Повесть о рязанском епископе Василии – произведение XVI века, авторство которого приписывается Ермолаю-Еразму[1]. Вопрос, кому принадлежит эта повесть, рассмотрен Г. К. Вагнером в статье «Повесть о рязанском епископе Василии и ее значение для ранней истории Переяславля-Рязанского»[2]. Он пишет, что ряд исследователей подвергает сомнению авторство Ермолая-Еразма по отношению к повести о Петре и Февронии, например, М. О. Скрипиль[3], что дает право сомневаться и в сочинительстве прочих произведений, например о рязанском епископе Василии[4]. В то же время другие ученые утверждают принадлежность трудов монаху Ермолаю[5]. Так или иначе, вопрос авторства не стоит на первом месте в настоящей работе.
Любопытно разделение повести, которое может произвести читатель, на три основные темы: история Рязани и Мурома, повествование о рязанском епископе Василии (отраженное в житии[6]), панегирик Пресвятой Богородице[7]. Следует начать историко-литературный и филологический анализ произведения Ермолая-Еразма по очереди идущих тем.
ИСТОРИЯ РЯЗАНИ И МУРОМА
Первым фактом, обозначенном в повести, является то, что город Муром, о котором идет речь, не находится на том месте, где был построен изначально[8]. Из «Повести о водворении христианства в Муроме» известно, что это достоверный факт[9]. Об этом же свидетельствуют и исследования Ю. М. Смирнова[10]. Однако надо отметить: до сих пор первоначальное расположение города так и не обнаружено[11].
Следующим важнейшим элементом повествования в данной части произведения является рассказ о князьях, правивших в Муроме. Автор указывает, что при князе Владимире Святославиче было разделение единого Киевского княжества между сыновьями равноапостольного правителя[12]. В городе Муроме посажен стастотерпец Глеб, претерпевший мученическую кончину (1015 год) от своего брата Святополка Окаянного и причисленный к лику святых со своим братом Борисом в 1072 году[13]. По свидетельству В. И. Петрушко, ссылающегося на житие, следующим князем Муромским стал Константин-Ярослав в 1096 году[14]. Этот же факт отражен и в повести Ермолая-Еразма[15].
Изучаемым повествованием автор подчеркивает духовное преемство на престоле города. Оба князя, о которых идет речь, прославлены в лике святых. От момента убийства князя Глеба (1015 год[16]) до прихода на престол благоверного Константина (1096 год[17]) город оставался под языческим влиянием и даже из жития последнего известно о противлении христианизации населения[18].
Фокусируя внимание на духовной преемственности, Ермолай-Еразм отмечает, что Муромская земля окроплена мученической кровью и освящена благодатным светом Христовой проповеди.
ОПИСАНИЕ ЧУДА ИЗ ЖИЗНИ ЕПИСКОПА ВАСИЛИЯ
Смысловая нагрузка этой истории в повести заключается в описании конкретного случая из жизни святителя Василия. Повествование говорит, что «в некие времена был в городе Муроме епископом праведный Василий»[19]. И видя эту святую жизнь святителя, диавол искушал народ тем, что явился в образе девицы в покоях епископа[20]. Это дало свои плоды и люди пришли изгнать праведника из своего города, и тогда епископ, взяв Муромскую икону Божией Матери, пришел на реку Оку и, постелив свою мантию, поплыл против течения в город Рязань[21].
Личность рязанского епископа Василия в «Житиях святых» святителя Филарета Черниговского рассмотрена по различным источникам[22].
Таким образом, он назван четвертым в Рязани, что дает основание датировать период жизни святого началом-серединой XIV века[23]. В то же время есть предположение, что епископ, о котором говорится в повести, это епископ Василий, прибывший с князем Константином в Муром в середине XII века[24]. В таком случае становится логичной связь повествования с произошедшим переходом Мурома на второй план по значимости кафедры после Рязани, епархия которой была основана в 1207 году с первым епископом Арсением[25], а вторым стал Василий[26].
Таким образом, точно соотнести героя повести с одним из них не представляется возможным, ввиду того, что повествование анахронично[27].
