На закате его почти 90-летней жизни аббата Сьейеса спросили, что он делал в годы Великой французской революции. Ответ человека, успевшего побывать церковником и гонителем церкви, якобинцем и одним из отправивших Робеспьера на плаху, республиканцем и слугой Бурбонов, стал легендарным: «Я оставался жив».
J’ai vécu – этой формулы придерживаются поголовно все представители украинской элиты и всё большее число простых граждан. Это же правило применимо и к проекту в целом. Хотя хоронят его ровно столько, сколько он существует. Неспроста первая строка гимна звучит «Ще не вмерла».
Удивление от устойчивости, казалось бы, гиблого, опереточного, как писал Михаил Булгаков, дела, соперничает только с изумлением от того, сколь мало нынешние трагические испытания повлияли на его основные характеристики и даже состав актёров на сцене. И пусть сроки мирного урегулирования отодвигаются непоследовательностью Трампа и завышенными прежде в Европе и Киеве ожиданиями, уже сейчас возможно рискнуть самыми широкими мазками обрисовать контуры будущего украинского проекта.
Период полураспада
Много сказано, что нынешняя агрессивная, граничащая с авантюрной, линия европейских правительств в отношении России имеет в своей основе глубокий внутренний кризис управления и кризис элит. Ни одна из проблем, по-настоящему затрагивающих перспективы развития обществ, системно не решается. Более того, соответствующие решения даже не предлагаются. Для Украины всё это справедливо даже в большей степени.
Кризис украинской государственности порождён вовсе не войной. Напротив, кровавый конфликт на время позволил приглушить осознание остроты многих проблем. Но постепенно все они с нарастающей силой проявляют себя.
Главное – тотальная коррупция. Она пронзила абсолютно все сферы управления на всех уровнях. Весьма показательно, что даже война, изображаемая пропагандой (а многими и искренне воспринимаемая как экзистенциальная угроза), не ограничила, а многократно увеличила масштаб данного явления.
Скандалы с воровством на поставках в армию, растратами западной помощи и даже собираемых с граждан пожертвований возникают чуть ли не ежедневно.
Но хуже всего то, что коррупция стала фактически частью национального мировоззрения. Моральные ограничители для наживы почти исчезли. Касается это не только взяточничества как такового. Отсюда и дикие истории с продажей сирот для усыновления однополыми парами, превращение Украины в главного поставщика «живого товара» для домов терпимости и центр съёмок порнографических видео. Высокие государственные чиновники призывают рассматривать «онлифанщиц» среди основных налогоплательщиков в «новой экономике».
Причём абсолютно всеми происходящее воспринимается пусть как зло, но практически неискоренимое, а то и полезное. Поэтому украинские переселенцы в Европу со своими специфическими привычками крайне трудно встраиваются в другую бизнес-среду, где реально приходится платить налоги, соблюдать санитарные, пожарные и экологические нормы.
Статус Украины как последнего кусочка «дикого Запада», где наглые и бесстрашные/бессовестные могут быстро и много заработать, стал одной из причин, почему предприниматели в большинстве уехали из занятых российскими войсками регионов. Гораздо более жёсткие фискальные порядки мало кто нашёл привлекательными. По этой же причине эмигранты, привыкшие полагаться на возможность «порешать», а не на букву закона, спят и видят вернуться на родину по завершении войны. Поэтому поразительная своей наглостью коррумпированность власти пусть и воспринимается отрицательно, но не вызывает решительного протеста. Пока она даёт «крутиться» всем остальным.
В такой системе уязвимые социальные группы – одинокие старики, инвалиды, многодетные семьи – находятся в крайне тяжёлом положении. Государство давно перестало выполнять свои социальные функции, не говоря уже о задаче справедливого перераспределения доходов в обществе.
Большинство городов не решают накапливавшиеся десятилетиями инфраструктурные проблемы. Система образования (о науке и говорить не приходится) стремительно деградирует. Карпаты давно облысели от неконтролируемой вырубки лесов, экологические стандарты в сельском хозяйстве никто не соблюдает, а качество продуктов всерьёз не проверяется. Дикий капитализм практически в чистом, laissez—faire, виде. Пришли к этому не сегодня. Война лишь усугубила тенденцию.
Обратной стороной процесса демонтажа остатков социального государства стала привычка украинцев полагаться на себя и не ждать многого от органов управления. Такая рыхлая форма государственности обладает удивительной живучестью. Сложно разрушить то, что и так не имеет жёсткого каркаса и чётко работающих элементов. Поэтому ликвидация украинской государственности возможна только военным путём. Никакой кризис управления к такому результату не приведёт. Регионы и отдельные муниципалитеты и так максимально автономны (в соответствии не с законодательством, а с практикой), но спаяны вместе общими коррупционными интересам элит, внешним врагом, угрожающим сложившейся структуре собственности и имущественной иерархии, и одним для всех источником новых денег в виде западной помощи. Сколько способна просуществовать подобная модель, сказать сложно.
