Выставка позволяет проследить, как теория и практика имажинизма повлияли и на творчество Есенина
В Музее Серебряного века — филиале Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля (Гослитмузей) — до 1 февраля 2026 года развернут выставочный проект "Имажинисты. Путешествие в прекрасное. Памяти Сергея Есенина".
"Созрев на почве родины своего языка без искусственного орошения западнических стремлений, одевавших российских поэтов то в романтические плащи Байрона и Гете, то в комедиантские тряпки мистических символов, то в ржавое железо урбанизма, что низвело отечественное искусство на степень раболепства и подражательности, мы категорически отрицаем всякое согласие с формальными достижениями Запада и не только не мыслим в какой-либо мере признания его гегемонии, но сами упорно готовим великое нашествие на старую культуру Европы. Поэтому первыми нашими врагами в отечестве являются доморощенные Верлены (Брюсов, Белый, Блок и др.), Маринетти (Хлебников, Крученых, Маяковский), Верхарнята (пролетарские поэты — имя им легион). Мы — буйные зачинатели эпохи Российской поэтической независимости. Только с нами Русское искусство вступает впервые в сознательный возраст". Так заканчивался Манифест имажинистов, опубликованный в 1919 году в воронежском журнале "Сирена", а затем в московской "Советской стране". Его подписали Сергей Есенин, Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич и Рюрик Ивнев — согласно манифесту, "верховные мастера ордена имажинистов", которые непрестанно пребывают "в тяжких заботах о судьбах нашего стиха российского" и приносят "России и миру дары своего вдохновенного изобретательства, коему суждено перестроить и разделить орбиту творческого воображения"...
Однако даже определение "имажинизм" происходит от латинского imago (образ), что само по себе противоречит утвержденному в Манифесте приоритету родного языка. Главным принципом имажинистов провозглашалось первенство самоценного, зачастую шокирующего образа над смыслом. Их любимой практикой был эпатаж. По словам их современника, Владимира Кириллова, Есенин горячо доказывал: "Слова стерлись, как старые монеты, они потеряли свою первородную поэтическую силу... Но мы нашли способ оживить мертвые слова, заключая их в яркие поэтические образы".
Этот выставочный проект — глубокое погружение в одну из самых ярких и противоречивых глав Серебряного века. Директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля Дмитрий Бак на открытии выставки заметил: "Те имена, которые здесь мы можем прочесть, говорят сами за себя, их жизни прошли в очень непростое время. Нельзя представить гастроли Тютчева, Фета, Пушкина, Лермонтова — это абсурд! А вот путешествия имажинистов, их гастроли, как и раньше путешествия футуристов, — значительное явление в литературной жизни. Трудно определить, когда завершился Серебряный век. Вроде бы советское время — совсем не "серебряное", но в нем действовали те же, кто был при расцвете этого литературного чуда. Не буду раскрывать карт, но эта выставка является преамбулой. В обозримом будущем нас ждут позитивные, серьезные и важные события, развивающие эту тему".
Экспозиция основана на коллекции Гослитмузея: дух времени передан через уникальные фотографии, рукописи, афиши выступлений, портреты и шаржи, первые издания стихотворных сборников, ставших библиографическими редкостями. Документальная насыщенность экспозиции погружает в атмосферу удивительного и противоречивого периода. Например, черновики стихов Есенина с правками, его личный экземпляр сборника "Москва кабацкая" с пометками — поэт постоянно переосмысливал свои тексты.
В первые три десятилетия ХХ века множились бесчисленные литературные группы, движения, объединения, но в этой массе московские имажинисты стоят обособленно. Изначально они назвались "Орденом имажинистов", устраивали творческие вечера, выпускали множество авторских и коллективных сборников, издавали журнал "Гостиница для путешествующих в прекрасном". Ими были созданы издательства "Имажинисты", "Плеяда", "Чихи-Пихи" и "Сандро".
"Имажинисты — это невероятно одаренные люди. И, конечно, имя Есенина на знамени имажинистов было невероятной силой, удачей для этого движения, — отметил директор Музея Серебряного века и куратор выставки Михаил Шапошников. — Сергей Александрович Есенин, шесть из тридцати лет своей короткой жизни провел среди имажинистов — с 1918 по 1924 год. Это невероятной силы творческий взлет, который можно сопоставить с творческим взлетом 1890-х годов, когда появились символисты. Представители Серебряного века — выходцы из всех слоев общества, это люди разных национальностей. Они приняли революцию, новое время и новые условия".
