, хотя и догадываемся, что без первых сюжет был бы неполным». В современной культурной игре, по словам Деменчука, «хтонь» становится для россиянина образом иррационального и темного начала.
«Как насмешка хтонь может представляться образом мрачной детской площадки во дворе пятиэтажки, где я провел детство. Неуютно и некомфортно с позиции сегодняшнего дня, настолько, что иногда смешно — но это часть моего «Я» и узнаваемый образ поколения, — объясняет философ. — Сейчас у меня в руках раф на кокосовом и последний айфон, а я ведь когда-то играл на той площадке». По мнению Павла Деменчука ирония заключается в том, что есть темный образ безысходности и неустроенности, близкий и понятный, как ностальгия, который вызывает чувство понимания и сопричастности. «Да, это «плохо» (мрачно), но это «мое», — рассуждает Деменчук. — А дальше начинается игра со степенью данного «плохо». Как подобрать такой образ, чтобы зритель пережил ностальгию, глядя на мрачные образы биографии. При этом не всегда буквально исторической, но как часть жизненного мира, сопричастности культуры — «мне это знакомо». Неуютное, которое уютно для меня — культурный парадокс, объединяющий поколение».
Применительно к изобразительному искусству так принято говорить о завораживающе мрачных образах, в которых проявляется подземный, потусторонний мир. Он может обнаруживать себя в теме смерти, дремучих лесных пейзажах, отсылках к мифам и фольклору, в использовании природных материалов и другими способами. «Термин «хтонь» настолько всем надоел, что стал почти ругательным и пошлым, — говорит художница Vivato Eka, выпускница девятого сезона «Открытых студий» ЦСИ «Винзавод», которая в своем творчестве часто обращается к похоронной культуре. — Но хтони меньше не стало, совсем наоборот».
Осенью 2022 года в московском Зверевском центре был показан групповой проект «Антология русской хтони». Его кураторы Женя Стерлягова и Женя Шарвина описывали заглавное понятие как «собирательный образ из «неизбывной тоски», оборотней всех мастей, заброшек, грязи нескончаемых дорог». Зимой 2023 года в уфимском Zaman Muzeum прошла персональная выставка ижевской художницы Евгении Мальцевой. Название «Русская хтонь» носил как сам проект, так и его центральная работа — многофигурная композиция, герои которой как будто вырастают из толщи земли.
Летом 2025 года в московской галерее К35 куратор Сергей Дорохов представил групповую выставку «Русский хоррор» с широким диапазоном работ — от текстильных экспериментов Алины Глазун до осмысляющих интернет-культуру картин Саши Лемиша. По словам Дорохова, хтонь — одно из проявлений русского хоррора, в котором переплетаются народные мифы, советское наследие, мрачная урбанистика и метафизический ужас. «Он стал следствием разных периодов нашей истории — от позднесоветских времен с эстетикой закрытых НИИ до 1990-х с их вседозволенностью», — объясняет куратор. Именно поэтому, по словам Дорохова, среди участников выставки преобладали авторы в возрасте от 32 до 45 лет, способные отрефлексировать контрасты времени.
Зрители и почитатели такого искусства, как и создающие его художники, очень разные. «Это шире, чем «готическая» тусовка, — говорит художник Павел Бушуев, автор черно-белой графики и создатель как будто расплющенных невидимой силой человеческих бюстов, которого представляет московская галерея a-s-t-r-a. — Это и люди постарше, которые помнят эстетику из советских книжных иллюстраций и мультфильмов. И молодые, которые ищут в искусстве подлинность, честность, пусть и мрачную. Моих зрителей объединяет одно: усталость от стерильного». Возможно, именно эта усталость и делает «русскую хтонь» вновь актуальной для нового поколения художников. Мрак в их глазах становится способом говорить о живом, а сам этот разговор приобретает множество оттенков, от нарочито веселого до медитативно меланхоличного.
Хтонь удалая
Участница петербургской ярмарки Port Art Fair 2025 года художница Валерия Лунская создает живопись и керамические объекты под псевдонимом Viselitsa. На ее стенде можно было увидеть вырванные из орбит глаза, оторванные пальцы и множество женских образов в слезах. При этом в работах преобладают яркие цвета, а сами они вызывают эмоции в спектре от умиления до горькой усмешки. По словам художницы, ее псевдоним обыгрывает созвучие существительного «виселица» и глагола «веселиться». Точно так же и в ее творчестве мрачное содержание идет рука об руку с задорной формой.