Более или менее ясны лишь внешние факторы её сбережения: продолжение поддержки со стороны Европы в перспективе минимум пяти лет при одновременной неготовности западных институтов заниматься серьёзным nation—building и микроменеджментом. Иными словами, уже и риторика соответствующая притихла, а на практике никто и не собирался делать из Украины ФРГ или Южную Корею. Коррумпированность элит и не меньшая коррумпированность общества к такому развитию событий точно не располагают. Никто не собирается закатывать рукава и вкалывать для создания «экономического чуда». Большинство украинцев уверены, что им все должны, и критикуют чиновников до той степени, в какой на нужном посту не оказывается «кум», который может что-то порешать. Даже Россия позволяла себе на определённых этапах содержать подобные иждивенческие общества в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье. Что уж говорить о более богатом ЕС. Кроме того, ясно, что нынешний кризис стал огромной коррупционной кормушкой и для многих на Западе. Так же будет и в «период восстановления». Зачем кому-то это ломать, всерьёз занимаясь борьбой с мздоимцами. Кошмаря местных хапуг, можно легко выйти на самих себя.
Плюс под контролем Киева большие площади плодородных чернозёмов и крупные порты, что сохраняет и внутренний источник доходов. Проблему же рабочих рук элиты уже собираются решать завозом трудовых мигрантов из Южной Азии, о чём недавно прямо говорил бывший глава МИД Дмитрий Кулеба.
Проще говоря, вопреки многочисленным мрачным прогнозам, социально-экономических причин для самоликвидации проекта «Украина» нет. С резко сократившимся населением, меньшей территорией, почти без тяжёлой промышленности, науки, образования он продолжит двигаться в той же колее, которая прочерчена ещё после первого майдана в середине 2000-х годов.
Война в этом смысле мало что изменила. Соответственно мало изменились и условия решения вопроса о власти в такой стране высокой коррупционной ренты.
Чужие здесь не тырят
Похороны убитого во Львове бывшего спикера и закоренелого радикального националиста Андрея Парубия напомнили, как мало изменилось в украинских политических кругах. Проститься приехали давно знакомые россиянам из дискуссий в ток-шоу на федеральных каналах персонажи: Юлия Тимошенко, Пётр Порошенко, Арсений Яценюк… Но прибыли они не как старые соратники, занятые написанием мемуаров, а как до сих пор активно действующие и выступающие с парламентской трибуны и телевизионных экранов политики. И это поразительно. Сломавший так много жизней и судеб конфликт крайне мало изменил в карьерах украинского политического бомонда. Все они, как было принято говорить в прежние годы, «и в теме, и в доле». И это является прямым следствием инерции общего социально-экономического развития страны.
Даже в роли «фронтовых делегатов» в СМИ по-прежнему выступают в основном бывшие так называемые «комбаты» – руководители небольших националистических подразделений, участвовавших в боевых действиях на Донбассе в 2014–2022 годах. Тот же Андрей Билецкий, прошедший путь от плохо знающего украинский харьковского неонациста по кличке «Белый вождь» до холёного и умелого в риторике политика с рейтингом под 10 процентов.
Из новых на слуху только бывший главком Валерий Залужный, ныне пребывающий в статусе посла в Лондоне, где, по слухам, он уже развернул свой предвыборный штаб. Вообще наличие у самого популярного из потенциальных кандидатов в президенты избирательного штаба именно в столице Альбиона не только напоминает о временах, когда Владимир Ульянов под именем «мистера Рихтера» мечтал там о мировой революции, но и о роли этой страны в текущем и послевоенном развитии украинского проекта. Что, впрочем, должно служить темой для отдельных исследований. Однако для нас здесь важнее, что этот самый пресловутый штаб «нового лица украинской политики» вроде как возглавила депутат от партии Порошенко и давняя соратница предыдущего президента Виктория Сюмар. На этом разговор о новизне Залужного, в принципе, можно прекращать.
Всё дело в том, что при сохранении структуры собственности, неизменности коррупционных отношений внутри элиты и втягивании западных структур в выгодное обслуживание «гигантской денежной прачечной» (как охарактеризовал Украину один знакомый евродепутат) странно ожидать радикального обновления управленческого класса. В России в этом плане меняется больше. Но в основном железной волей Кремля, всерьёз заинтересованного в привлечении ветеранов в ряды чиновников. В Киеве же такую волю проявлять некому. А избиратели привычно проголосуют за наиболее медийных, что также определяется теми, кто контролирует эти самые медиа. Участники боевых действий в списках партий на следующих выборах, конечно, будут. Но только чтобы прикрыть реальное сохранение у штурвала не воевавших.
И с этим опять же солидарны западные кураторы. Ведь вся так называемая «антикоррупционная инфраструктура» создавалась под патронатом Демпартии США, ФБР и фонда Сороса[1] не для того, чтоб бороться с процессом казнокрадства, а чтоб его регулировать. Отсюда и отсутствие сколько-нибудь значимых посадок за все годы действия одного из самых строгих антикоррупционных законодательств в мире. Сломать эту систему означает утратить важнейший рычаг влияния на Киев. Если насквозь прогнивший режим Зеленского с офшорными счетами порой так ерепенится, то что ждать от сравнительно честных национальных менеджеров.
