Осень 2025 г. ознаменовала новый виток политического кризиса во Франции. Сначала ушло в отставку правительство Франсуа Байру, не продержавшееся и год, а затем нынешний премьер-министр Себастьен Лекорню сумел сформировать кабинет лишь со второй попытки, едва избежав мгновенного вотума недоверия от левой и правой оппозиции. На фоне министерской чехарды и сложной социально-экономической ситуации рейтинг президента Эммануэля Макрона, по некоторым оценкам, опустился до 14%, что стало антирекордом за все годы правления. Дополнили атмосферу разворачивающегося хаоса отправка в тюрьму бывшего главы государства Николя Саркози (первый случай в истории Пятой республики с фигурантом столь высокого статуса), а также ограбление Лувра, породившее волну комментариев о неэффективности работы государственных институтов. При фактическом параличе исполнительной и законодательной ветвей власти страна оказалась в ситуации, когда расклад сил неясен не только на следующий год, но даже на ближайшие недели, и пока одни политические силы требуют радикальных решений, другие надеются получить для себя тактические преимущества здесь и сейчас.
Капитан против корабля
Объяснения нынешнего кризиса легко отыскиваются сразу в нескольких плоскостях. С одной стороны, можно рассуждать в исторической перспективе о распаде французской государственности и суверенитета, в условиях которого реальная политика подменилась плохим театром с часто меняющимися актерами. С другой стороны, популярен тезис о трансформации французского общества, представляющего собой вместо некогда единого механизма разрозненный «архипелаг», управление которым в сильной, централизованной манере больше невозможно. С третьей стороны, велик соблазн указать на чувство пессимизма, повсеместного упадка (déclinisme), охватившее французских граждан вместе с утратой доверия к любым политикам и органам власти вообще, несмотря на относительное довольство условиями собственной жизни. Все эти версии по-своему верны и не противоречат друг другу, однако к ним необходимо добавить еще один фактор — личностный, коль скоро режим Пятой республики предполагает удержание всех нитей управления страной в руках первого лица. И действительно, политическая ситуация сейчас могла бы быть, по крайней мере, менее запутанной, если бы не решение Э. Макрона вечером 9 июня 2024 г. о роспуске нижней палаты парламента и проведении досрочных выборов.
Истинные мотивы, подтолкнувшие президента к такому шагу, по-видимому, станут одной из главных загадок его правления и впоследствии будут обсуждаться в мемуарах кого-то из членов администрации Елисейского дворца. Ведь на тот момент положение для правящей команды было гораздо проще, чем сейчас: c 2022 г. макронисты имели пусть и относительное, но большинство; спорную пенсионную реформу удалось запустить, сломив сопротивление общественности; премьером значился молодой и популярный Габриэль Атталь с задатками преемника Э. Макрона. Наиболее убедительная версия, почему президент так резко захотел все поменять летом 2024 г., кроется в результатах выборов в Европейский парламент, на которых во Франции уверенную победу одержало крайне правое «Национальное объединение» (НО). С формальной точки зрения, ничто не обязывало главу государства учитывать исход европейской кампании в домашнем контексте; более того, в 2014 и 2019 гг. правый фланг уже показывал высокие результаты, но ни к каким потрясениям это не приводило. И все же хозяин Елисейского дворца, будучи убежденным европеистом, видимо, воспринял такой исход как выпад против себя лично. Решение о досрочных выборах в Национальное собрание указывало на желание перехватить инициативу, раздуть страхи населения перед угрозой от крайне правых и тем самым добиться укрепления собственных позиций по сравнению с 2022 годом.