Нижегородская галерея «9Б» уже не первый год успешно продвигает населенное скелетами, чертями и прочей нечистью искусство участников стрит-арт-команды Bomse, которые в последнее время гораздо активнее занимаются студийным, а не уличным творчеством. При этом небрежность и азарт стрит-арта в их творчестве сохраняется, приобретая индивидуальные черты. Живопись и графика Evsti Bomse больше уходит в область социальной сатиры. «Хтоническое в искусстве — это язык, с помощью которого можно говорить о страхах, боли и внутреннем беспокойстве, — признается художник. — При этом мне важно оставлять в работах луч надежды: яркие образы и ирония помогают смягчить тяжесть. Для меня русская хтонь — это не про окончательную тьму, а про путь к осознанию и выходу из нее».
Работы Семы Bomse отличает более яркая и разноцветная палитра, а вот потусторонние образы трактуются у него не в сатирическом, а скорее в ироничном ключе. По словам самого художника, в его произведениях, помимо мрачного, сломанного и разбитого, много добрых героев и юмора. «Мы, постсоветские дети, взрослели на обломках прошлой цивилизации, и среди той вездесущей разрухи мы искали для себя игры и развлечения, — объясняет Сема Bomse. — Для меня хтонь — не придуманная концепция, а скорее естественная среда, в которой я существую, в которой я вырос». На ярмарке Cosmoscow осенью 2025 года работу Семы Bomse «Зазеркалье» купили в день предпоказа для коллекционеров за 600 000 рублей.
На стенде неподалеку галерея Ruarts показывала новые работы Виталия Тюрлика. Псевдоним, который он подарил и персонажам своих работ, художник позаимствовал из позднего творчества Гелия Коржева. К 1980-м академик Коржев, признанный мастер соцреализма, начал создавать фантасмагорические полотна с нелепыми чудовищами, как будто сошедшими с полотен Иеронима Босха и Питера Брейгеля. Если пристально вглядеться в персонажей работ Тюрлика, то и в них за карнавальным фасадом начинает проступать зловещая натура. Выпускник «Открытых студий» на «Винзаводе» 2023 года Тюрлик распродал весь свой стенд на ярмарке Blazar осенью 2023 года, подписал контракт с галереей Ruarts и сделал sold out на стенде Cosmoscow в сентябре 2025-го.
Хтонь мифологическая
Обращение к земле неотделимо от работы с культурными корнями, уходящими в народное творчество и мифологию. В искусстве это направление часто обращается к ремесленным практикам и использует природные материалы. Участники екатеринбургского дуэта «Хо Гуй» работают с деревом, сеном, паклей и глиной, их скульптуры по технике исполнения напоминают ласточкины гнезда. Их композиция «Островымя (Коровушка)» в 2023–2024 годах была центром передвижной выставки «Архипелаг грез», которую Фонд поддержки современного искусства «Сфера» показывал в Самаре, Казани и Екатеринбурге. Работа представляет собой подвешенную к потолку фигуру коровы с рукомойником вместо вымени. Вода из него капает в зеркальный сосуд, вокруг него «пасутся» человекоподобные телята. Художники часто настаивают, что их не следует воспринимать как авторов, работающих в традиции. «Это традиция работает с нами», — уточняют они.
Девичьи косы и черно-белый узор березовой коры — частые образы в работах Ульяны Подкорытовой. Художница не ограничивается заимствованиями из русской народной эстетики, а плетет из ее элементов собственную мифологию, щедро разбавленную отсылками, в том числе и к современной цифровой культуре. Подкорытова подчеркивает, что ей интересно работать с силами природы, но при этом далеко не все, подразумеваемое под неологизмом «хтонь», близко ее творчеству. «Мои частые темы — это дикая природная сила и уважительное отношение к смерти, — говорит она. — А неоязычество и агрессия, выраженная через подземные страхи, — это то, что я точно не стану транслировать».
Еще один художник-мифотворец, много работающий с найденными объектами, — Вадим Михайлов. Свои работы он чаще всего создает в технике сграффито. Изображения и надписи он процарапывает по покрытой красочной слоем поверхности, в качестве которой может выступать холст, старый ковер или ветхий предмет одежды. По мнению Ольги Профатило и Юлии Вяткиной, соосновательниц петербургской галереи Myth, представляющей Михайлова, интерес художника к мрачному и приземленному напрямую связан с его биографией: детство в Перми, выдуманные миры, создававшиеся из найденного на помойках. «Интуитивно Михайлов транслирует окружающую его действительность — холодные пермские зимы, коммуналки, кладбища и советское наследие, пропуская это через личную «мясорубку» переживаний», — говорят галеристки.
