В середине октября в Душанбе завершился саммит глав стран СНГ. В нем участвовали президенты Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана, удостоенные Международной премии мира имени Л.Н. Толстого 2025 года. Правнук писателя Владимир Толстой считает, что она способна заменить Нобелевскую. В эксклюзивном интервью «Известиям» он рассказал, как страна готовится к 200-летию классика, что раздражает в современных трактовках и чего стоит ждать от экранизации Сергея Урсуляка.
«Нобелевская премия и «Оскар» становятся всё более политизированы»
— Международная премия мира имени Льва Толстого в каком-то смысле вступает в полемику с Нобелевской. Чем они различаются концептуально?
— Она не задумывалась как альтернатива Нобелевской. Просто в последние годы большие западные премии — Нобелевская, «Оскар» — становятся всё более политизированы и не всегда справедливо отражают те события, которые реально происходят в кино, литературе и мире большой политики. Поэтому Россия предлагает более объективный взгляд. Может быть, когда мир придет в равновесие, будет достаточно одной премии. И, возможно, ей станет как раз премия имени Льва Толстого.
— Лауреатами этого года стали как раз три политика — лидеры Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана.
— На мой взгляд, это правильное и понятное решение, потому что сегодня в мире есть несколько болевых точек, где решаются глобальные геополитические проблемы. Это, конечно, Ближний Восток, Балканы, среднеазиатские республики, которые очень важны в качестве плацдарма для спокойствия во всей Большой Евразии. Уверен, что мы не переоцениваем вклад трех руководителей важнейших среднеазиатских стран бывшего Советского Союза.
— А может лауреатом стать обычный человек из народа?
— Я думаю, что возможно всё, но его деятельность или поступок должны быть аргументированы и понятны всем людям. Я только что вернулся из Кыргызстана, где мы открыли выставку «Лев Толстой и Чингиз Айтматов. Диалог через столетие». Любопытно, что Айтматов родился ровно через 100 лет после Толстого. Очень интересны переклички их творчества, мыслей, общественной деятельности.
Почти 40 лет назад, в 1986 году, он собрал на берегах Иссык-Куля знаменитый форум, куда приехали как ведущие интеллектуалы мира и главы государств. Чингиз Айтматов на тот момент стоял в центре этого миротворческого процесса, актуального по сей день. Человек такого масштаба вполне мог бы быть награжден индивидуальной премией Льва Толстого.
— Будет ли в этом году торжественное вручение?
— Есть тонкий момент, связанный со статусом самих лауреатов. Договоренности должны быть достигнуты на самом высоком, правительственном уровне. Как правило, глав государств принимает наш президент. Логично было бы предположить, что вручение премий будет приурочено к заранее утвержденной встрече. В прошлом году церемония была привязана ко дню рождения Толстого. В этом году пока нет информации, возможно, в конце года.
«Толстому, Достоевскому, Пушкину, Чехову ни тепло ни холодно от вандализма»
— Премия Льва Толстого носит имя великого писателя и мыслителя, чьи идеи гуманизма и ненасилия остаются современными. Насколько эти идеи востребованы сегодня в условиях повышенного внимания к вопросам обороны и безопасности?
— Самое главное, что Толстой остается безусловным моральным авторитетом для всего человечества. Даже если мы говорим о неуклюжих попытках отмены русской культуры, которых, кстати говоря, становится всё меньше. Мне приходится встречаться с представителями так называемых недружественных государств. Все они абсолютно единодушно признают моральное лидерство Толстого как великого мирового писателя и говорят, что ждут момента, когда снова можно будет открыть двери.
Недаром совокупный тираж его книг, переведенный на все языки мира, остается одним из самых больших после Библии. Он нравственный авторитет для многих стран мира, в том числе и для Индии. Махатма Ганди считал Толстого своим учителем. А вся Индия считает Махатму Ганди учителем нации, поэтому Толстой — учитель учителя для индусов. В Китае сравнивают Толстого с Конфуцием и Лао Цзы, своими величайшими мудрецами. То же самое касается отношения к Толстому в Японии, Южной Корее, США, в интеллектуальных кругах европейских стран. Толстой — это примиряющая фигура для всех стран мира.
— При этом на Украине вновь собираются демонтировать памятники русских писателей, поэтов, композиторов. Не мне вам рассказывать, что в Одессе и Кривом Роге снесли два монумента Толстому. Как вы воспринимаете такие случаи?