Как известно, дальнейшие события наглядно подтвердили расхожую истину «лучшее — враг хорошего». Новая конфигурация сил в парламенте получилась трехполюсной и с примерно равными по численности блоками — левым, правым и центристским. Последний из перечисленных, потеряв лидирующие позиции, оказался вынужден балансировать между флангами, пытаясь то тут, то там отыскать резервы для ситуативных коалиций. Оппозиция же получила возможность постоянно держать власть в напряжении за счет угрозы вотума недоверия. Правительство Мишеля Барнье (сентябрь – декабрь 2024 г.), составленное после длительных закулисных переговоров, именно его и получило, не сумев убедить оппонентов в необходимости строгой экономии госфинансов в рамках проекта бюджета на 2025 год. Кабинет Франсуа Байру (декабрь 2024 г. – сентябрь 2025 г.) продержался чуть дольше за счет того, что механически продлил на новый год основные бюджетные параметры из предшествующего периода. Однако попытки обсуждать субстантивные вопросы — проведение четырехмесячного «конклава» с профсоюзами и предпринимателями о судьбе пенсионной реформы — ни к чему не привели. Видя перед собой перспективу вотума недоверия при обсуждении бюджета на 2026 год, Ф. Байру ускорил ход событий и в начале осени поставил на голосование вопрос о своей поддержке, которую от большинства депутатского корпуса, естественно, не получил.
Наконец, сменивший его С. Лекорню, ранее занимавший пост министра вооруженных сил, почти целый месяц формировал правительство, чтобы в итоге представить на суд общественности состав кабинета, по большинству персоналий воспроизводивший предыдущий. Более того, оборонное ведомство новый премьер собирался оставить на одну из ключевых фигур макронизма, экс-министра экономики и финансов Брюно Ле Мэра, раздражающего слишком многих. Он, видимо, рассчитывал, что такой ход сойдет с рук. Новые угрозы вотума недоверия («отсутствие условий» для начала работы) заставили С. Лекорню уйти в отставку утром 6 октября, чтобы через несколько дней вновь оказаться на этом посту, но уже с менее спорной командой. 14 октября все же состоялась его программная речь перед депутатским корпусом, в которой он сделал несколько уступок, включая заморозку пенсионной реформы до 2028 года. Это, в свою очередь, пришлось по нраву умеренно левым, через два дня не проголосовавшим за очередной вотум недоверия, что и позволило кабинету «Лекорню-II» пока оставаться на плаву (271 голос за вотум при необходимых 289).
Между тем со стороны президента, чье решение и запустило данную цепочку событий, все это время демонстрировалась удивительная отстраненность от происходящего, сопоставимая лишь с его завидным политическим упрямством. Глава государства, когда-то начинавший работу в образе всевластного «Юпитера», ни разу акцентированно не вступился за своих премьеров в публичном пространстве, фактически используя их в качестве громоотвода. Пока в стране шли споры вокруг пенсионной реформы и бюджета, а на улицы выходило леворадикальное движение «Заблокируем все», президент усердно делал вид, что его заботят вопросы иного порядка — признание Палестины, внесение в Пантеон останков министра юстиции Робера Бадинтера, при котором в 1981 г. была отменена смертная казнь, и т.п. Самое главное, назначая на премьерский пост представителей только центристского блока, Э. Макрон раз за разом отказывал оппозиции в допуске к власти, хотя в сложившейся ситуации «сосуществование» было бы в целом логичным шагом. На каждом витке эта линия только ужесточалась: если первым кризисным премьером стал М. Барнье, представитель идеологически схожих, но все же несколько обособленных от макронизма «Республиканцев», то вторым — лидер центристского, неизменно лояльного «Демократического движения» Ф. Байру, а третьим — член самого близкого к президенту круга, его креатура С. Лекорню. Перетасовывая кабинет снова и снова, глава государства стремился максимально оттянуть еще одни парламентские выборы (в случае которых макронисты наверняка получат результаты даже хуже, чем в 2024 г.), к тому же полностью исключая и собственную досрочную отставку.