Что касается диавольского искушения, об этом святитель Филарет не упоминает[28], и в жизнеописании благоверных князя Петра и княгини Февронии отсутствует эпизод о змее[29]. Однако саму причину возмущения народа автор называет: «Восстали с подозрениями в нечистой жизни его, от того только, что видали в его келье девушку»[30]. О чуде же с перенесением епископа на мантии в Рязань святитель Филарет говорит, ссылаясь на различные источники[31].
Важно отметить, что рассказ об этом чуде помещен исключительно для демонстрации истории о переходе кафедры епископа от Мурома к Рязани. То есть, несмотря на то, что точно соотнести личность епископа с повествованием невозможно, большинство исследователей склоняются к позднейшей датировке жизни святителя Василия[32]. В то же время, если принимать за дату смерти епископа 1294 год[33], а образованием единой Рязанско-Муромской епархии считать 1296 год[34], следует однозначно признать либо ошибку летописца о дате кончины, и тогда естественным становится вывод: епископ Василий становится предстоятелем объединенной епархии в 1296 году, или же вновь обратиться к позднейшей датировке кончины святого.
Более того, в повести отмечается, что именно после указанных событий епископ именуется с тех пор на «первом месте – рязанскими, а на втором – муромскими»[35], что свидетельствует в пользу отнесения личности героя повести к раннему упоминанию имени.
Исходя из этого, следует еще раз обратить внимание, что в первую очередь задача повествователя в изучаемом эпизоде показать историю перехода кафедры.
ПАНЕГИРИК ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ
Панегирик помещен всего в двух предложениях, а также в двух предшествующих: «Чудесная же та икона, которая епископа Василия перенесла, и ныне находится в Рязани. Он с верою уповал на нее, она же милостью своей прославила его, желая показать беспорочность святого раба, и всего за шесть часов домчала его вверх по реке на расстояние, больше двухсот поприщ. О Пречистая Божия Матерь, какой язык расскажет о твоих чудесах, или какой ум по достоинству восхвалит твои благодеяния, когда ты молишь Сына с Отцом и со Святым Духом о наших согрешениях! Слыша о том, что не ты сама, а написанный образ твой такие чудеса свершил, поражаюсь я в уме своем!»[36].
В этих словах налицо прославление Пресвятой Девы Марии за Ее благодеяния. В первую очередь, представляется конкретное деяние Заступницы христиан по отношению к событиям повести. Затем автор прославляет молитвы Пресвятой Девы за грешных, и завершается эта часть выводом: удивление автора чуду Божию, которое характеризуется спасением святителя иконой Пресвятой Богородицы, а не личным явлением и вмешательством.
Завершается повесть признанием автора своего недостоинства[37]. Он выражает свою печаль о том, что не смог в тонких подробностях отразить все события, связанные с этим повествованием. И концовкой повести является классическая формула произведений[38]: «Уповаю на милостивую помощь владычицы всех – Богоматери, которую следует всем христианам молить, чтобы избавила нас от наветов вражьих всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь»[39]. Слово «аминь» подтверждает истинность повествования[40].
Таким образом, обозначенная часть произведения соответствует функции «панегирика», то есть восхвалению в литературном произведении, характерном для христианской литературы[41].
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА
Для современной науки интерес представляет анализ текста произведений с точки зрения русизмов и церковнославянизмов[42].
Первым уровнем анализа слов является фонетический.
Одним из маркеров русизмов в тексте служит полногласие в словах[43]. Для церковнославянизмов характерны неполногласия. В тексте повести представлены в подавляющим большинством примеры использования неполногласных единиц: град, пренесен, предан, прежняя, преход, брезе[44],
Фонетической особенностью русизмов является звук [ж], заменяющий [жд]: надежу, преже[45]. Церковнославянских коррелятов не обнаруживается.
Отличает слова церковнославянского происхождения использование начального звука [‘э] вместо русского [о]: едину[46].
Итак, с точки зрения фонетических соответствий изучаемое произведение ближе к церковнославянскому типу, нежели к разговорной форме, что не совсем соотносится с характеристикой жанра. При этом надо отметить в XVI веке намечается сближение книжно-литературного и народно-литературного языка[47].
Следующим уровнем анализа является морфемно-словообразовательный.
