15 лет с «татарстанскими симфониками»
Сегодня исполнилось 60 лет многолетнему худруку ГАСО РТ Александру Сладковскому. Встретит он его, как положено, на сцене ГБКЗ им. Сайдашева, а среди участников праздничного концерта заявлены такие звезды, как пианист Денис Мацуев, оперный бас Ильдар Абдразаков, скрипач Вадим Репин, актер Вениамин Смехов и др. Этот список ярко иллюстрирует сегодняшнее место в мире отечественной высокой культуры маэстро Сладковского.
За 15 лет у руля главного оркестра республики его руководитель обеспечил коллективу гигантский рывок. Сегодня, если вы оказываетесь в Москве на Тверской, возле станции метро «Маяковская», то, увидев большие рекламные баннеры на здании Концертного зала им. Чайковского (возможно, главной в стране площадке для классической музыки), вы почти наверняка встретите там большое фото нашего героя и анонс очередного выступления ГАСО РТ с именитым солистом.
Думается, можно смело говорить о том, что именно «татарстанские симфоники» — это самая успешная и авторитетная в стране культурная институция из РТ, и даже в Москве и Питере теперь хотят услышать симфонии Брукнера или Малера именно в исполнении этого оркестра. При этом сам Сладковский совершенно не боится конкуренции, приглашая поработать со своим коллективом лучших из своих коллег-дирижеров.
Недавно на открытии собственного абонемента ГАСО РТ в Московской филармонии на сцене все того же КЗ им. Чайковского ведущий, музыковед Артем Варгафтик назвал впечатляющую цифру — 150 дирижеров выступали с оркестром в эпоху Сладковского. В свою очередь и сам маэстро работает с другими коллективами, отметившись уже и за пультом MusicAeterna Теодора Курентзиса, а также став дирижером-постановщиком «Травиаты» в столичном театре «Геликон-опера», этот спектакль можно было увидеть и в российских кинотеатрах.
Глобальные изменения в мире заставили Сладковского поменять стратегические планы для оркестра, который еще несколько лет назад собирался стать серьезным игроком на европейском музыкальном рынке. Впрочем, маэстро не собирается унывать: еще так много ярких партитур, которые ждут своего часа, и немало мест, которые предстоит покорить «татарстанским симфоникам».
«Сказал себе в 13 лет: «Буду как Темирканов!»
— Александр Витальевич, начну разговор с вопроса читателя: «Если отбросить привычные слова о „служении музыке“, как вы сегодня формулируете личный „этический код дирижера“ — три правила, которые нельзя нарушать ни на репетиции, ни на сцене?» (Ибрагим)
— Первое — профессионализм. Дирижер не имеет права приходить на репетицию неподготовленным. У меня вообще девиз по жизни — «Победа любит подготовку».
Второе — дирижер не имеет права даже словом оскорбить музыканта. Помню, когда я учился в Петербурге, музыканты говорили: «Музыканта обидеть все равно что ребенка ударить».
АлександрВитальевичСладковский родился 20 октября 1965 года в Таганроге. Окончил Московскую Государственную консерваторию им. Чайковского и Санкт-Петербургскую консерваторию им. Римского-Корсакова. Народный артист РФ (2016), народный артист РТ (2020).
1997–2003 — дирижер Симфонического оркестра Государственной академической капеллы Санкт-Петербурга.
2001–2003 — главный дирижер Государственного театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории.
2004–2006 — главный дирижер Симфонического оркестра Государственной академической капеллы Санкт-Петербурга.
2006–2010 — дирижер Государственного симфонического оркестра «Новая Россия».
С августа 2010 года — художественный руководитель и главный дирижер Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан.
С 2021-го — профессор кафедры оперно-симфонического дирижирования КГК им. Жиганова.
Третье — дирижер не имеет права безответственно существовать сам по себе. Как говорил Юрий Темирканов, «дирижер — слуга царю, отец солдату». Он берет на себя весь груз ответственности за оркестр: музыканты должны быть обеспечены очень хорошими инструментами, должны иметь концертный график как минимум на год вперед. Дирижер всегда должен быть стеной, опорой каждого музыканта, за них он несет личную ответственность.
