Прозрачное платье может быть сценическим костюмом и вечерним нарядом, манифестом свободы и инструментом контроля, эпатажной выходкой и политическим высказыванием. Forbes Woman вспоминает историю этого предмета туалета, который во все времена вызывал скандалы
29 октября американское издание Variety в очередной раз вручило премию Power of Woman. Среди лауреаток были Джейми Ли Кертис, Кейт Хадсон, Николь Шерзингер. Но все взгляды были прикованы к Сидни Суини (она тоже получила премию), которая пришла на церемонию в сияющем полупрозрачном платье. Таблоиды в один голос писали , что Суини «не оставила простора воображению», и были вынуждены заблюрить грудь актрисы на фото.
Naked dress, или «голое платье» — наряд, который регулярно оказывается в центре всеобщего внимания, а то и скандалов. В 2000 году, когда Дженнифер Лопес пришла на вручение премии «Грэмми» в платье из органзы с декольте до пояса и разрезом на ноге от бедра, образ произвел такой эффект, что стал поводом для запуска сервиса Google Images, где пользователи могли найти снимки певицы.
Сегодня под naked dress — «голым платьем» — понимают предмет гардероба из прозрачной ткани, создающий эффект «второй кожи». Это одежда, которая не скрывает, а подчеркивает: силуэт создается не за счет кроя, а за счет плотного облегания, а ткань становится условной границей между телом и публичным пространством. Такая двойственность — платье то ли есть, то ли отсутствует, женщина то ли одета, то ли обнажена, и это то ли вызов условностям, то ли желание понравиться — была свойственна naked dress на протяжении всей истории.
Реклама
Прозрачные намеки: naked dress как политическое высказывание
К далеким предшественникам «голого платья» можно отнести «платья-сорочки» , ставшие популярными в конце XVIII века. Муслин, из которого их шили, мог быть таким тонким, что казался прозрачным. Крой этих платьев не был облегающим, но фасон , напоминающий ночную сорочку или домашний халат, бросал вызов общественным нормам. Объектом критики стала даже французская королева Мария-Антуанетта, позировавшая в таком платье для портрета в 1785 году, — причем не только за то, что пренебрегла приличиями, но и за то, что предпочла заграничный хлопок французскому шелку, что было воспринято как неуместный политический жест.
Спустя десять лет, в разгар Французской революции, в моду вошли платья «в греческом стиле» — из все того же полупрозрачного муслина, но уже более узкого силуэта, с глубоким декольте, открытой спиной и короткими рукавами. Хотя сегодня такие платья кажутся более простыми, чем пышные наряды из шелка и тафты, для современников они были демонстрацией достатка : тончайшую ткань для них везли из заморских колоний.
Женщин, которые в таких платьях выглядели почти обнаженными, консервативные современники обвиняли в нарушении приличий, но парадокс в том, что такие платья сами были частью консервативного дискурса, видевшего образцы для подражания в глубокой старине (античных Греции и Риме). К тому же в действительности под большинством таких «голых платьев» начала XIX века было надето плотное, теплое белье телесного цвета (панталоны могли доходить до щиколоток).
С окончанием эпохи ампира прозрачные платья были забыты почти на 100 лет и вернулись в начале XX века — но поначалу исключительно как сценические костюмы. Еще спустя полвека женщины снова начали выбирать их для выходов в свет. К 1970-м «голое платье» стало частью модного мейнстрима и приобрело политический подтекст, связанный с сексуальной революцией. «Прозрачные ткани и силуэты «второй кожи» стали символом движения за телесную свободу. Дизайнеры вроде Ива Сен-Лорана, Пако Рабанна и Руди Гернрайха впервые сделали тело не объектом, а частью образа», — размышляет дизайнер и основатель брендов женской одежды MaryMary и Blueberry Hills Мария Кокшарова. Дизайнер Боб Маки сделал эффект прозрачности своим фирменным приемом. В 1974 году он создал наряд, в котором на балу в Метрополитен-музее появилась певица Шер. Скандал был мгновенным — публика спорила о том, где кончается искусство и начинается провокация.