Первым признаком в таком случае является наличие приставок воз-, вос-, возо-, вз-, вс- «со значением движения вверх, нового совершения действия, его начала, доведения до результата»[48] для церковнославянизмов, в то время как для русизмов характерны приставки за-, над-, под-[49]. Примером первого в тексте может являться: возвратишася[50] (в значении «вернуться обратно» – доведение до результата[51]). Но также присутствуют и образцы второго: запусте[52] (в значении «запустеть, прийти в упадок» – доведение до результата[53]).
Очередным признаком является, соответственно, префикс из- «со значением (функцией) направления действия изнутри, удаления»[54] для церковнославянских слов, например: изгонят, избавит[55] («выгонять» – направление движения изнутри[56]; «избавить, удалить от чего-либо» – значение удаления от страстей[57]); приставка вы- с таким же значением для русизмов. Примеров последнего в повести не обнаружено.
Следующим маркером русизмов является приставка с- со значением схождения вниз, направления действия вниз[58], например: снем[59] (в значении «снять что-либо надетое»[60] – направление действия вниз). Префиксы с подобным значением есть у церковнославянских слов, однако в тексте их не находится.
Еще одним признаком церковнославянизмов является префикс пре- «со значением усиления качества, перемещения из одного места в другое или через что-либо, повторного, превосходящего, краткого, неинтенсивного действие действия, его завершения и подверженности ему»[61]: преиде, преславен, прешедшем, пренесен[62] и др. («перейти, переехать»[63] – перемещение из одного места в другое; «в высшей степени заслуживающий славы» – усиление качества; «перейти с одного места на другое»[64] – перемещение из одного места в другое; «перенесенный»[65] – перемещение из одного места в другое). Текст наполнен словами с данной приставкой, в то время как употребление пере-, маркирующей русизм, не обнаруживается.
К морфологическому этапу анализа текста также относится наличие у причастий суффиксов -ущ, -ющ, -ащ, -ящ, характеризующих церковнославянизмы[66]: суще, глаголющих, исправляющу[67]. В то же время единиц, имеющих суффиксы -уч, -юч, -ач, -яч[68], в тексте нет.
В повести есть церковнославянизмы – абстрактные существительные, называющие «отвлеченные понятия, свойства, качества, действия и состояния»[69], формирующиеся при помощи особых суффиксов: сродства, християнству; отстояние, сказание, одержание, согрешениих[70].
Для народно-литературного языка XVI века характерен планомерный отказ от древних глагольных форм, таких как аорист, имперфект, плюсквамперфект[71]. Но для повести совершенно не характерно как раз использование перфекта. Однако иные примеры повсеместны: слышах[72] (изъявительное наклонение, имперфект, единственное число, 1 лицо[73]), бысть[74] (бысть - изъявительное наклонение, аорист, единственное число, 3 лицо[75]); бяше[76] (изъявительное наклонение, имперфект, единственное число, 3 лицо[77]).
Таким образом, уже на морфемном уровне заметно частое смешение книжно-литературного и народно-разговорного типов языка, характерное для словесности обозначенного периода[78].
Еще одним уровнем анализа может быть синтаксический.
Уникальной конструкцией в церковнославянском языке является дательный с инфинитивом, заимствованный из других языков, например, из латинского. Суть оборота заключается в том, что в придаточном предложении есть глагол в инфинитиве и существительное либо местоимение в дательном падеже. Переводится, соответственно, как изменяемая глагольная форма и именительный падеж существительного[79]. Например: «Егда же бысть в Киеве и во всей Русии держава превеликаго князя и святаго равна апостолом Владимира, и внегда ему дети своя разделити во одержание градов, предасть сынови своем»[80]. В данном случае перевод такой: Когда же была в Киеве и по всей Руси держава превеликого и святого равноапостольного князя Владимира, и когда он разделил детей своих для владения городов[81].
В церковнославянском языке присутствует желательное наклонение, выраженное конструкцией «да + глагол в форме настоящего или будущего простого времени»[82]. В тексте находится пример: да избавит[83].
Важным является порядок слов в предложении. Как правило, в церковнославянских текстах наблюдается инверсия, то есть перестановка слов в предложении[84], например, пти́цу перна́ту (Быт. 1: 21); сове́т нечести́вых (Пс. 1: 1.); в Вифлееме Иудейском (Мф. 2: 5); царя римскаго[85]. В тексте повести встречается в подавляющем большинством порядок слов, при котором определение стоит перед определяемым словом: прежняя лета, превеликаго князя[86] и др. Однако есть и инверсия: дни древняя[87].