Подобное отношение очень быстро было оценено согражданами по достоинству. Помимо обновления антирекорда популярности, важна цифра 70% — именно столько респондентов, согласно октябрьскому опросу центра Odoxa, хотели бы скорейшей отставки первого лица (+16% за год). Если ранее эту тему развивал лишь крайне левый Жан-Люк Меланшон, а мейнстримные политики воздерживались от комментариев, то теперь былое табу отброшено: к отставке своего бывшего шефа призвал еще один экс-премьер (2017–2020), центрист Эдуар Филипп. Сопоставимый уровень поддержки в 60% получила идея нового роспуска Национального собрания. В целом это позволяет предполагать, что граждане хотели бы скорейшего разрешения политического кризиса любым способом. Сам же президент, намекающий, что в нынешней нестабильности виноват как раз не он, а другие политические силы, всего лишь не проявляющие должную договороспособность, хотел бы продолжения.
На встречных курсах
Восемь лет назад, когда Э. Макрон только приходил к власти, одним из лозунгов его начинавшегося правления было открытие «нового мира» французской политики. Под этим понималось полное переформатирование партийно-политического пространства, в результате которого старому делению на левых и правых наступит конец, прежние мейнстримные силы прекратят существование и вольются в доминирующий центризм, да и партии в целом как действующие единицы будут не слишком нужны обществу. Поначалу все выглядело именно так: власти успешно подменяли межпартийную борьбу собственными форматами (вроде «общенациональных дебатов» 2019 г.), а оппозиция на обоих флангах была погружена в собственные кризисы и не могла предложить сколь-либо внятной альтернативы.
Однако со временем «старый мир» стал все чаще напоминать о себе. Первый тревожный для Елисейского дворца звонок прозвучал на парламентских выборах 2022 г., когда левые силы впервые за долгое время сумели объединиться в широкую коалицию — «Новый народный, экологический и социальный союз» (NUPES), чем осложнили жизнь макронистам и лишили тех абсолютного большинства. Далее в 2024 г., пока Э. Макрон рассчитывал застать всех врасплох своим решением о досрочном роспуске парламента, они сумели сохранить единство рядов, уже под вывеской «Нового народного фронта» (ННФ), и суммарно получить больше всех мандатов. Параллельно в качестве доминирующей силы на правом фланге закрепилось НО: партия Марин Ле Пен и Жордана Барделла, даже несмотря на мощное медийное давление и невыгодную мажоритарную избирательную систему, дважды обновила свой рекорд по количеству депутатов (сначала 89, затем 143). Наконец, признаки жизни стали подавать правоцентристские «Республиканцы», которых частично даже пришлось допустить в правительство осенью 2024 года. Особенно активно себя проявил министр внутренних дел Брюно Ретайо, за счет жестких заявлений по миграционной и алжирской проблематике набравший достаточно вистов для получения контроля над всей партией.
Иными словами, не сумев до конца построить свой «новый мир», макронисты столкнулись с необходимостью так или иначе договариваться со «старым». Основная тактика Елисейского дворца стала заключаться в построении разношерстной коалиции в центре политического спектра, простирающейся от «Республиканцев» на правом фланге до наиболее умеренных участников левого лагеря (социалистов) включительно. Радикальную же оппозицию с обеих сторон — НО справа и «Непокоренную Францию» Жан-Люка Меланшона слева — планируется удерживать в изоляции, отсекая от любых договоренностей и процесса принятия решений в принципе. Интересно, что такая комбинация, получившая название «общая платформа» (soclecommun), прошла в своем развитии два этапа. Первый (сентябрь 2024 г. – октябрь 2025 г.) характеризовался более акцентированной ставкой на тех же «Республиканцев» и их голоса в парламенте; второй (с октября 2025 г.) отличается разворотом в сторону социалистов, которым была сделана уступка по пенсионной реформе, и, соответственно, официальным неучастием правоцентристов в кабинете «Лекорню-II» за исключением нескольких диссидентов.
