На двух станциях метро установили будки, издали слегка напоминающие холодильники. Ими оказались шумоизолированные кабины сервиса RTK-Sharing, предлагающие пассажирам побыть в тишине и уединении, позвонить и даже обустроить себе полноценное рабочее место на паре квадратных метров. Если «кабинки тишины» начнут пользоваться спросом, к концу года их сделают платными. Пока ажиотажа не наблюдается, убедился корреспондент «Москвич Mag», скачав приложение. Можно арендовать кабинку даже на несколько часов, а то и на целый день, если вдруг хочется поработать на удаленке из метро. Создание подобных «островков тишины» в городе с таким высоким уровнем урбанизации, как Москва, необходимость, считает основатель компании CM International урбанист Петр Кудрявцев.
Громкость в Москве растет: в прошлом году специалистам «Мосэкомониторинга» поступило на 23% больше жалоб на шум в ночное время, чем в предыдущем году, что в 30 раз больше, чем в 2011-м. Помимо ночных строек под окнами москвичам досаждает шум от автомагистралей, железнодорожного транспорта, метро, авиатранспорта, погрузочно-разгрузочных работ, коммунальной техники и работы по уборке городских территорий.
На карте, составленной по результатам мониторинга передвижной экологической лаборатории, антилидером по количеству обращений граждан в разные годы является Тверской район — там наибольшее количество отметок о жалобах на шум разного происхождения. Много обращений поступало в районе Патриарших, в Басманном, Хорошево-Мневниках и на юге Москвы. Частично эти данные подтверждают результаты опроса, согласно которым москвичи считают самым громким Центральный административный округ (ЦАО), а вслед за ним с большим отрывом — ЮВАО и ВАО.
Жители центра чаще всего жалуются на шум от баров, говорит инженер-эколог Антон Аюкасов, более десяти лет делающий замеры звука по обращениям москвичей: «Раньше было много жалоб на Патриках, но когда владельцам заведений порекомендовали закрывать террасы на ночь, обращений поубавилось. Однако такой шум, создаваемый людьми от стихийных сходок, в любом случае не подлежит санитарному нормированию. Основным источником звукового загрязнения все-таки считается дорога. Самый высокий уровень шума регистрируется с 7 до 8 утра, потом с 16.00 примерно до 20.00. В общем потоке звуков выделяются громко рычащие мотоциклы и газующие машины. С этим тоже пытаются бороться — сейчас в тестовом режиме в городе работают микрофоны-шумомеры. В Москве есть базовые станции контроля загрязнения воздуха, почему бы не встроить и в них шумомеры? Это было бы уместно, потому что уровень шума в Москве и днем, и ночью находится в диапазоне предельно допустимых нормативов».
Больше всего от обилия нежелательных звуков страдают жители новостроек, уточняет Аюкасов. Все указывает на то, что звукоизоляция перегородок в них, вероятно, не соответствует ГОСТам: «Иногда приезжаем делать замеры, когда кто-то играет на пианино, а слышит это весь подъезд. Жители новостроек часто страдают и от инженерного шума — работы лифтовых или вентиляционных шахт. В сталинках таких проблем нет».
Изучением влияния шума на горожан занимаются нейробиология и направление урбанистики Urban Health. В последнее время ученые говорят о необходимости формирования нейроурбанистики как самостоятельного исследовательского направления, рассказывает заведующий кафедрой территориального развития им. В. Л. Глазычева ИОН РАНХиГС Дмитрий Соснин: «Постоянный шумовой фон наряду с визуальным загрязнением и общим темпом жизни в мегаполисе является мощным стресс-фактором, который может приводить к повышению утомляемости, тревожности, нарушению сна и другим проблемам со здоровьем».
От основного источника шума — транспортного — москвичей защищают, устанавливая звукопоглощающие панели вдоль трасс. Там, где это невозможно, используют шумозащитные экраны. «Такие панели можно увидеть, например, двигаясь на машине вдоль проспекта Мира в сторону ВДНХ, — говорит урбанист Сергей Георгиевский. — Они установлены перед школами, которые фасадами выходят в сторону проспекта. На самом деле у города на вооружении огромное количество таких технологий. Архитекторы при проектировании объектов работают с биотехнологами и нейроурбанистами, чтобы учесть все нюансы».