— Это жест отчаяния и свидетельство крайней озлобленности. Мы перенесли не одну большую войну. Совсем свежа в памяти победа в Великой Отечественной, где нашим противником была гитлеровская Германия. Никому не приходило в голову отменять немецкую культуру. Ни Гёте, ни Шиллера, ни Баха, ни Бетховена. Они никакого отношения не имеют к войне. Точно так же и здесь. Когда нация пытается вырвать из своего культурного контекста мировые имена, она просто обедняет себя.
Толстому, Достоевскому, Пушкину, Чехову ни тепло ни холодно от вандализма. Памятники — это просто металл. Но изначально их ставили как выражение любви и уважения. Кстати, самому Толстому это было нужно меньше всего. Он не любил позировать художникам. Делал это только по дружбе для Репина, Крамского или своего друга Николая Ге.
«От Сарика никто не обращался»
— Через три года в России будут отмечать 200-летие Льва Николаевича. Какие события вы готовите к этой грандиозной дате?
— Мы усиленно готовимся. Еще в 2021 году Владимир Путин издал указ о праздновании 200-летия Толстого. Создан авторитетный организационный комитет, куда входятфедеральные министры, главы регионов и деятели культуры.
Должны быть отреставрированы все основные места, связанные с жизнью и творчеством Толстого: в Ясной Поляне, Москве, Казани, в Чеченской Республике, Липецкой области, где прошли последние дни жизни Толстого. Мы попробуем создать музей рукописи Льва Николаевича. Пока они хранятся в стальной комнате. Но к ним нет доступа для исследователей и простых людей, которые интересуются творчеством Толстого.
Нам хочется демонстрировать, издавать и публиковать их, сохранив уровень безопасности его рукописного наследия. Они нуждаются в одноразовой оцифровке высокого качества, чтобы их можно было воспроизводить и сохранять. Я знаю, что многие театры делают новые постановки по самым разным произведениям Толстого. Будут сниматься фильмы.
— Один из них как раз сняла жена вашего младшего сына Стася Толстая.
— Да, на мой взгляд, она сделала прекрасную, очень современную, живую экранизацию одного из ранних романов Толстого — «Семейное счастье». У меня тоже есть мечта сделать большой художественный, многосерийный биографический фильм о Толстом. Если удастся найти на это средства, ресурсы, то постараемся успеть.
— Какова судьба полного академического собрания сочинений Толстого? Оно начало выходить, но какие следующие этапы и сроки?
— К сожалению, здесь похвастаться особенно нечем, потому что работа идет очень медленно. Полное академическое 90-томное собрание сочинений Толстого собирали 30 лет, с 1928 по 1958 годы. Аналогов ему нет, лучше его тоже нет. В 1990-е была задумка издать 100-томное собрание сочинений. Во главе этой работы стояла Лидия Дмитриевна Опульская-Громова. К сожалению, ее давно нет в живых. Она была двигателем этой работы и возглавляла большую толстовскую группу в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН.
Сейчас такого энтузиаста нет. Группа сохранилась, она работает. Лидии Дмитриевне удалось даже какие-то деньги привлечь. Сейчас боюсь, таких творческих сил нет. Возможно, после юбилея в 2028 году мы перезагрузим этот процесс и пересоберем коллектив, который сможет сделать новое полное академическое собрание сочинений.
— Есть ряд сторон деятельности Льва Николаевича, о которых в массовой культуре почти ничего не известно. Хотя без них Толстого, казалось бы, невозможно понять. Например, его публицистика, полемика с церковью, распространение религиозных идей в Европе. Что будет сделано для их популяризации?
— Как раз в этом большом биографическом фильме я хотел бы всё это показать. Точно нельзя будет пройти мимо его работы на голоде. Это фактически одно из первых проявлений милосердной благотворительной работы, которую вел писатель, действительно спасая от неминуемой смерти десятки тысяч людей.
Мировой кинематограф в большей степени обращался к позднему Толстому, к моменту его ухода и смерти. А мне важно показать становление его личности. Мало кто знает, что он рано осиротел. Мама умерла, когда ему было полтора года, отец ушел из жизни, когда ему 10 не было. Да, были опекунши, но в общем-то это почти сиротское детство. Чтобы понять Толстого позднего периода, нужно пройти с ним весь путь, полюбить его таким, каким он был в детстве, отрочестве, юности, молодости. Моя задача — просто, без прикрас и глянца, показать честный путь его становления.
— А кто мог бы снять этот сериал?
— Пока преждевременно об этом говорить. Сейчас идет активная работа над сценариями. Я сам написал литературную основу его биографии, а профессионалы делают из этого рабочий киносценарий. Конечно, мы приглядываемся к режиссерам, актерам, но пока они не будут утверждены, говорить преждевременно.