Важно отметить, что другие политические силы реагируют на линию Елисейского дворца не одномерно, что во многом и создает Э. Макрону и С. Лекорню хотя бы какое-то пространство для маневрирования. Так, внутри ННФ, несмотря на внешнее единство в 2022 и 2024 гг., сейчас нет однозначной точки зрения о том, что делать дальше. Социалисты оказались готовы к компромиссам с президентом, понимая, что в их руках теперь «золотая акция» – возможность влиять на дальнейшие приоритеты исполнительной власти (в свете обсуждения бюджета на 2026 г.). Соответственно, именно этой части левого блока повторный роспуск парламента и проведение новых выборов уже не так интересны, как еще месяц назад, хотя шанс на улучшение результата 2024 г., похоже, есть. Отчетливо отвергают договоренности с Елисейским дворцом и требуют выборов коммунисты; призывают не к выборам, а к назначению левого премьер-министра «зеленые». Наиболее многочисленная «Непокоренная Франция» ставит вопрос жестче всех, считая, что нужно не только свергнуть очередной кабинет министров и провести досрочную парламентскую кампанию, но и низложить Э. Макрона, тем самым полностью обрушив режим Пятой республики. Проводя намеренно радикальную линию, Ж.-Л. Меланшон и его сторонники преподносят себя в качестве единственной реальной оппозиции макронизму на левом фланге, что вкупе с личной популярностью и харизмой лидера должно составить их багаж перед президентской гонкой 2027 года.
На правом фланге сопоставимой какофонии мнений, де-факто выгодной для власти, не слышно, однако хватает и собственных проблем. В частности, продолжают переживать потерю собственных ориентиров «Республиканцы»: временное примыкание к Э. Макрону лишило партию внешнего флера оппозиционности, при этом продлилось недолго и безрезультатно. Электорат правоцентристов, и без того уже довольно малочисленный, деморализован процессом против Н. Саркози и новым делом против министра культуры Рашиды Дати, которая, по идее, имела неплохие стартовые позиции в гонке за кресло мэра Парижа в 2026 г. Набирает популярность идея союза правых сил — то есть «Республиканцев» и лепенистов, по всей видимости, при младшей роли для первых. В свою очередь, НО, по сравнению со всеми остальными силами, выглядит наиболее мощно: серьезных внутренних расколов в организации нет, лидеры намного опережают всех по уровню поддержки (как М. Ле Пен, так и Ж. Барделла способны получить более трети голосов избирателей в первом туре президентских выборов), стратегия постепенной «банализации» крайне правых приносит свои плоды. На текущем этапе НО требует минимум одного из двух: либо повторного роспуска парламента, либо отставки президента, понимая, что на любых выборах оно будет фаворитом. Если партию далее не сможет повести М. Ле Пен из-за приговора по делу о помощниках в Европарламенте, то победы добьется молодой преемник Ж. Барделла, пользуясь ее наставлениями и помощью из-за кулис.
Вместе с тем наличие сильного запасного варианта представляет для НО и главную угрозу. Крайне правые сейчас находятся в ситуации, сильно напоминающей голлистов в начале 1990-х гг., когда у тех тоже было два сильных кандидата — Жак Ширак и Эдуар Балладюр. Ни один тогда не пожертвовал собственными амбициями, из-за чего они помешали друг другу на выборах 1995 г., а президентское кресло едва не осталось за левым Лионелем Жоспеном. Такой сценарий возможен в 2027 г., если М. Ле Пен будет иметь формальное право баллотироваться, а Ж. Барделла повторит ошибку Э. Балладюра и бросит вызов собственному шефу; в результате партия разорвется на части. Однако даже если Ж. Барделла станет единственным кандидатом от НО, его победа еще не выглядит гарантированной. Саму по себе молодость трудно считать убедительным аргументом, тем более после Э. Макрона, тоже напиравшего на этот фактор. Во Франции, стране с мощными университетскими традициями, многих избирателей наверняка смутит его неоконченное высшее образование; сторонников ограничения миграции могут насторожить итальяно-алжирские корни кандидата. В конце концов, неясно, как Ж. Барделла будет действовать против тактики «республиканского фронта» (ситуативной коалиции по принципу «все против крайне правых»). В 2024 г., когда левые и центристы тактически поделили между собой избирательные округа перед вторым туром, он так и не нашел ответного хода, из-за чего мечты о должности премьер-министра пришлось отложить.