В некоторых районах Москвы используют «тихие» дорожные покрытия, снижающие шум на несколько децибелов. В жилых кварталах, возле школ и больниц курсируют электробусы, которые гораздо тише их дизельных аналогов. В метро борются с шумом при помощи целого комплекса мер, и они достаточно эффективны, считает ведущий эксперт Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Андрей Борисов: «Если сравнить с тем, что было раньше, в метро благодаря всем мерам по снижению уровня шума и повышению комфорта пассажиров и правда стало тише. Особую роль сыграло появление нового подвижного состава, а также замена инфраструктуры, например установка так называемого бархатного рельса. Единственная станция, которая на моей памяти изначально была тихой, это “Пражская”. Ее строили в советское время чехословацкие специалисты с использованием специальных шумоподавляющих панелей. Москве стоит и дальше стремиться к снижению шума не только в метро. “Кабинки тишины” можно ставить в вестибюлях торговых центров. Вообще упрощать жизнь удаленщикам — очень правильная мера, ведь они разгружают транспортную систему, не выезжая за рулем в город и не спускаясь в метро».
В Москве никогда не было тихо, поэтому проблемы шума как таковой здесь в принципе не существует, считает урбанист Григорий Ревзин. По его мнению, вместо того чтобы бороться с шумом, лучше развивать концепцию тихих территорий без яркого света, видеокамер и жизни 24/7 — именно так и будут выглядеть люксовые пространства будущего, уверен он.
В советские годы наличие источников городского шума рядом с жилыми кварталами учитывалось на этапе их планирования. С проблемой хорошо справлялась периметральная застройка, предполагающая размещение по периметру улицы протяженных жилых домов, формирующих внутри тихие дворы. Такая застройка сохранилась, например, вдоль Ленинского проспекта.
«Периметральная застройка 1950-х годов полностью экранирует шум оживленных магистралей, — рассказывает архитектор Никита Асадов. — К сожалению, сейчас мы во многом восстанавливаем утраченные навыки профессиональной работы с городской средой, “открывая” для себя даже такие очевидные для городского планировщика функции зеленых насаждений, как управление климатическим и акустическим комфортом города».
Тихие дворы-оазисы, в которых в теплое время года вырастает настоящий лес, можно найти во многих районах Москвы — достаточно открыть карту и посмотреть на территории между ТТК и МКАД. Особенно успели зарасти деревьями районы 1950–1970-х годов застройки, расположенные вблизи парковых зон. «Один из таких районов находится недалеко от метро “Полежаевская” вокруг парка “Березовая роща”, — говорит Андрей Борисов. — Когда этот район массово застраивался в 1950-е годы, сами дворы представляли собой голые территории, на которых появлялись саженцы молодых деревьев. Очевидно, это происходило уже после строительства домов, как и появление самого парка. В результате сейчас там в каждом дворе практически густой лес. Однако бывают и ситуации, когда озеленение не играет людям на руку, особенно это характерно для застройки пятиэтажными зданиями, где зеленые дворы препятствуют проникновению солнечных лучей в квартиру».
Сейчас появление таких природных оазисов в жилых районах Москвы считается новой роскошью и применяется в основном при благоустройстве элитных жилых комплексов. У архитекторов довольно обширный арсенал способов, позволяющих сделать тихим практически любой жилой комплекс, даже в центре Москвы. Одно из таких решений — зонирование застройки. Оно подразумевает удаление жилых домов от источников шума и создание между трассой и зданиями буферных зон, роль которых выполняют зеленые насаждения. «Они формируют живые барьеры и отличаются от одиночных деревьев более высокой плотностью, — говорит архитектор Анна Будникова. — Особенно эффективны мультислойные многоярусные насаждения».
