О легендарном советском ресторанном сыре в тесте, о том, каково вырасти в квартире, где жил Бенуа, и почему родиться москвичом — это минус одна мечта.
Я родилась…
В Москве, в удивительной татаро-еврейской семье. Мои родители — одноклассники, которые задумались о детях довольно рано и придумали мне имя, еще учась в 10-м классе.
Выросла я в Измайлово на Сиреневом бульваре, где у родителей была своя квартира. Поэтому все детство мама через лес возила меня в детский сад. После родители расселили коммуналку, и мы все переехали в центр, что было для них привычно — они родились в центре и хотели туда вернуться. Мама сказала: «Переезжаем!», а папа, как умелый бизнесмен, сделал так, что мы переехали. И оказались на Чистых прудах.
Легендарный доходный дом, который стоит на пересечении Большого Казенного и Лялина переулков. В квартире, которую родители выбрали под расселение, когда-то жил художник Александр Бенуа. Когда родители зашли в наш будущий дом, они сказали, что не будем делать новодел, а все отреставрируем. Это заняло какое-то ненормальное количество времени — вся эта лепнина, дорогущий камин, заляпанный зеленой масляной краской. В архивах нашлась фотография, где Александр Бенуа сидит спиной к этому самому камину… Мы старались все сохранить, к сожалению, кроме окон, уже стоял пластик.
Под воздействием моей мамы Лолита с Сашей Цекало тоже решили расселить коммуналку в Лялином. И их квартира тоже стала легендарной. У нас родилось соседство на всю жизнь. Тем более что у нашего дома удивительное расположение — как ни поедешь через центр, все равно проедешь мимо. Двери у нас вообще не закрывались — вечная толпа народа и бесконечное застолье. Поскольку я выросла в таком шумном семействе, то сейчас к себе домой почти никого не приглашаю.
Вкус моего детства…
Помню совершенно легендарные пирожные, которые продавались в различных кондитерских. Мы с удовольствием ходили в ближайшую стекляшку, где всегда брали молочный коктейль — невероятный и воздушный: когда тебе дают стакан и он ничего не весит — там одна пена. Но это было самое вкусное. А какое удовольствие съесть рогалики за 5 копеек на морозе!
Кстати, в любом ресторане, в который можно было попасть (а родители периодически брали меня с собой), был волшебный сыр в тесте, который все поглощали тоннами.
Мама в свое время работала в туркомплексе «Измайлово» — и это была благодать, «Интурист»! Вечный завал еды дома — все, что для многих позже стало новинкой, было съедено мной в детстве в необычайных количествах: «Министерские» котлеты, галантины, горы конфет, хотя мы с сестрой никогда не любили сладкое. Overloaded market в собственной квартире. И знаете, рогалик за 5 копеек был намного ценнее, чем трехлитровая банка черной икры, которая стояла в холодильнике.
Москва для меня…
Москва — это масштабная история, но она масштабная только для человека, который не родился здесь. Все, что в пределах Садового кольца — это что-то очень родное, это такая наша деревня. Каждый твой друг — это твои корни в этом городе.
В Москве есть много воздуха во всех смыслах. Многие говорят, что здесь нечем дышать. Но нам, попугаям, привыкшим к своей таверне, где все курят, отлично. Поскольку появилась я у родителей достаточно рано, то мама носилась с нами, подростками, по всем ночным клубам. Тогда же папа забрал меня к себе в большой строительный бизнес — автобетоносмесители, папа строил центр Мейерхольда — заливал бетоном всю масштабную конструкцию.
Спустя десять лет друзья позвали меня в службу протокола МТС, и я возглавляла службу протокола мобильных телесистем. Потом мне все надоело — я просто не могу заниматься одним и тем же, к тому же не терплю начальников, и я уехала во Францию, где окончила Cordon Bleu и стала шеф-поваром. Четыре года пожила в Мексике, а потом поняла, что без Москвы — никуда. Все-таки я москвич, все-таки мне нужен темп, мне нужно движение, мне нужна жизнь, краски, а вся эта праздность Латинской Америки не для меня.
Мой самый любимый район…
Не Хамовники, как у многих, а Даниловский. И сейчас я живу на Донской улице около храма Ризоположения. Я совсем не православный человек, но в этой церкви мне хорошо. Я подходила к нашему батюшке: «Я некрещеная, могу свечки ставить?» «Можете», — говорит. «А креститься обязательно?» — «Нет, просто, если хотите, приходите». Очень либеральный батюшка без всяких рестрикций.
Еще про теплые места: я родилась на Сиреневом бульваре и периодически туда езжу, хотя не помню вообще, что там было, на этом Сиреневом бульваре. Я считаю, что родилась в какой-то волшебной сказке, потому что вокруг была сирень. Мне там тоже нравится.