Довершают картину турбулентности во всех ключевых политических силах страны внутренние брожения даже в пропрезидентском лагере. В частности, как упоминалось выше, от Э. Макрона отмежевался Э. Филипп, чья политическая сила «Горизонты» пока еще входит в состав правящей коалиции, но ведет себя все более независимо. Бывший глава правительства еще в середине 2024 г. объявил о своем желании выдвигаться на следующих президентских выборах и, похоже, поторопился: комфортные 20 с лишним процентов поддержки, имевшиеся на старте, сейчас превратились в 15–16%. Видимо, именно желанием остановить собственное падение было вызвано его недавнее заявление насчет досрочной отставки Э. Макрона. Прощупывает почву в том же направлении и Г. Атталь, ныне генсек макроновской партии «Возрождение». Некогда лояльнейший из лояльных, он подчеркнул, что «перестал понимать» решения первого лица. В этой связи вопрос о потенциальном кандидате от власти в 2027 г. остается открытым, хотя свой шанс сейчас получает и С. Лекорню. По свежим опросам, его фигура пока что приходится по нраву левоцентристским избирателям, ассоциируется со «скромностью» и «поисками компромисса», что идет на контрасте с отчужденностью и высокомерием Э. Макрона.
Туманный горизонт
Очевидно, что в ближайшие месяцы главной характеристикой французской политической жизни останется ее неопределенность. Учитывая, как развивались события с лета 2024 г., прогнозирование дальнейших поворотов сюжета становится все более неблагодарным делом; более того, президентская гонка 2027 г., как это часто бывает, наверняка будет развиваться по своей собственной логике, хотя и под влиянием происходящего сейчас. Вместе с тем представляется необходимым указать несколько возможных событий, которые с той или иной вероятностью все же могут случиться.
Сценарий 1. Досрочная отставка Э. Макрона. Вариант с уходом президента с поста стоит считать крайне маловероятной альтернативой, хотя такой вариант нельзя полностью исключать. Процедура импичмента, инициированная «Непокоренной Францией», не имеет реальных шансов на успех, поскольку должна получить поддержку квалифицированного большинства парламентариев, в нынешних условиях априори не набираемого. Таким образом, без желания самого главы государства сделать здесь что-либо невозможно, а тот уже неоднократно показывал, что не собирается уступать давлению со стороны, равно как и раньше срока делиться с кем-либо властью. Трудно представить факторы, которые могли бы побудить его изменить свою позицию, ведь сбои в работе других ветвей власти только укрепляют его в мыслях о собственной миссии единственного гаранта работы государственных институтов. Более того, объявление об отставке, по идее, должно быть привязано к какому-то особо крупному политическому событию — например, проигранному референдуму (как сделал Шарль де Голль в 1969 г.), но организовывать его в 2026 г., за год до очередной президентской гонки, едва ли целесообразно. При этом сама по себе смена президента не приведет к автоматическому разрешению кризиса: новому первому лицу придется иметь дело с этим же расколотым парламентом (если только не распускать его на следующий день после прихода к власти). Соответственно, фактор нынешнего главы государства все же останется на ближайшую перспективу неизменным.