Следует отметить отсутствие союзных средств что, который[88], пришедших на смену яко и иже[89].
Таким образом, синтаксический анализ демонстрирует сохранение синтаксических конструкций, характерных исключительно для церковнославянского языка, хотя есть движение к современному состоянию.
По итогам филологического анализа повести о рязанском епископе Василии можно сказать, что язык произведения полон церковнославянизмами. Это свидетельствует о том, как сильна тенденция к поддержанию книжно-литературного типа языка в произведениях XIV – середины XVI вв.[90]. Видно, как происходит перераспределение сфер использования этого типа языка, характерного для произведений церковно-религиозной направленности. Повести как жанр исторической литературы обладают смешанным типом языка, слиянием народно-литературного и книжно-литературной стихий[91].
Историко-литературный анализ произведения позволяет сказать, что повесть написана почти как житие, имея сходные с ним элементы: восхваление географической области, искушения святого, чудо, связанное с его жизнью святого, прославление Бога и Богородицы, явивших Свою милость на святителе[92], однако следует отметить, что цели сочинения разнятся. В первую очередь автор объясняет механизм и история перехода епископии из Мурома в Рязань, а не святую жизнь святителя Василия, что и отражено в заглавии рукописи XVI века.
студент бакалавриата СДА Бортулев Сергей Сергеевич
[1] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 472.
[2] Вагнер Г. К. Повесть о рязанском епископе Василии и ее значение для ранней истории Переяславля-Рязанского // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 16. Л.: Издательство АН СССР, 1960. С. 167.
[3] Скрипиль М. О. Повесть о Петре и Февронии Муромских в ее отношении к русской сказке // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 7. Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 132.
[4] Вагнер Г. К. Повесть о рязанском епископе Василии и ее значение для ранней истории Переяславля-Рязанского // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 16. Л.: Издательство АН СССР, 1960. С. 168.
[5] Там же. С. 168.
[6] Макарий (Миролюбов), архиеп. Житие святого Василия, епископа Рязанского. М.: В тип. Т. Волкова и комп., 1860. С. 8.
[7] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[8] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 472.
[9] Костомаров Н. И. Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко: Вып. 1. Сказания, легенды, повести, сказки и притчи. СПб.: Тип. Кулиша, 1860. С. 239.
[10] Смирнов Ю. М. В поисках древнего Мурома // Сообщения Муромского музея 2015. Владимир: Библиограф, 2016. С. 163-179.
[11] Там же. С. 163.
[12] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 472.
[13] Петрушко В. И. История Русской Церкви. М.: Издательство ПСТГУ, 2007. С. 35.
[14] Там же.
[15] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 472.
[16] Петрушко В. И. История Русской Церкви. М.: Издательство ПСТГУ, 2007. С. 35.
[17] Жития святых на русском языке, изложенных по руководству Четьих-Миней святого Дмитрия Ростовского. Кн. 10. М.: Ковчег, 2010. С. 606.
[18] Петрушко В. И. История Русской Церкви. М.: Издательство ПСТГУ, 2007. С. 36.
[19] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 473.
[20] Там же.
[21] Там же. С. 474.
[22] Филарет (Гумилевский), архиеп. Жития святых, чтимых Православною Церковию, с сведениями о праздниках Господских и Богородичных, и о явленных чудотворных иконах, с дополнениями из других: С изображениями святых и праздников академика Ф. Г. Солнцева. Т. IV. СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1892. С. 123.
[23] Там же. С. 125.
[24] Сухова О. А. Муромская и Вязниковская епархия // Православная энциклопедия. Т. 47. М., 2022. С. 699-721.
[25] Там же.
[26] Назаренко А. В. Василий епископ Рязанский // Православная энциклопедия. Т. 7. М., 2009. С. 28-30.
[27] Там же.
[28] Филарет (Гумилевский), архиеп. Жития святых, чтимых Православною Церковию, с сведениями о праздниках Господских и Богородичных, и о явленных чудотворных иконах, с дополнениями из других: С изображениями святых и праздников академика Ф. Г. Солнцева. Т. IV. СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1892. С. 123.