— Свой юбилейный день рождения, 20 октября, вы проведете на сцене с концертом «50 лет в строю». Почему такое название и какие самые важные вехи вашего пути в мире музыки вы отметили бы? Случались ли судьбоносные встречи?
— Я служил начальником оркестра штаба Ленинградского военного округа. В 1994 году, будучи офицером, я ушел из армии и в этот период попал на съемочную площадку Алексея Германа, который снимал фильм «Хрусталев, машину!». Я играл в картине эпизодическую роль и увидел его заряд энергии, как режиссер работает на съемочной площадке. Герман настолько меня потряс, что в этот момент я решил заниматься творчеством, настоящим искусством.
Я с пяти лет занимался музыкой, и, конечно, это было самое дорогое в моей душе. В 1996 году поступил на первый курс Санкт-Петербургской консерватории, в класс профессора Владислава Чернушенко.
— Но до Санкт-Петербургской консерватории вы ведь окончили Московскую?
— В 10 лет мама отвезла меня из родного Таганрога в Москву, где я в 1976 году поступил в военно-музыкальную школу. Я очень много парадов прошел за время учебы, а первый был на Красной площади в 1977-м — в честь 60-летия Октябрьской революции. В 13 лет попал в Большой зал Московской консерватории и увидел Юрия Темирканова, который дирижировал оркестром ЕвгенияСветланова. Представляете, как все сплетено в этой жизни! И я настолько был восхищен тем, что делает Темирканов, как звучал оркестр, что в эту незабываемую секунду принял решение. Я сказал себе в 13 лет: «Буду как Темирканов!» Это был 1978 год.
Потом все сложилось очень просто: по окончании военно-музыкальной школы у нас была прямая дорога на факультет военных дирижеров при Московской консерватории. И там моим первым учителем и воспитателем был Валерий Владимирович Русин. А руководил нашим оркестром и готовил его к парадам Валерий Михайлович Халилов, который позже стал генералом, руководил ансамблем песни и пляски Российской армии имени Александрова и трагически погиб вместе с ним в авиакатастрофе в 2016 году под Сочи.
Халилов ко мне очень тепло относился — ему нравилось, что я всегда попадал в ноты, не фальшивил. Когда мне исполнилось 18 лет, он сказал: «Знаешь, а у тебя будет очень большое будущее». Потом он стал офицером военно-оркестровой службы, уйдя с факультета, но всегда меня курировал, следил за моими успехами. Я этот факультет окончил с золотой медалью. Мне очень нравилось там учиться, я все время занимался музыкой. И знал с 13 лет, что хочу стать дирижером.
— Но ведь военный дирижер тоже дирижер?
— Да, но не совсем. Военный дирижер ограничен в репертуаре. Военный оркестр — это церемониальный оркестр в первую очередь.
После окончания факультета с золотой медалью у меня было право выбора. Я мог выехать за границу, в группу советских войск, например в Германию или Венгрию. Но выбрал Ленинградский штабной оркестр, потому что он был лучшим. И с этим оркестром буквально через год, на День Победы, мы уже выступали в Большом зале Петербургской филармонии. Но в 1994-м я все-таки ушел из армии и через два года поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию на самый серьезный факультет (оперно-симфонического дирижирования — прим. ред.).
В дирижировании самое главное — практика. Я очень часто дирижировал, даже бесплатно, работал со студенческими оркестрами. Зарабатывал гроши, но никогда у меня не было цели заработать побольше. И самая главная мысль моя была, что я должен стать настоящим дирижером. Что такое настоящий дирижер? Человек, который берет на себя ответственность.
— Когда вы поступили на первый курс Санкт-Петербургской консерватории, вам было уже 30 лет. Каково это — оказаться в этом возрасте среди молодняка?
— Это был выстрел в ногу! Я там был как дядя Степа. Но мы прекрасно ладили, ходили постоянно на репетиции, у нас была чудесная компания. Кстати, моими одногруппниками были Теодор Курентзис и Туган Сохиев.
