Он готов доплатить пару сотен, чтобы его утренний бенедикт сделали не просто с яйцом, а строго с фермерским яйцом от курицы-несушки. И не просто с безымянным лососем, а с мурманской форелью — иначе неинтересно. Он будет допытываться, какое именно хозяйство обеспечивает ресторан творогом для сырников. Он точно знает, как довезти из Вологды до Москвы — поездом ли, в багажнике автомобиля ли — пару кило вологодского масла: нужно запихнуть их в банку с холодной водой. И авантюра стоит того! Он специально освободит выходные, чтобы съездить в Суздаль на праздник огурца, а заодно продегустировать там огурцовый чизкейк. Еще бы, это ведь даст ему моральное право гордо морщить нос, проходя в супермаркете мимо расфасованных в подложки огурчиков. Ну их — без роду, без племени, без истории!
«Жаль только, что устрицы были французские, а игристое итальянское, но ладно уж, наши устрицы с нашим игристым ждут меня в конце сезона в Крыму», — пишет такой ценитель в соцсети под постом, наполненным красочными фотографиями праздничного ужина. И, кажется, не кокетничает: он уже успел убедить себя (и теперь очень старается убедить других), что итальянское игристое — это и вправду «жаль». Потому что ну никак нельзя сравнивать какое-то там просекко или франчакорту (еще и фиг выговоришь!) с брютом из крымского кокура или тем более шампанскими экспериментами «Абрау-Дюрсо».
Это убеждение, скорее всего, родилось не просто так. Этак десять лет назад ценитель локальных продуктов, скорее всего, ничего не слышал о российских винах (юношеские воспоминания о массандровском портвейне, выпитом из горла в подъезде, не в счет). Лет пять назад он впервые попробовал «Сто оттенков красного» Фанагории и призадумался, что, кажется, это очень даже неплохо… Сегодня он готов улавливать нотки борща в бокале красностопа и рассуждать о том, как хорош молодой сибирьковый в сочетании с редиской и свежими огурчиками на дачной веранде. Всерьез злиться, если в винной карте в ресторане недостаточно отечественных вин. И, конечно, закатывать глаза, если вдруг кто-то наивно спрашивает, почему российское вино стоит дороже французского.
Этим вопросом, кстати, ценителя можно довести до легкой истерики. В лучшем случае он попробует объяснить на пальцах (точнее, на цифрах), сравнив площади виноградников в Испании и в России и рассказав, сколько времени нужно лозе, чтобы начать давать приличный урожай. В худшем же сразу перейдет на аргументы в духе «Неужели жалко заплатить за свое, российское, родное?! Нужно поддержать наш бизнес!».
Такой пыл касается не только вина. Приехав куда-нибудь в Вологодскую, Липецкую или еще какую хорошую область, он готов учинить сотрудникам отеля допрос с пристрастием: откуда они взяли сметану для утренних блинчиков? Откуда сливочное масло, откуда яблочное варенье? Сами варили? И если сотрудники, не желая обманывать потребителя, честно говорят, что из супермаркета, плохой отзыв в соцсети им обеспечен. Ну а если наоборот… тогда наш персонаж точно придет в восторг от заведения, гордо сообщающего, что здесь используют сыры от Ивановых, птицу от Петровых и свежие овощи от Сидоровых. Действительно ли все это вкуснее безымянных и безродных аналогов — вопрос риторический. Главное — верить.
«Огромная благодарность ресторану за пометку “Блюда из локальных продуктов” в меню — сразу понятно, на что тебе смотреть», — пишет наш персонаж в отзыве на серьезных, как говорится, щах. Хотя про щи как раз с ним лучше не шутить. Иначе прочитает мини-лекцию, а заодно обидится, что в Пскове ему подали щи по костромскому рецепту (без соответствующей ремарки в меню). Или заподозрит, что белые грибы для традиционной лапши были наверняка куплены в супермаркете, импортные, а не собраны непосредственно в лесах Рязанщины. Потому что он вчера там был, в этих лесах, и ни единого белого гриба не нашел. Значит, врут.
Нежные чувства к родным продуктам нередко сопровождаются уверенностью, что Россия — родина не только слонов, но и всех мыслимых рецептов. Поэтому право «гордиться нашим» самоотверженный ценитель будет отстаивать практически всегда и везде. Например, объявит исконно русским напитком сидр — и плевать, что французы, англичане и даже испанцы небезосновательно считают его своим. Представить ведь русскую осень без яблок решительно невозможно, значит, и сидр — наше все! Да и всякие там карпаччо да тартары слова доброго не стоят, ведь существует строганина из пеламиды или сугудай, а это значит, что традиция есть рыбу сырой тоже абсолютно российская. И насчет сливочно-молочной ухи лохикейтто ценитель локальных продуктов будет настаивать, что она вообще-то не финская, уха эта, а карельская — значит, обязана быть включена в подборку типа «Топ-10 блюд, которыми гордится страна», а Финляндия тут вообще ни при чем.
Чем объясняется такой пыл ценителя — вопрос открытый. Возможно, наконец наступил его звездный час. Возможно, много-много лет подряд он пестовал на своей даче местные, подмосковные яблоки и помидоры, неизбежно сталкиваясь с реакцией типа «Да зачем тебе оно надо, купи вон узбекские на рынке!». И доказывал, что его огородные развлечения — это не от бедности вовсе, это осознанный выбор и даже частично хобби. Теперь наконец дождался! Ура. Теперь его рассуждения а-ля «если бы вы знали, какую я вырастил капусту» звучат не странной левинщиной, а очень даже модным трендом. Повезло.
А может быть, все совсем не так. Велика вероятность, что ценитель локальных продуктов в прошлом тот самый проклятый западник. Потому что где бы он еще научился такому вдумчивому гурманству? Вполне вероятно, что лет этак пятнадцать назад он утвердительно кивал при словах, что, мол, идеальный лимонный тарт получается только из лимонов из Ментона, а если у вас их нет, то даже не пытайтесь повторить. Однако политико-гастрономический ветер сменился, а трендам надо соответствовать, поэтому риторика меняется. Вы говорите, яблочный пирог? Для этого рецепта подойдет только антоновка позднего сбора, желательно мичуринская!
Поэтому, кстати, и репчатый лук как гастрономический символ Ростова Великого он обсуждает не просто так, а вспоминает баварский город Бамберг, который прославили «луковые топтуны», где готовят фаршированный лук и множество других блюд из него же, родимого, репчатого. Не забывая уточнить, конечно, что ростовский лук лучше. Да и сырную тарелку ценитель собирает очень даже по-европейски изысканную — только и радости, что с костромскими или угличскими сырами, алтайским медом и тем самым луковым джемом из Ростова. Просто нынче он вгрызается в тамбовский окорок с тем же пылом, с которым прежде тащил из-за границы прошутто крудо. Не забывая, впрочем, громко осудить тех, кто предпочтений не изменил и до сих пор тащит.