— Вы хотите видеть в роли Льва Николаевича известного актера или наоборот, чтобы это было новое лицо?
— Очевидно, их будет несколько, в том числе и дети. Для меня важнее всего найти того, кто бы передал толстовские глаза. У него был совершенно особый взгляд — лучистый, ясный, одновременно пронзительный, проникающий в суть и при этом нежный, любящий, обволакивающий. Будем искать, смотреть, пробовать. Мы уже провели довольно много детских проб. Есть какие-то сходства, но точного попадания пока нет.
— В 2027 году готовятся к выходу две экранизации «Войны и мира». Одной занимается Сергей Урсуляк, а другой — Сарик Андреасян. Они советовались с вами?
— С Сергеем Владимировичем Урсуляком нас связывают давние дружеские отношения. И когда мы встречаемся, то всегда обсуждаем его работу. А от Сарика никто не обращался. Важный момент: Толстой единственный из писателей мирового уровня, который отказался от прав на свои произведения, передав их народу.
— А как вы относитесь к интерпретациям и трактовкам?
— Меня огорчает и даже раздражает, когда я вижу синопсисы или сценарии с вымышленными персонажами и событиями в биографии Толстого. У него настолько яркая, незаурядная, наполненная драматизмом судьба, что я искренне недоумеваю, зачем это нужно. Да, Толстой очень автобиографичный писатель. Он присутствует почти в каждом своем произведении. Но отождествлять его с героями напрямую — ошибка. А уж искажать факты совсем неприемлемо.
«ЕГЭ и ОГЭ по литературе — это полная ерунда»
— Какая часть наследия Толстого противоречит современному законодательству? Например, в «Анне Карениной» описана сцена измены, что потенциально подходит под эту формулировку.
— Для меня странна сама постановка вопроса. Я бы вообще классику не трогал. И это книги, проверенные временем, которые издаются более 100 лет. Да, были какие-то попытки цензурировать Толстого при жизни. С какими-то купюрами выходили его ранние произведения, подвергались цензуре и поздние произведения, в частности «Крейцерова соната». Я уж не говорю про его религиозно-философские трактаты, которые вступали в противоречие с догматами православной церкви. При жизни мне еще это более-менее понятно, но бороться с ветряными мельницами спустя 100–150 лет — это как минимум странно.
— Пока одни с литературой борются, другие ее всё меньше читают. Учителя бьют тревогу: язык зумеров скуднеет, а с романами писателей они знакомятся только по экранизациям. Видите ли вы проблему в том, что молодые люди в какой-то момент не поймут ни слова?
— С одной стороны, я давно с грустью наблюдаю за метаморфозой нашего образования, в частности преподавания русского языка и литературы. Сама школа постепенно шла к примитивизации. Отказались от классического русского дореволюционного образования, прекрасного советского образования, когда дети младших классов учили наизусть огромное количество поэзии, занимались изложением и пересказом.
Понятно, что сегодня достаточно одного клика на телефоне, чтобы искусственный интеллект написал любое сочинение. Технические возможности упростили ученикам подход. А ЕГЭ и ОГЭ по литературе — это, на мой взгляд, полная профанация и ерунда. Надо написать каких-то 300 слов, а школьники даже с этим не справляются. Конечно, это делает формальным изучение литературы. Но есть учителя, которые любят свой предмет и влюбляют в него учеников.
Это, кстати, толстовский принцип педагогики: не напичкать голову ученика знаниями, а пробудить у него интерес к познанию. Я не представляю свою жизнь без книг и читаю больше сотни романов каждый год. Для меня это одна из самых больших радостей. И я ни за что ее не променяю. С моей точки зрения, короткие сообщения, твиттеры, тиктоки — это скучно и примитивно.
Причем я наблюдаю, что прекрасные учителя сохранились в провинции, в каких-то сельских школах. Особенно это преподаватели старшего поколения. У меня есть любимый проект — школа критики имени Валентина Курбатова. Он меня осчастливил, потому что удалось найти много ярких, способных, умных, думающих молодых людей. Причем есть совсем юные, родившиеся в XXI веке. Они любят и умеют читать, размышлять, смотреть фильмы и анализировать, рассуждать о содержании. Многие учатся в московских или питерских учебных заведениях, но выросли в глубинке. В какой-то момент я тоже думал, что всё пропало. Но такие молодые люди есть, их просто нужно уметь находить. И нам это удается.