В 1999 году я и Сохиев победили в международном дирижерском конкурсе имени Прокофьева, и вот с этого начинается моя карьера, которая до сегодняшнего дня продолжается. Сразу после конкурса как бонус я получил возможность сыграть концерт с оркестром Темирканова.
Через два года я собрал оркестр на базе Петербургской консерватории, который назывался Молодежный симфонический оркестр России. Это был проект министерства культуры РФ. Музыкантов я набирал по всей России и в 2001 году впервые оказался в Казанской консерватории. Несколько студентов тогда я отобрал.
И вот представьте, те ребята, которые играли у меня в начале 2000-х в этом студенческом оркестре, работают сейчас у меня в оркестре.
В 2004 году меня пригласили в Санкт-Петербургскую капеллу на должность главного дирижера. А в 2006-м я уехал к Юрию Абрамовичу Башмету дирижером симфонического оркестра «Новая Россия».
«Главное достижение — оркестр стал брендом Татарстана»
— И как от Башмета вы согласились поехать в Казань руководить Государственным оркестром Татарстана? Что вас подкупило?
— Художественный руководитель республиканского оркестра — это генеральский пост по статусу. Я работал у Башмета с огромным удовольствием, но быть командиром роты, даже в гвардейском полку, — это круто, но не верх карьеры. И плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
Фуат Мансуров (главный дирижер и художественный руководитель ГСО РТ в 1989–2010 годах — прим. ред.) уже очень болел в то время. Получилось так, что в 2010-м, за месяц до его ухода, я дирижировал ГСО РТ на концерте в честь 90-летия ТАССР.
На концерте присутствовали Минтимер Шарипович Шаймиев и Рустам Нургалиевич Минниханов. После концерта меня вызвали к Рустаму Нургалиевичу, он сказал, чтобы мне дали квартиру в Казани и пригласили сюда работать. Вопрос был решен!
— «В августе исполнилось 15 лет, как вы возглавляете ГСО РТ. Вы стали инициатором и создателем ряда музыкальных фестивалей и проектов для детей, оркестр гастролировал по всему миру, при вас ГСО стал ГАСО… Но какое достижение вы считаете главным?» (Айгуль Шакирова)
— Самое главное достижение для меня — это то, что оркестр стал брендом Татарстана.
— В чем это выражается — быть брендом республики?
— Я вам приведу такую аналогию. Когда я приехал в Казань в 2010 году, брендом Татарстана был футбольный клуб «Рубин», который победил «Барселону». А сегодня из Москвы люди приезжают сюда на концерт послушать наш оркестр. Мы постоянно в эфире на канале «Культура», ГАСО РТ — единственный региональный оркестр, который имеет свой абонемент в Московской филармонии. Для меня бренд — это то, какие звукозаписывающие компании с тобой работают, с какими артистами ты выступаешь совместно, в какие залы ты приглашен в стране и за рубежом. Когда ты вывозишь свой коллектив и показываешь тот продукт, который создан в Татарстане.
Но я всегда говорю, что художник может быть семи пядей во лбу и гениальным, но если у него нет высочайшей экономической и политической поддержки, то все его экзерсисы не имеют окончательного результата. Рустам Нургалиевич мне сразу сказал: ты должен сделать шикарный оркестр. Я ответил, что умру, но сделаю.
За 15 лет нашим оркестром было впервые исполнено свыше 750 произведений композиторов со всего мира, свыше 150 дирижеров и свыше 400 солистов сотрудничали с нами, оркестр выступил более чем на 50 концертных площадках мира, было более 500 трансляций концертов ГАСО РТ. Кроме того, мы создали 8 международных музыкальных фестивалей, реализовали 17 звукозаписывающих проектов и 4 благотворительных. Сегодня Москва — культурная и политическая — ассоциирует Татарстан с нашим оркестром.
— Можно сказать, что вы вошли в узкий круг оркестров страны?
— Мы сейчас в самом узком кругу, входим в тройку вместе с Гергиевым и Курентзисом.