Художница из Воронежа Катя Коса исследует тему женской хрупкости и силы в контексте русской национальной культуры. Сейчас художница работает над проектом «Заплетая косы, расплетала смыслы». «Его малую часть я показывала на ярмарке современного искусства Port Art Fair, — рассказывает Катя Коса. — Я ищу новые формы существования искусства в интеграции утраченных образов культурного кода в новом прочтении. И, конечно, в наследии в виде сказок! Там бездна мудрости и истинности, безвременная опора человеку. Так появилась серия внутри проекта «Сказочное», где я обратилась к теме русской хтони. Именно к сказочному прочтению хтони, необузданной энергии первобытной силы природы в виде сказочных героев. Один из самых ярких хтонических образов — Баба Яга, я посвятила ей работу «Хтонь его знает».
Для мультидисциплинарной художницы из Казани Sasha Palm хтонь — это «первородная сила земли, глубинная народная мощь, что корнями вросла в наш культурный код, впитанный с молоком матери и сказками русского фольклора». В цифровой работе художница примиряет древние традиции и современность. «Переплетение цифрового и архетипического видится мне отражением современного мира, где технологии все глубже проникают в нашу жизнь, но потребность в культурной идентичности и связях с предками только возрастает. С одной стороны, безграничные возможности для творчества и самовыражения, с другой — то, что передается из поколения в поколение через сказки, песни и обряды», — рассказывает Sasha Palm о своей работе «Сад» .
Хтонь погребальная
Нижегородский художник Юрий Отинов создает работы в авторской технике папье-маше, которую иронично называет «гнилью». В его вселенной эта техника — самостоятельный организм, который живет на стыке физического и метафизического миров, периодически «прорастая» на окружающих художника предметах или в виде самостоятельных объектов. Эта субстанция украшает «Урну с прахом Касяпони» (арт-объект из урны с прахом кошки художника), перемежаясь с шерстяными колтунами, вычесанными из еще живого питомца. Более яркие цвета отличают выполненные из той же «гнили» маски. «Нынче невозможно без толики иронии говорить о чем-то мистически мрачном», — считает Слава Нестеров, художник и сооснователь московской галереи Másla lissé, где выставлялись и работы Отинова.
Художница Vivato Eka много работает с эстетикой кладбищ и надгробий, едва касаясь темы смерти. Она осмысляет яркую, китчевую составляющую похоронной культуры. «Даже сейчас черные прямоугольники памятников у нас обрамлены пестрыми венками, обертками конфет, крашеными яйцами и прочими прелестями, — говорит художница. — Нам свойственно почти мексиканское стремление к разноцветию, возникшее после революции 1917 года. Для меня кладбище — это не про саму смерть, а про то, как ее представляют себе живые».
Хтонь природная
Хтоническая нотка часто разлита в пейзажной живописи. Ее можно отметить, например, в работах Кирилла Котешова, который пишет картины, близкие по стилистике к работам Высокого Возрождения, используя при этом кузбасслак. Или в безлюдных, полуабстрактных пейзажах Сергея Карева, где «русскость» осмысляется именно через пустоту, а не через узнаваемые образы. Похожий прием лег в основу показанного в прошлом году в суздальском «МИРА Центре» проекта «Равнодушие средней полосы» с монохромными медитативными работами серых тонов.
Иначе с темой природной стихии работает Даня Пирогов. Его объекты из дерева и бетона в рамках художественно-терапевтической тропы «Лес» в Горках Ленинских мимикрировали под курганные захоронения вятичей. Самой сильной работой художника на персональной выставке «Дикое подземное» (галерея «Триумф», зима 2025-го) оказалось видео с говорящим названием «Бездна». В нем медленный пролет камеры с уровня земли вдоль среза подземных пластов сравнивается с процессом погружения в глубины подсознания. Землю Пирогов рассматривает как живую, подвижную материю. «Я не работаю напрямую с темой русской культуры или с традиционными верованиями, но через ландшафт начинаю лучше их понимать, — говорит художник. — Физический и интуитивный контакт с землей, глиной, деревом порождает во мне вопросы, о которых я раньше не задумывался».
Сегодня «русская хтонь» для молодых художников — прежде всего язык самоанализа. С помощью иронии и традиции, опираясь на советское наследие, они создают собственную мифологию, ищут способ борьбы с внутренней тревогой.
В подготовке материала участвовали искусствоведы и авторы Telegram-канала Art Soulmate Юлия Бескорсая и Кристина Середзинская