Нелюбимые районы…
Я не люблю проезжать «Москоу-Сити». Я не могу даже объяснить! Мне кажется, будто я в каком-то фантастическом фильме, а фантастику я не люблю. И я в ужасе, когда меня зовут встретиться там у кого-то в офисе. Я не хочу туда, в это стеклянное бездушное нечто!
Москвич — это…
Человек очень быстрый, с очень быстрой психикой, с очень быстрой реакцией, интеллектуально развитый, который может поддержать любую тему, который понимает все с полуслова. Это очень важно, когда мы находимся на одной волне. И, конечно, никакого снобизма не должно быть. Я, кстати, заметила, что у настоящих москвичей его нет вообще.
Я всегда говорю, что москвич — это минус одна мечта. Не надо ничего никому доказывать, ведь ты уже здесь родился. Тебе не надо сюда переезжать откуда-то, тебе не надо пробивать себе дорогу в жизнь. Поэтому у москвичей, как мне кажется, более незашоренный взгляд. Живя в Москве, можно спокойно подумывать о том, чтобы переехать за границу, но это все равно не так экстренно, как если ты где-то с амбициями находишься в регионе и грезишь о Москве.
Когда я работала в различных корпорациях, меня всегда вводил в ступор вопрос «А ты откуда?». И, знаете, я в последнее время говорю: «С Москвы». Чтобы понятнее было. Просто сейчас в офисе из 20 человек москвичей двое. В компании, откуда я не так давно ушла, вообще не было москвичей.
Что бы я изменила в Москве…
Ответ курящего человека мог бы быть предсказуем, но я противник того, чтобы где-то пахло сигаретами. То, что сделали, я считаю абсолютно правильным решением. Я бросала курить в свое время, и у меня совершенно по-другому стала пахнуть вся одежда, да и дома я тоже не курю. Но я бы заставила кого-нибудь придумать такое устройство, что ты спокойно куришь, а весь дым туда улетает и полностью очищается. Не как в аэропорту все воняют, а настоящий фильтр. Если меня просят не курить, я вообще с пониманием отношусь, для меня это часть морали. Можно делать что угодно, пока это кого-то не задевает.
Как автолюбитель могу сказать, что меня страшно раздражает такси. Пускай это будет дороже, чтобы его просто стало меньше — надо ужесточить. Невозможно больше! Я не знаю ни одного человека, в которого бы не врезался таксист или хотя бы не подрезал. Если все такси убрать, у нас будет процентов на шестьдесят меньше машин. Пробки меня замучили, надо что-то придумать. И, разумеется, я бы как-то всех встряхнула по поводу платной парковки. Вот сделай платную парковку на Тверской и окружающих, в пределах бульваров. Ладно, в пределах Садового. Сейчас это катастрофа. Что это за борьба?.. С кем?.. Чтобы мы не ездили на машинах? У меня есть крылатая фраза: «Если зарабатываешь в час меньше, чем стоит машино-место в Москве, надо было учиться на машино-место». А так начни изменения с себя.
Московская кухня…
Москва на вкус разная. И каждый может выбрать для себя все что угодно. Я не могу сказать, что Москва по вкусу как шаурма или шаверма. Хотя у нас на Шаболовке есть шикарное место, где стоят минимум десять человек в очереди. Какие ароматы!.. Это надо попробовать.
Московская кухня — это такой винегрет из всех возможных и невозможных сейчас представленных культур. Мне кажется, по вкусу Москва — это свобода. Если попробовать Москву, ты почувствуешь свободу. Вот и все. Сегодня у тебя рамен, завтра — суши. Я считаю, что лучший русский ресторан в Москве — это «Ники». Рекомендую.
О моем проекте «Сейчас расскажу»…
Это научпоп. Например, мы углубляемся в специи — начинаем изучать очень много информации, пробуем; обязательно подтягиваем партнеров, потому что я считаю, что любая работа должна каким-то образом все-таки окупаться. Мы не возьмемся за проект, пока не наберется определенный пул информации. Нам самим интересно в этом копаться и ковыряться, как это было с темой про космос, например. В жизни мне космос никогда не был интересен, я даже в павильоне «Космос» ни разу не была. Люди мне очень интересны сами по себе.
Почему я сейчас настаиваю на мысли, что надо выходить в подкасты. Сколько сейчас наблюдаю модераторов на различных площадках: люди не могут передать микрофон третьему-четвертому участнику, у них не хватает воли, они не знают, как туда проникнуть, либо интервьюер говорит только о себе… Мне намного интереснее, что человек говорит, чем мои разговоры о себе. Когда идет живая речь и живое обсуждение, это всегда подкупает. А когда все прописано и интервьюер зачитывает вопросы списком, это даже слушателя стопорит. Напряжение не работает.
Фото: из личного архива Елены Ландэ