«В Татарстане для оркестра создали потрясающие условия»
— «Давайте отмотаем 15 лет назад и вспомним, каким был оркестр, когда вы приняли его. Как он звучал, каким был репертуар, гастрольный график? Долго ли пришлось „приручать“ и „покорять“ коллектив? И как оркестр изменился за 15 лет: было — стало?» (Ильшат Нуруллин). В чем секрет успеха?
— Знаете, секрет в том, что я дневал и ночевал в этом зале. И самый главный секрет — в правильном формировании структуры. При Мансурове оркестр был частью Большого концертного зала, он не имел никакой самостоятельности. Музыканты оркестра работали на пяти работах одновременно. До меня у оркестра было 20 концертов в год, из которых 12 программ повторялись. Мы сегодня даем 190 концертов ежегодно! И у нас программы не повторяются, мы каждый день учим что-то новое.
— Как это удалось сделать? Вы приходите к Рустаму Нургалиевичу и он вам дает грант на развитие оркестра?
— Я к Рустаму Нургалиевичу пришел не просто деньги просить, я ему показал, какая структура здесь должна быть. Он дал задание создать автономное учреждение «ГСО РТ», мы сразу поменяли устав. И только вторым был финансовый вопрос, без решения которого невозможно было тронуться с места. Как только музыканты стали нормально зарабатывать, я сказал им, что они параллельно могут только преподавать. На халтуры бегать запрещено!
— Вам же еще сразу выдали средства на новые инструменты, это же тоже важно?
— Все в грант входило. Но чтобы получить грант, мы должны были расписать, на что какие средства нужны. В Татарстане для оркестра создали потрясающие условия, которых, я знаю, даже в Москве у многих коллективов нет.
— У оркестра есть финансовый план — сколько вы должны заработать за год?
— Наш годовой план — 36 миллионов рублей, а мы за 9 месяцев уже заработали 35 миллионов.
— Сколько человек работает в оркестре?
— В штате оркестра 110 музыкантов, и 20 человек работают в офисе.
— Сколько у вас зарабатывают музыканты?
— Порядка 120 тысяч рублей.
— «Вам долго пришлось завоевывать слушателя? С какой заполняемости зала начинали в Казани?» (Эльмира)
— Когда я первый раз приехал сюда как гостевой дирижер в октябре 2009 года, на сцене сидело больше человек, чем в зале. Да-да, это не шутка! Причем я дирижировал Вторую симфонию Рахманинова, на которую в любом зале всегда аншлаг, потому что это роскошная музыка. Я дирижировал «Волшебное озеро» Анатолия Лядова и «Поэму экстаза» Александра Скрябина. И меня потрясло, когда я обернулся на поклон: в зале сидят несколько родственников, пара детишек, несколько студентов. Это был кошмар! На концерты оркестра не ходили.
Как мне удалось завоевать слушателя? Жестким маркетингом. Мы поехали в торговые центры, в университеты.
— Выездные концерты стали давать?
— Да, мы стали сами навязываться. Мы 8 Марта играли концерт в торговом центре на проспекте Победы. Мы играли в доках Зеленодольского судостроительного завода, в автосборочном цехе КАМАЗа.
А когда началась уже работа, к нам стали приезжать звезды музыкального мира. Первым приехал Сергей Ролдугин, затем Юрий Башмет, Виктор Третьяков, Денис Мацуев. Мы стали проводить музыкальные фестивали. Первым фестивалем в 2011 году была «Белая сирень», когда приехали Мацуев, Святослав Бэлза и внук Рахманинова. Мы стали делать качественную продукцию. В 2011-м с нами выступала Альбина Шагимуратова, потом пошла плеяда — Луганский, Березовский, Репин и так далее.
— Аншлаг сейчас постоянный?
— Когда я дирижирую, не бывает пустого зала.
«В музыкальном мире наш оркестр имеет очень высокую репутацию»
— «Бытует такое мнение, что если оркестр приглашен в Золотой зал Венской филармонии, то этот коллектив получил мировое признание и принят в состав лучших мировых музыкантов». (Рустем) А вне Европы есть такие же престижные залы?