При озеленении города стоит иметь в виду, что далеко не все деревья или кустарники годятся в качестве защиты от ветра и шума в нашей климатической зоне, отмечает Андрей Борисов. На эту роль подходят хвойные вечнозеленые деревья, которые не опадают с приходом зимы: «Если посадить условные березы, будет очень красиво летом, но зимой береза с опавшими листьями будет пропускать и шум, и ветер, да и сам город, особенно в районах массовой застройки второй половины XX века, в зимний период часто выглядит невзрачно. Мало того, что без зелени Москва на полгода погружается в серость, так еще и исчезают ключевые функции озеленения в городе. Некоторые дендрологи могут мне возразить, мол, не все виды растений приживаются в городе. Однако достаточно пройтись мимо какого-нибудь бизнес-центра или нового жилищного комплекса, чтобы понять: эстетичное озеленение возможно».
Ощущение тишины и спокойствия создается не только при помощи деревьев, но и других природных шумопоглотителей — водоемов, земляных насыпей, искусственных и естественных холмов. «Проектирование ощущения тишины — это междисциплинарный подход, объединяющий акустику, архитектуру и психологию восприятия, — говорит Будникова. — Существует понятие психоакустической архитектуры, оно подразумевает создание такой атмосферы, которая ассоциируется с тишиной и покоем. В рамках этой концепции предполагается использование звукорассеивающих форм: криволинейной поверхности, мягких материалов, звучания воды, спокойной фоновой музыки и даже приятного визуального оформления. Даже цвет и текстура материалов могут влиять на восприятие звуков, создавая у человека ощущение покоя».
Все это пока применимо только к отдельным проектам, в основном в новых жилых комплексах — на уровне городского планирования не существует системного концепта тихих природных зон, добавляет Будникова. По этой причине москвичи очень ценят внутренние зеленые дворы жилых комплексов. Пока что, по ее словам, в центре и его окрестностях встречаются лишь небольшие заделы природных зон — зеленые дворики, ландшафтные сады, парки. За тишиной и природой лучше сразу ехать в Ботанический сад, Серебряный бор или Мещерский парк, считает архитектор.
При создании тихих зон иногда прибегают к дифференциации сценариев использования пространств. В некоторых местах, таких как парк Горького и заказник «Воробьевы горы», это очень заметно, говорит Сергей Георгиевский. Например, в одном и том же парке могут чередоваться зоны массовых мероприятий и участки тишины: «В парке Горького есть яркий партер, где всегда что-то происходит, “Музеон”, который вместе с Крымской набережной обычно предлагает какую-то программу. Одновременно там же находится и Нескучный сад, который содержат в уже совсем другом режиме, позволяющем наслаждаться относительной тишиной. Хорошо зонирован заказник “Воробьевы горы” — он разделен на пространства событийной активности, где проходят ярмарки, концерты, спортивные мероприятия, и территории, где ничего этого нет, даже объектов нестационарной торговли».
Кроме того, в Москве существует понятие городского леса, где запрещены любые формы шумового загрязнения и установлен нормированный уровень тишины. Тот же режим действует и в заказниках «Лосиный остров», «Долина реки Сетунь», в Матвеевском лесу и Ботаническом саду МГУ.
«Специально как пространство тишины создан парк “Екатерининская больница”, а в саду имени Баумана разграничены зоны спокойного отдыха и пространства для активного времяпрепровождения, — перечисляет Георгиевский. — В парке Победы на Поклонной горе периодически проводятся дни тишины, когда он работает исключительно как мемориальный комплекс. В Москве вообще масса мест, где можно уединиться, даже не выходя на природу: книжные магазины, культовые сооружения, музеи. Можно всегда прийти посидеть в читальный зал Российской государственной библиотеки, Библиотеку-читальню имени Тургенева и ее внутренний двор, в театр имени Ермоловой, где есть специальное пространство для уединенного времяпрепровождения. Кто-то гуляет по историческому кладбищу, в конце концов».