[29] Филарет Черниговский, свт. Избранные жития святых. Т. 1. М.: Сибирская Благозвонница, 2011. С. 901.
[30] Филарет (Гумилевский), архиеп. Жития святых, чтимых Православною Церковию, с сведениями о праздниках Господских и Богородичных, и о явленных чудотворных иконах, с дополнениями из других: С изображениями святых и праздников академика Ф. Г. Солнцева. Т. IV. СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1892. С. 124.
[31] Там же.
[32] Назаренко А. В. Василий епископ Рязанский // Православная энциклопедия. Т. 7. М., 2009. С. 28-30.
[33] Там же.
[34] Сухова О. А. Муромская и Вязниковская епархия // Православная энциклопедия. Т. 47. М., 2022. С. 699-721.
[35] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 473.
[36] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 473.
[37] Там же.
[38] Ср.: Максим Грек // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 337.; 15.; Карпов Ф. И. // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 358.
[39] Ермолай-Еразм // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 9. СПб.: Наука, 2006. С. 473.
[40] Журавский А. В. Аминь // Православная энциклопедия. Т. 2. М., 2008. С. 166-168.
[41] Николюкин А. Н. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 716-717.
[42] Киынова Ж. К. Славянизмы как средство стилизации в переводах религиозной литературы // Вестник Московского университета. Серия 22. М.: Издательский Дом МГУ, 2014. С. 62.
[43] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 86.
[44] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[45] Там же.
[46] Там же.
[47] Там же. С. 60.
[48] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 90.
[49] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 90.
[50] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[51] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 2. М.: Наука, 1975. С. 275.
[52] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244.
[53] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 5. М.: Наука, 1978. С. 282.
[54] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 90.
[55] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[56] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 6. М.: Наука, 1979. С. 141.
[57] Там же. С. 94.
[58] Маршева Л. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 91.
[59] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[60] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 26. М.: Наука, 2002. С. 282.
[61] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 91.
[62] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[63] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 18. М.: Наука, 1992. С. 241.
[64] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 18. М.: Наука, 1994. С. 85.
[65] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 18. М.: Наука, 1994. С. 7.
[66] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Причастие. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2016. С. 11.
[67] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[68] Голубева Е. Л. Прилагательные с суффиксами -уч-(-юч), -ач-(яч-) в русских памятниках XVII в. // Kalbotyra 6, 1963. С. 217-227.
[69] Маршева Л. И. Церковнославянский язык. Начальные сведения. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2018. С. 92.
[70] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[71] Горшков А. И. История русского литературного языка. М.: Высшая школа, 1965. С. 53.
[72] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[73] Маршева Л. И. Глагол. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Пскоко-Печерского монастыря, 2020. С. 43.
[74] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[75] Маршева Л. И. Глагол. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Пскоко-Печерского монастыря, 2020. С. 43.
[76] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-248.
[77] Маршева Л. И. Глагол. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Пскоко-Печерского монастыря, 2020. С. 55.
[78] Горшков А. И. История русского литературного языка. М.: Высшая школа, 1965. С. 60.
[79] Плетнева А. А., Кравецкий А. Г. Церковнославянский язык. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. С. 113.
[80] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244.
[81] Маршева Л. И. Глагол. Теоретический очерк. Упражнения. М.: Издательство Пскоко-Печерского монастыря, 2020. С. 20.
[82] Алипий (Гаманович), иером. Грамматика церковно-славянского языка. М.: Художественная литература, 1991. С. 101.
[83] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 248.
[84] Зунделович Я. О. Инверсия // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов в двух томах. Т. 1. Л.: Издательствово Л. Д. Френкель, 1925. С. 297-298.
[85] Житие Александра Невского // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. СПб.: Наука, 1997. С. 358.
[86] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-252.
[87] Там же.
[88] Горшков А. И. История русского литературного языка. М.: Высшая школа, 1965. С. 60.
[89] Ермолай-Еразм (книжник; XVI в.). Сборник сочинений // РНБ. Сол. 287/307. Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, 1550 – 1560 гг. С. 244-252.
[90] Горшков А. И. История русского литературного языка. М.: Высшая школа, 1965. С. 52.
[91] Там же. С .60.
[92] Полякова С. В. Византийские легенды как литературное явление. Л.: Наука, 1972. С. 105.