— Сегодня Япония немножко пошла вниз, Китай идет вверх. Но для того чтобы сформировалась традиция, нужны столетия. У меня висит карта в кабинете, и я ставлю флажки там, где я был лично как дирижер и где мы были с оркестром. Уже много флажков!
— «Еще 10 лет назад вы дирижировали большинством выступлений своего оркестра. А просмотр афиши прошлого сезона (2024/25) показывает, что из 40 концертов, которые оркестр дал в Казани, только на пяти из них за пультом стоял главный дирижер. В остальных случаях оркестром руководили другие музыканты, которых набралось свыше 25. Почему вы так редко радуете казанскую публику своими выступлениями и идет ли на пользу оркестру стольмощная ротация дирижеров?» (Садреев)
— Если бы это шло не на пользу, я этого не делал бы. Почему я раньше так много дирижировал? Потому что надо было этот оркестр сделать. Оркестр — это как машина ручной сборки. А теперь машина собрана и можно достойных дирижеров приглашать. И это интересно музыкантам. Кроме того, каждый дирижер или солист, который приезжает в Казань и выступает при полном зале, возвращается в Венгрию, Германию, Москву или Китай и рассказывает, что такое Казань. Для меня самое главное, что в музыкальном мире, который очень маленький, наш оркестр имеет очень высокую репутацию. И если мы вернемся к вопросу о самых больших достижениях, наверное, вот это самое большое достижение за 15 лет, которого удалось достичь. А мое присутствие в зале сейчас уже совершенно не актуально.
Кстати, Владимир Теодорович Спиваков приедет к нам в апреле на «Рахлинские сезоны», будет дирижировать нашим оркестром.
— «Я насчитала 8 музыкальных фестивалей, которые вы организовали и проводите много лет. Какой из них самый востребованный у слушателей, какой самый любимый у вас? И ждать ли нам какой-тоновый фестиваль?» (Людмила)
— Фестиваль — это скелет сезона. Изначально их было четыре: «Казанская осень», Concordia, «Рахлинские сезоны», «Белая сирень». Четыре времени года — четыре фестиваля. Я свой концертный план выстраиваю по этой фестивальной системе.
Что мы можем еще предложить? У нас шикарный орган в зале, и мы сделали органный фестиваль. У нас хороший друг Мацуев, и мы сделали фестиваль «Денис Мацуев у друзей». И куда же мы без татарской музыки, без композиторов нашей республики? У нас целый фестиваль «Мирас» посвящен этому! Мы курируем наш молодежный оркестр и проводим фестиваль «Достояние республики». Приглашаем также московских юных музыкантов, и происходит творческий обмен на базе молодежного симфонического оркестра, который был создан более 10 лет назад в Казани.
А что можно придумать еще? Как говорила моя бабушка, главное, чтобы хуже не было.
«Для того чтобы развивалась татарская музыка, ее надо писать»
— Ваше мнение как эксперта, какие условия должны быть для того, чтобы создавалась татарская симфоническая и оперная музыка? Кто должен этим процессом рулить, оплачивать, заказывать? Только ли министерство культуры? Может ли симфонический оркестр заказывать произведения композиторам, как вы считаете?
— Я это делал не раз, и этот опыт не привел совершенно ни к чему. Но я хочу рассказать о позитивной истории. Композитор Радик Салимов очень скромный, интеллигентный человек. Недавно он передает мне партитуру своего сочинения, посвященного конным скачкам, с национальным колоритом. Я кладу сразу это на пульты, и мы в процессе репетиции проигрываем. Потрясающая музыка! Я ее уже поставил в репертуар. Мы будем ее играть, где только будет возможность, я везде это буду показывать. Человек не пришел и не сказал: «Дайте денег или сделайте мне заказ»! Композитор — это человек, который сам выбирает себе судьбу. И за свою судьбу должен нести ответственность. В чем выражается его ответственность? Он должен писать гениальную музыку, которую сразу хочется играть. Вот как Салимов.