Есенин пришел в это движение уже сложившимся поэтом, автором сборника "Радуница", главными темами которого были крестьянская Русь, природа и религиозность. Но он терпеть не мог, когда его называли пастушком и крестьянским поэтом. Его привлекали стремление имажинистов к художественной свободе, к яркой метафоричности языка, творческая смелость. Некоторое время Есенин возглавлял объединение, а его трактат "Ключи Марии" был объявлен участниками группы книгой, передающей "философию имажинизма". Но важно, что идеи имажинизма послужили ему не догмой, а творческой лабораторией, где можно было оттачивать свое мастерство, искать инструменты для выражения все усложняющейся картины мира, в котором рушился привычный уклад жизни. Как точно заметил один из современников, имажинизм стал для Есенина "своеобразным университетом, который он сам себе строил". В его стихах того периода, несмотря на браваду, образность служила не формальному эксперименту, а выражению глубоких переживаний о судьбе России, притом что и сам поэт испытывал глубокий личный кризис.
Прославились имажинисты не только новой поэтикой, но и скандальными акциями и хулиганством. Они переименовывали московские улицы, давая им свои имена, расписали стены Страстного монастыря стихами. Собирались имажинисты в литературном кафе "Стойло Пегаса", открытом в 1921 году в Богословском переулке, недалеко от Тверской улицы, и названном ими клубом "Ассоциации вольнодумцев". Расписанный художником Георгием Якуловым интерьер с многочисленными зеркалами и стихотворными лозунгами создавал атмосферу артистического буйства. Вот как Есенин описывал клуб в письме своей знакомой, Евгении Лившиц, в 1923 году: "Жизнь моя в Москве бьет, как и всегда, ключом. В "Стойле" давка, пьют, читают, дерутся... Я как председатель правления "Ассоциации" отбиваюсь от жандармов и спонсоров". Именно здесь он обрел оглушительную славу. Поэт Иван Старцев вспоминал: "При выступлении Есенина обычный шум в кафе, пьяные выкрики и замечания со столиков тотчас же прекращались. Слушали его с напряженным вниманием". Здесь он читал свои "Исповедь хулигана", "Сорокоуст", главы из "Пугачева". Кстати, в экспозиции представлена первая публикация этой лирико-драматической поэмы (1922), и на обложке мы видим — "Пугачов", сам автор настаивал на таком написании.
Поэма "Сорокоуст" (1920) — яркий пример синтеза есенинской сердечной тоски и имажинистской образности. В ней явлен один из сильных символов, отражающих трагедию патриархальной России перед наступлением бездушной, "железной" цивилизации. В автографе ранней редакции, представленном на выставке, эти строки выглядят пронзительно: "Видели ли вы, // Как бежит по степям, // В туманах озерных кроясь, // Железной ноздрей храпя, // На лапах чугунных поезд?.. // А за ним // По большой траве, // Как на празднике отчаянных гонок, // Тонкие ноги закидывая к голове, // Скачет красногривый жеребенок. //...Милый, милый, смешной дуралей, // Ну куда он, куда он гонится? // Неужель он не знает, что живых коней // Победила стальная конница?"
Установки имажинизма сказались в таких ярких стихотворениях Есенина, как "Хулиган" и "Исповедь хулигана", в поэмах "Кобыльи корабли" и многих других произведениях.
Но в 1924 году Есенин заявил о выходе из группы имажинистов и ее роспуске, с чем остальные члены не согласились и продлили еще на пару лет деятельность общества. Выставка позволяет проследить, как теория и практика имажинизма повлияли и на творчество Есенина, и на его современников и как поэт сумел перерасти рамки этого направления. "Возглавляя "Ассоциацию вольнодумцев"... он редко говорил об имажинизме, расценивая его исключительно с точки зрения своего личного творчества. Школе имажинизма он не придавал особого значения... прекрасно сознавая свою силу и правоту как поэта прежде всего и затем уже как имажиниста", — отмечал Старцев. К разрыву с группой поэта привело осознание собственной масштабной творческой задачи. В одном из писем он объяснял: "Там, где имажинизм кончается как школа, для меня начинается искусство... Мне тесно, я задыхаюсь в этих рамках". Его поздние стихи подтверждают творческий рост. И спустя столетие мы понимаем, что это не только лирика, но и глубокое размышление о месте человека в обществе, о вечном и безысходном конфликте мечты и реальности, который в своей финальной фазе способен привести к катастрофе и гибели...
Творческое наследие Сергея Есенина продолжает жить, а его связь с имажинизмом видится как глубоко осмысленный этап художественных поисков. Выставка "Имажинисты. Путешествие в прекрасное. Памяти Сергея Есенина" в Гослитмузее — не просто собрание раритетов, а живой рассказ о творческих поисках, дружбе и предательстве, надеждах и разочарованиях. Это напоминание о пути большого художника, который, пройдя через школу авангардного эксперимента, сумел сохранить свою главную, выстраданную тему — любовь к родному краю и сложную правду об историческом времени. Мы можем заново открыть для себя Есенина — не просто "крестьянского поэта" или "скандалиста", а великого художника, прошедшего непростой творческий путь.