«Островки тишины» можно найти практически в каждом районе Москвы, уверен Петр Кудрявцев. Помимо классических парков, таких как «Зарядье» и «Новодевичьи пруды», за уединением можно отправиться в Дом культуры «ГЭС-2», где предусмотрена специальная «тихая комната»: «Она предназначена даже не для созвонов или конференц-коллов, а именно чтобы отдохнуть от внешнего шума и информационного потока. Подобные решения появляются и в других общественных пространствах и жилых кварталах нового формата».
За тишиной в Москве далеко ходить не надо — достаточно углубиться в систему переулков в Замоскворечье, между Сретенкой и Трубной, Бульварным кольцом и «Курской», и не только, считает профессор МАРХИ Алексей Крашенинников: «Много тихих переулков внутри Садового кольца, часть из них возникла несколько веков назад. Там настолько тихо, что байкер на громком мотоцикле — это целое событие. Много спокойных пространств для отдыха с экомаршрутами появилось на месте бывших полузаброшенных территорий, которые долго не использовались. Ожидаем новые ландшафтные парки в долинах рек, как это было с Яузой».
Москва, как любой большой город, не может дать человеку одновременно все и сразу — тишину и насыщенную жизнь в пределах одного района, но предоставляет возможность выбора, отмечает Андрей Борисов. Чтобы побыть в уединении и послушать пение птиц, можно поехать в Коломенское, Царицыно или Серебряный бор: «Если у вас настроение прогуляться по центру, послушать перестук трамвайных колес, вы пойдете на Покровский или Яузский бульвар. От Яузского можно свернуть в переулки, и там может быть действительно тихая атмосфера старой Москвы. Определенное уединение можно найти в Морозовском саду, правда, не круглые сутки, а строго с 10.00 до 20.00».
Взвешенной и целостной политики в отношении звуковой среды нет пока ни в одной стране, говорит преподаватель профиля «Звуковое искусство и звуковой дизайн» факультета креативных индустрий в НИУ ВШЭ Глеб Глонти, регулярно читающий лекции для архитекторов: «Есть эксперименты, но взвешенной и целостной политики нет. Москва здесь может стать пионером и трендсеттером. Если на треке благоустройства, который сейчас на подъеме, обеспечить еще и акустический комфорт жителей и вообще задуматься над таким вопросом, как звуковая экология, это станет серьезным шагом вперед».
Самым ярким, пожалуй, экспериментом по созданию в центре Москвы места тишины и спокойствия был проект в парке Горького. Там стоял павильон со стенами, но без потолка — таким образом свет проникал внутрь, а звук — нет. Придумавший проект «Презервация тишины» художник Сергей Касич выступал за создание подобных объектов и в других крупных городах, чтобы предоставить людям возможность устроить себе шумовой детокс. По его словам, идея не в том, чтобы строить тихие комнаты в городе, а в том, чтобы находить более или менее тихие пространства и защищать их: «По этой причине мы поставили павильон в конкретном месте. Его мы нашли во время экспедиции по парку, замеряя уровни шума. Над проектом мы работали с физиком-акустиком — он помогал нам с архитекторами делать нужные расчеты и подгонять дизайн и материалы для решения этой нетривиальной задачи. У нас было много итераций и версий, финальная не является для меня идеальной. Тем не менее мы добились существенного снижения громкости интершумов по децибелам внутри конструкции по отношению к интершумам снаружи. Эффект заглушения был очевидным всем посетителям, и именно это и было основной целью проекта».
Когда заходит речь о тишине, почти всегда имеется в виду не абсолютное отсутствие звуков, а тишина в кейджианском смысле. Американский композитор Джон Кейдж справедливо считал, что полная тишина недостижима. «Нет такой вещи, как тишина. То, что они считали тишиной, потому что не умели слушать, было полно случайных звуков», — сказал он о своем произведении «4′33″», на протяжении которого участники ансамбля не извлекали звуков из своих инструментов, и зрители слушали звуки окружающей среды. Но, несмотря на отсутствие абсолютной тишины, стремиться иногда побыть в обычной все же стоит, хотя бы ради того, чтобы лучше прочувствовать окружающий мир.
Иллюстрация: Саша Лунская