— Кого из молодых татарстанских композиторов вы выделили бы?
— Конечно, это Эльмир Низамов. С большим уважением я отношусь к Резеде Ахияровой, это действительно достойный композитор, бесспорно талантливейший. Вот про Салимова я сказал. Рашид Калимуллин — это уже аксакал в музыке.
— В процентном соотношении очень мало национальных балетов, опер и симфоний, не больше 10 процентов. Как изменить эту ситуацию, каким образом стимулировать композиторов?
— Все, что в моих силах, я сделал. Я делал концерт национальной музыки один раз в сезон, на Фестивале современной музыки имени Софии Губайдулиной мы часто играли современных татарских композиторов. Потом решили, что этого формата мало, и сделали фестиваль «Мирас». Уже 10 фестивалей прошли.
Для того чтобы развивалась татарская музыка, ее надо писать. Приведите мне пример серьезной оперы или симфонического сочинения, которое ошеломило бы всех и которое было бы сейчас просто нарасхват.
— Опера «Кави – Сарвар»Миляуши Хайруллиной, например.
— ГАСО РТ и представил премьеру этой оперы, она исполнялась уже 3 раза.
Что я еще должен сделать? В своей сфере я делаю все что возможно. Если мы это поставим сейчас в режим плановой экономики, все сдохнет, понимаете?! Для того чтобы был продукт, его надо создать. Кто мешает татарским композиторам создать качественный продукт?!
— А композиторы говорят, что они пишут, но их никто не принимает.
— Я услышал Хайруллину, Салимова и сразу их сочинения в план поставил сверхурочно. Я сделал для татарской музыки на сегодняшний день гораздо больше, чем все мои предшественники, вместе взятые.
Если я вижу талантливого человека, я всегда ему помогу. Но где они? Покажите мне пальцем, дайте номер их телефона, делайте мне встречу в Большом зале хоть каждый день! Вы вот говорите, что министерство должно… Никто никому ничего не должен. Любой артист, любой художник должен творить и делать продукт, который будет продаваться или вызывать интерес.
Каким образом я могу коммуницировать с людьми, если я их не вижу? Мы постоянно играем концерты, и я не вижу ни одного татарского композитора, который пришел бы на симфонический концерт. Почему? Я не знаю. Им это неинтересно. А они должны учиться на высокой классике, которую мы в самом лучшем исполнении сейчас представляем публике. Я не вижу ни дирижеров на концерте, ни композиторов. Этого контакта просто нет! И скажите, пожалуйста, что я должен сделать для того, чтобы он возник?
— Вы записывали антологию музыки татарских композиторов. Почему эти записи очень сложно найти на платформах — «Яндекс.Музыка», «ВКонтакте»?
— Этот вопрос можно прозондировать. Эти записи есть у нас в «цифре». Но мы сначала должны узнать, у кого права, они могут быть закрыты, мы не можем это в доступе публиковать. А на сайте ГАСО РТ все записи открыты, можно скачать и слушать.
— Нынешний юбилейный сезон будет необычным?
— 1 октября 2026 года — день рождения симфонического оркестра Республики Татарстан. Мы будем готовить юбилей — 60-летие оркестра будет отмечаться на самом высоком республиканском уровне. Вот это для меня самое главное.
«Даже если мне предложат более высокий пост, я останусь здесь»
— «Как вы видите свой дальнейший профессиональный рост? Не жмет ли в плечах региональный оркестр?» (Эльмир)
— Нет, конечно.
— Что вас держит в Казани: ответственность перед теми людьми, которые в вас здесь поверили, или вы понимаете, что лучше условий, чем в Татарстане, вы не получите нигде?
— Во-первых, у меня уже давно все в Казани: семья, дом. Во-вторых, наш оркестр я собрал своими руками и для меня ничего дороже него нет. Даже если мне предложат какой-то более высокий пост, а такие уже были прецеденты, я останусь здесь.
— «Вы сами пишете музыку? Хотя бы для души?» (Лена)
— Это другая профессия.