Женское тело и мужской взгляд
В начале XX века прозрачные платья носили в основном артистки бурлеска и танцовщицы. Такой наряд не считался подходящим для обычной женщины — только для той, которая зарабатывает, «выставляя себя напоказ». Но уже тогда в этом прослеживались первые попытки присвоить себе собственную сексуальность.
«Бурлеск как сценическое искусство был пространством театральности, игры и иронии. Это была форма женского самовыражения, где актрисы не просто демонстрировали тело, а создавали образ. Для своего времени это был прорыв: женщина на сцене переставала быть объектом и становилась субъектом», — размышляет соосновательница плюс-сайз бренда 4Forms Катерина Коновалова. В невесомых костюмах выходила на сцену Жозефина Бейкер — французская артистка и певица, которую Хемингуэй называл «самой сенсационной женщиной, которую кто-либо когда-либо видел», пишет историк моды Кимберли Крисман-Кэмпбелл в книге «Юбки. Современная женственность в моде XX века».
К концу ревущих 1920-х «голое платье» вышло за пределы бурлеск-шоу и появилось в кино: в полупрозрачных нарядах играли актрисы Клара Боу в фильме «Моя своенравная леди» (1925) и Джоан Кроуфорд в «Наших современных девушках» (1929). Спустя несколько лет Мэй Уэст появилась в расшитом бисером «голом платье» в кинокартине «Вперед на Запад, молодежь» (1936). Сам термин naked dress, по словам Кимберли Крисман-Кэмпбелл, начал использоваться в середине 1930-х, но тогда под ним понимали не полупрозрачный наряд, а платья без бретелей, которые, казалось , вот-вот упадут. Со временем «голым» или «иллюзорным» платьем стали называть сценический наряд из легких и прозрачных тканей.
В 1950-х в таких платьях начала выступать Марлен Дитрих. А в 1962 году к ее художнику по костюмам, Жану Луи Берто, обратилась Мэрилин Монро — она так впечатлилась образами Дитрих, что заказала у него «иллюзорное платье» для выступления на дне рождения президента США Джона Кеннеди. Позднее Монро вспоминала , что платье телесного цвета из маркизетовой ткани, расшитое 2500 кристаллами, настолько плотно облегало фигуру, что его пришлось зашивать прямо на ней. Как рассказывает историк моды Крисман-Кэмпбелл, платье создавалось так, чтобы в свете прожектора ткань словно растворилась.
Монро, мечтавшая о серьезных ролях, но застрявшая в образе сексапильной блондинки, одетая в туго облегающее полупрозрачное платье, стала воплощением объективации, противоположной раскрепощенности Жозефины Бейкер. Одним из последних ярких примеров «мужского взгляда» на женское тело стал выход Бьянки Цензори, фотомодели и жены рэпера Канье Уэста, на премии «Грэмми» в 2025 году. На красной дорожке она сняла шубу и осталась в платье из едва заметной, полностью прозрачной тонкой сетки. Главным предметом обсуждения стало не столько «голое платье», сколько добровольность выбора Цензори. Инсайдеры утверждали , что девушка несколько раз хотела отказаться от выхода, но Канье Уэст настоял на этом.
Подобным образом артист вел себя и с другими женщинами. В 2025 году Эмбер Роуз, его бывшая девушка, в интервью Club Shay Shay рассказала , что Канье Уэст заставил ее надеть прозрачное платье, несмотря на протесты: «Я плакала и спорила», — призналась она. На что он ответил: «Ты не понимаешь, это мода, я гений».
Случай с Уэстом и Цензори в очередной раз напомнил о том, как тонка грань между выражением сексуальности и объективацией — тем более если нет уверенности в том, что женщина выбирает откровенный наряд добровольно.
Нарушительницы спокойствия
Хотя эффект обнаженности давно перестал быть новостью, демонстрация тела по-прежнему остается самым быстрым способом попасть в фокус медиа. Так, образ певицы Рианны — платье-сетку из кристаллов Swarovski, в котором она получила награду Fashion Icon на церемонии CFDA в 2014 году — до сих пор вспоминают как символ смелости и свободы. Образ Ким Кардашьян на Met Gala 2022 года в легендарном платье Мэрилин Монро собрал более 5 млн лайков в Instagram (принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской и запрещенной). В той же социальной сети фото Беллы Хадид в прозрачном телесном платье с Каннского фестиваля 2024 года — 1,5 млн оценок.