Сценарий 2. Отставка кабинета «Лекорню-II» в конце 2025 г. – начале 2026 г. или весной 2026 г.Гораздо более вероятной опцией видится довольно быстрое окончание работы действующего правительства, которое может произойти либо уже в ближайшие недели (в случае краха переговоров по бюджету), либо весной следующего года. В последнем случае рубежной отметкой станут муниципальные выборы (15 и 22 марта), которые макронисты, не имеющие равномерной поддержки по всей стране, наверняка проиграют. Значимой переменной выступает поддержка социалистов, без которой правительство имеет шансы рухнуть, даже не дожидаясь весны. Вне зависимости от точной даты прекращения работы нынешнего кабмина открывается следующая развилка:
Сценарий 2.1. Объявление новых досрочных выборов. Такую перспективу обозначил сам Э. Макрон в середине октября в разгар переговоров о правительстве «Лекорню-II», подталкивая умеренно левых, вполне довольных имеющимся раскладом сил, к более сговорчивой позиции. Тем не менее, утрата их поддержки наряду с отдалением от правоцентристов будет означать, что возможности для маневрирования в пределах «общей платформы» исчерпаны и ни один следующий премьер не сможет добиться ничего большего. Досрочные выборы в Национальное собрание, скорее всего, завершатся победой либо крайне правой, либо левой (в случае возвращения к единству) оппозиции и громкой неудачей центристов, представленность которых рискует сократиться до минимума. Соответственно, в последний год правления Э. Макрону придется «сосуществовать» с оппозиционным премьером, чего он старательно избегал все это время. Даже если так, то таким главой правительства скорее станет кто-то от умеренно левых, поскольку пропуск во власть крайне правых для Э. Макрона исключен.
Сценарий 2.2. Формирование нового кабмина при прежнем раскладе в парламенте.В этом варианте, по существу, продолжится все то же самое, что можно наблюдать с лета 2024 года. Вместо С. Лекорню пост премьера займет кто-то еще из обоймы президента; центристы будут по-прежнему держаться за «общую платформу» и искать контакты на флангах; крайняя оппозиция опять подвесит угрозу вотума недоверия. Очередной кабинет будет иметь «технический» функционал, чтобы просто дотянуть до президентских выборов без крупных реформ и инициатив. Приблизительно с лета 2026 г. все основные политические партии погрузятся в подготовку к гонке за Елисейский дворец, поэтому судьба правительства уже мало кого будет волновать. Соответственно, после президентских выборов новый глава государства назначит иную правящую команду по своему усмотрению, а также объявит досрочные парламентские выборы, чтобы на волне собственной победы обеспечить работоспособное большинство в законодательном органе.
Сценарий 3. Сохранение статус-кво вплоть до конца срока Э. Макрона.Данная альтернатива, по сути, повторяет сценарий 2.2 с той разницей, что С. Лекорню сумеет принять проект бюджета на 2026 г., а глава государства посчитает его увольнение после проигранной муниципальной кампании уже излишним. В данном случае премьер, минуя два этих препятствия, относительно спокойно доработает до мая 2027 г., когда по конституции сложит свои полномочия перед новым хозяином Елисейского дворца. Парламент до того момента все так же будет оставаться расколотым на три блока, однако следующий глава государства, опять-таки, объявит досрочные выборы в Национальное собрание для закрепления собственного успеха.
Хорошо заметно, что во всех сценариях так или иначе фигурируют новые парламентские выборы. Вопрос заключается лишь в том, когда они пройдут — еще при президенте Э. Макроне или же сразу после прихода его сменщика. Кто им в действительности окажется и, следовательно, будет выводить Францию из острого политического кризиса, пока сказать невозможно. Вместе с тем описанные метания различных политических сил и накопившаяся усталость граждан от происходящего может дать дополнительные очки силе, последние пятнадцать лет планомерно и расчетливо шедшей своим путем, несмотря на все барьеры, «стеклянные потолки» или «брандмауэры», — «Национальному объединению». Как показывают свежие социологические опросы, проведенные по заказу даже умеренно левой прессы и аналитических центров, рекордное за последнее время количество респондентов (47%) считает, что НО действительно способно принять управление страной (в т.ч. с точки зрения качества имеющихся в партии кадров). В этом смысле во Франции вполне может сработать та же логика, что и несколько лет назад в Италии, когда крайне правые оказались попросту единственной силой, не побывавшей у руля и потому не успевшей надоесть избирателям. При подобном исходе корабль французской государственности, изрядно потрепанный за последние годы, зайдет в неизведанные для себя воды, по-своему загадочные, но, возможно, хотя бы менее бурные, чем те, через которые его упорно вел предыдущий капитан.