— Но она же просто может родиться в голове. Нет?
— У меня столько музыки в голове, но не моей, к счастью. Дирижеров мало, композиторов еще меньше, а гениальные композиторы вообще раз в 100 лет рождаются.
— «В 2021 году вы стали профессором кафедры оперно-симфонического дирижирования КГК имени Жиганова. Вы номинальный или действующий профессор? Как проходят занятия?» (Дарья Григорьева)
— У меня класса нет, ко мне студенты ходят на репетиции, я их курирую. У меня уже есть два очень достойных выпускника.
— Как вы пополняете свой оркестр?
— Для этого у нас есть худсовет. Если кто-то из штата выходит по разным причинам, я не успеваю даже глазом моргнуть, а у нас за пультом уже сидят выпускники Казанской консерватории.
— В чем работа дирижера состоит? Сидят музыканты, у всех есть ноты — в чем роль дирижера?
— У музыкантов есть такая присказка: когда только дирижер появляется в проеме двери, выходит на сцену, и, пока он идет до дирижерской подставки, они уже знают, кто кем будет управлять: дирижер — музыкантами или музыканты — дирижером.
Дирижер — это воля. Настоящий дирижер — это очень большой комок воли и энергии, который заряжает оркестр и который оркестр трансформирует, переводит в зал, публику. Это движение может создать только дирижер. Вот в этом магия дирижера заключается. Конечно, музыканты знают ноты, но вы же слышите, что с одним дирижером оркестр звучит так, а с другим — иначе. Потому что разное слышание и разная сила воли. Почему музыканты дирижеров ненавидят? Потому что они заставляют музыкантов подчиняться. Хотя они знают ноты, всё умеют.
— А если дирижер не вышел, музыканты смогут сыграть?
— Не смогут.
— Кто в лес, кто по дрова?
— Это в лучшем случае. В принципе, оркестр без дирижера — это все равно что дирижер без оркестра.
— «Оказывает ли ГАСО РТ благотворительную помощь?» (Дамир Гайфуллин)
— Я считаю это не благотворительностью, а нашей социальной ответственностью. Когда мы играем, например, на судостроительном заводе, мы не получаем за этот концерт деньги и не переводим их в какой-то фонд. Единственный серьезный благотворительный концерт мы делали вместе с Владимиром Владимировичем Вавиловым, когда собирали деньги на детский хоспис. Тогда собрали очень неплохую по тем временам сумму. Мы постоянно курируем и хоспис, и ДРКБ. И у нас есть проект «Волшебные струны» для детских музыкальных школ.
— «Какое на сегодняшний день ваше хобби, любимое занятие, что вы особенно любите делать в свободное время?» (Дамир)
— Мотоцикл — это мое страстное хобби. Я научился на нем ездить в 55 лет. Сегодня я хочу научиться скакать верхом на лошади, потому что быть в Татарстане уже 15 лет и не скакать верхом — это вообще преступление.
— В последние годы ходило немало разговоров, что Казани нужен второй музыкальный театр. Что вы думаете по этому поводу?
— Театр есть, нужен концертный зал в городе. Недавно Владимир Владимирович Путин в «Сириусе» принимал новый концертный зал. Кстати, мы с нашим оркестром будем там играть в декабре. Там два зала: один, по-моему, на 1,4 тысячи мест, другой, камерный, на 700 или 600. У них камерный на 700, а у нас большой зал на 700! К чему я клоню? Любителей симфонической музыки всего 3–5 процентов, но они распространяют эту культуру на других людей. И постепенно в залы попадают люди, которые никогда не были на концертах.
Я знаю несколько примеров серьезных людей, которые не имели представления о том, что такое симфонический концерт. А после концерта нашего оркестра они все говорят: «Боже мой, где мы были раньше?!» Это очень важная миссия, и, конечно, Казань — это музыкальный город, который на карте мира занимает свое почетное место.
— Александр Витальевич, спасибо за интересный и эмоциональный разговор. И с наступающим вас юбилеем! Желаем всех благ вам и оркестру.