Не всегда эти оценки — положительные. «Чувство дискомфорта к человеческому телу — это колонизация и промывка мозгов. Это всего лишь тело. Оно есть у всех», — написала Зои Кравиц в 2021 году после того, как вышла на Met Gala в платье Saint Laurent из хрустальной сетки и на ее социальные сети обрушились гневные комментарии. «Было интересно наблюдать и быть свидетелем того, как легко мужчины могут публично и открыто разрушить женское тело… Это не первый и точно не последний раз, когда женщина слышит от толпы незнакомцев, что с ее телом что-то не так», — говорила актриса Флоренс Пью, которая подверглась критике после выхода в «голом платье» на показе Valentino — комментаторам особенно не понравился размер ее груди.
Для женщин с неконвенциональной внешностью прозрачное платье становится актом выбора — быть честной с собой, принять тело и выразить это без страха осуждения. Модель Винни Харлоу выбирает открытые наряды, подчеркивающие уникальность ее кожи с витилиго. «Она использует тело как произведение искусства, чтобы показать: это не то, чего стоит стыдиться, а то, чем можно гордиться и чем можно похвастаться», — отмечает историк моды Кимберли Крисман-Кэмпбелл.
Другой пример — певица Lizzo, которая демонстрирует свое тело даже тогда, когда оно не соответствует конвенциональным стандартам красоты. Ее выбор нарядов — публичный акт принятия себя. «В моих глазах это был своего рода политический и феминистский поступок — видеть меня, пышнотелую танцовщицу, в трико, демонстрирующем и восхваляющем изгибы тела…» — рассказывала артистка в 2022 году. Тогда она вышла на сцену в обтягивающем телесном костюме с яркими вставками на груди и ногах.
Однако Lizzo и Винни Харлоу — все же исключения, отчего критики naked dress считают , что большинство публичных выходов в таких платьях, попадающих в фокус внимания медиа, закрепляют недостижимые стандарты красоты. А женщины, выбирающие этот наряд, но не соответствующие представлениям о конвенциональной привлекательности, получают хейт за то, что демонстрируют «неидеальные» тела. «Критика направлена не на платье, а на сам факт уверенности в себе. В обществе по-прежнему существует установка, что тело можно оценивать, особенно если оно публично. Поэтому прозрачность воспринимается не как эстетика, а как нарушение норм», — комментирует Мария Кокшарова.
Впрочем, выход в прозрачном наряде может стать и поводом для обвинений в нарушении приличий. В 2025 году организаторы Каннского фестиваля ужесточили дресс-код и запретили артисткам появляться в одеждах, слишком обнажающих кожу. Решение вызвало волну критики: его сочли очередной попыткой контролировать женские тела и ограничивать свободу самовыражения — тем более что для мужчин никаких новых правил не появилось.
«Открытая кожа запрещена на ковровой дорожке, но стоит зайти внутрь, она оказывается на экране. Конечно, почти всегда — женская», — прокомментировал это нововведение известный фешен-блоге р Boring Not Com. Другие критики вспомнили, что в этом городе еще в 2016 году были запрещены буркини — закрытые купальные костюмы, популярные у мусульманок. Два этих запрета, появившиеся с разницей в девять лет, показывают: женщина окажется нарушительницей в любом случае — и если хочет свободно демонстрировать тело, и если хочет его прикрыть.
Тем не менее сегодня naked dress все чаще воспринимается не столько как вызов, сколько как демонстрация принятия себя. «Женщина выбирает его не для того, чтобы эпатировать публику, а чтобы подчеркнуть гармонию между внутренним состоянием и внешним образом, — уверена Екатерина Коновалова. — Ни закрытая, ни откровенная одежда не делают женщину более правильной или достойной. Настоящая свобода — в праве быть собой, не оправдываясь и не доказывая ничего окружающим».