Снова соседи
В первой, самой драматичной части конфликта от многих приходилось слышать, что «вражда между украинцами и русскими – на десятилетия, а то и столетия». Было ясно, что такие оценки противоречили всему историческому опыту, но тогда спорить было бесполезно. Сейчас, когда в украинском обществе гнев почти тотально сменился усталостью, становится ясно, что разговор о будущем не просто сосуществования, но соседства становится актуальнее.
Явным подтверждением этого является активизация политиков и блогеров в условно «пророссийском сегменте». Речь идёт о многочисленной, но от этого не менее специфичной группе прошлых властителей дум, которые с большим или меньшим запалом отмежевались от «ошибочного курса Путина», но продолжили критиковать националистические перегибы в языковой, культурной политике и политике памяти. Оживление в этом сегменте с прицелом на якобы приближающиеся выборы говорит о главном: эти персонажи, привыкшие тонко чувствовать общественные настроения и соответственно им мимикрировать, определили, что тотального отторжения всего русского или хотя бы советского в украинском обществе в реальности не произошло. Что радикальный националистический курс уже многими понимается не просто как исторически тупиковый. Важнее, что он не принёс пресловутой победы, в реальность которой столь многие вопреки здравому смыслу поверили. А раз «кофе в Ялте на набережной» в меню больше не предлагается, то из него логично можно вычеркнуть и другие ситуативно навязанные ограничения в виде отказа от русского языка в быту, просмотра российских сериалов и т.д. И это на фоне продолжающихся интенсивных боевых действий. Что уж говорить о смене настроений после их завершения.
Какая тут «вражда на столетия»? Опыт Грузии указывает на противоположный сценарий.
Показательно и то, что среди всех находящихся за пределами Украины политиков наибольшим информационным нападкам и давлению в виде уголовных дел и санкций как со стороны Киева, так и со стороны ЕС подвергается Виктор Медведчук и возглавляемое им движение «Другая Украина» как воплощение прямого и чёткого выбора в пользу России. Иными словами, именно в этом пути как жизнеспособной альтернативе нынешнему курсу в соответствующих центрах видят потенциал и угрозу. Точно не в условной реанимации «пророссийской ниши» внутри подконтрольных Киеву границ. Именно в этой нише пытаются действовать находящиеся в Европе политэмигранты из лагеря, в прошлом общего с Медведчуком.
Кстати, именно здесь, в движении Москвы к решению предложить украинцам некое новое прочтение Переяславской рады, кроется новелла в во многом инерционном ином сценарии. До сих пор говорили о «дружественном» или просто нейтральном курсе. Сейчас торжествует понимание, что в предложении украинцам общего отечества, перехода из статуса «борцов с империей» в разряд её соавторов и кроется ключ к комплексному решению вопроса. Тем более, что это обкатанный в прошлом сценарий. О чём сказано и написано немало.
Другое дело, что недостаточно обсуждается пока украинский фактор в сценарии развития российского государственного проекта. А ведь вливание миллионов новых граждан (очевидно, что становиться их будет всё больше), воспитанных в иной политической и правовой культуре, иначе воспринимающих Запад и особенно Европу, иначе воспринимающих отношения между властью и обществом, не пройдёт бесследно. В своё время вхождение Левобережной Украины и Киева под власть царя не в последнюю очередь повлияло на начало того, что Сергей Караганов называет «трёхсотлетним европейским путешествием России».
Ясно, что подробно обсуждать конкретные параметры мирного урегулирования – дело сейчас неблагодарное. Хотя все сфокусированы именно на этом. Но обсуждать параметры постконфликтного соседства можно и нужно. Тем более, что из всей совокупности высказываний высшего российского руководства вытекает, что перспектива сохранения отдельного Украинского государства им под сомнение не ставится. Результат ли это сознательного выбора либо трезвого осознания его отсутствия – вопрос отдельный.
Как бы то ни было, Украине и России быть соседями в обозримом будущем. И модальности такого соседства могут быть самыми разными. Хотя всё же представляется, что и здесь инерционного воспроизводства привычных форм будет больше, чем могло бы представляться в 2022 году.
Украинцам выгодно взаимодействовать с Россией. Поездки в 2014–2022 гг. на заработки в РФ даже участников боёв на Донбассе – тому подтверждение. Как и нараставший из года в год поток украинских туристов в Крым. Примат материалистичного над идеологическим в украинском обществе и здесь сделает своё дело, сглаживая эмоции и обиды. А элиты и без того слишком циничны, чтоб в своём большинстве видеть в восточном соседе исключительно проблему при всё очевиднее проступающих контурах возможностей.
Автор: Олег Волошин, депутат Верховной Рады Украины в 2019–2023 годах.
Сноски
[1] Организация признана нежелательной.