Переосмысление польско-украинских отношений и переоценка той роли, которую Украина играет с точки зрения польских интересов, вполне возможны. Впрочем, можно с уверенностью сказать, что это будет происходить в атмосфере эмоциональной напряжённости, на фоне охоты на «пророссийских ведьм» и всё более ожесточённых споров об исторической памяти, пишет программный директор клуба «Валдай» Антон Беспалов.
В середине сентября премьер-министр Польши Дональд Туск сообщил в социальной сети X о «растущей волне пророссийских настроений и неприязни к сражающейся Украине». Обвинения в «пророссийских» позициях являются стандартным риторическим приёмом в польских внутриполитических дебатах: сам Туск заслужил среди своих оппонентов звание «самого пророссийского политика с 1989 года». Но в данном случае речь идёт о несколько ином – тенденции, которая предположительно охватила всё польское общество. Так ли это?
Центр изучения общественного мнения CBOS на протяжении десятилетий исследует отношение поляков к другим народам. Данные 2025 года действительно показывают некоторое улучшение отношения к русским: доля респондентов, заявивших о негативном отношении, снизилась с 76 процентов в 2024 году до 72 процентов. Доля симпатизирующих русским выросла с 6 процентов в 2023 году до 8 процентов. При этом опрос 2023 года выявил абсолютный антирекорд: негативное отношение к русским декларировали 82 процентов опрошенных – больше, чем к любому народу за все годы исследований.
Следует отметить, что в подобных опросах не отражено проскальзывающее иногда в польских общественных дебатах различение между русским народом и Россией как государством. Можно не сомневаться: если бы оно учитывалось, то уровень неприязни был бы ещё выше, а его колебания – слабее.
Поскольку снижение сверхвысокого уровня негатива на несколько процентных пунктов нельзя считать кардинальным разворотом в общественном мнении, очевидно, что дело в чём-то другом. Заявление Туска прозвучало через несколько дней после проникновения в воздушное пространство Польше неопознанных беспилотников. Через несколько часов после инцидента исследовательский центр Res Futura опубликовал результаты анализа комментариев пользователей соцсетей на эту тему. Выяснилось, что 38 процентов пользователей возлагают ответственность за прилёт беспилотников на Украину, 34 процента – на Россию, 15 процентов – на польское правительство, 8 процентов – на СМИ и 5 процентов – на Запад. Такие результаты вызвали у польских комментаторов шок и заявления о том, что Польша «проигрывает информационную войну с Россией».
Убеждённость значительной части интернет-пользователей в том, что за инцидентом с беспилотниками стоит Украина, отражает важный момент в восприятии поляками конфликта в соседней стране: всё большую обеспокоенность тем, что Польша может быть непосредственно вовлечена в него на фоне нескрываемого интереса Киева к такому развитию событий.
Особое значение в этом контексте имеет недавнее заявление бывшего президента Дуды о том, что Киев пытался использовать инцидент в Пшеводуве в ноябре 2022 года, чтобы втянуть Польшу в войну. Тогда в результате падения украинской ракеты погибли двое мирных жителей, а президент Зеленский, по словам Дуды, требовал от Варшавы признать ракету российской.
Несмотря на то, что Польша оказывает всеобъемлющую поддержку Украине в её конфликте с Россией, попытки полноценно вовлечь страну в боевые действия являются неприемлемыми для большинства населения. Но это лишь один из факторов, способствующих постепенному изменению восприятия Украины и украинцев в Польше. Важнейшим из них является присутствие в стране полутора миллионов граждан Украины, из которых около миллиона обладают статусом беженца. В польском обществе нарастает ощущение того, что украинцы несправедливо пользуются теми правами, которые даёт этот статус (в частности на получение пособия «800 плюс», которое само по себе является предметом острых политических дебатов). Более того, звучит мнение о том, что поляки чувствуют себя «гражданами второго сорта в собственной стране».
Список раздражающих факторов дополняют разногласия по историческим вопросам, среди которых особое значение имеют Волынская резня 1943 года и героизация пособников нацистов на современной Украине. На всё это чутко реагирует политическая элита: антиукраинские сюжеты в той или иной мере присутствовали в избирательных кампаниях всех кандидатов на недавних президентских выборах.
По сути, «рост пророссийских настроений», о котором говорит Туск, сводится к нарастанию антиукраинских. И, что ещё важнее, ко всё более громкому звучанию в польском обществе точек зрения, которые могут пересекаться с пресловутыми «кремлёвскими нарративами». Что – даже если эти «нарративы» отражают объективную реальность – является политическим «грехом» номер один в современной Польше, как и почти повсюду в Европе. А реакцией правящего класса становятся всё новые обвинения оппонентов в продвижении российской повестки – и, как результат, новый виток «польско-польской войны».
Возвращаясь к исследованиям отношения поляков к иным народам, стоит обратить внимание на один любопытный факт: до 2004 года как русские, так и украинцы стабильно находились на нижних строчках рейтинга симпатий поляков, причём отношение к украинцам было даже хуже, чем к русским. Если негативное отношение к русским определялось в основном историческими коннотациями и освещением событий за восточной границей в СМИ, то в случае с украинцами добавлялся опыт непосредственного взаимодействия, прежде всего в сфере трудовой миграции.
Резкий рост симпатий к украинцам в 2004 году был обусловлен тем значением, которое «оранжевая революция» имела для самосознания самих поляков. После спада эйфории уровни симпатий и антипатий вновь стабилизировались. К примеру, в 2012 году положительное отношение к русским декларировали 34 процентов респондентов, к украинцам – 32 процента; отрицательное к русским – 33 процента, к украинцам – 32 процента. В 2014–2015 годах фиксировался рост антипатии к русским и симпатии к украинцам, а в 2023 рост антипатии к русским имел взрывной характер с 38 до 82 процентов. В том же 2023 году положительное отношение к украинцам достигло самого высокого уровня – 51 процента, а отрицательное опустилось до минимальных 17 процентов.
В 2022–2023 годах, как и в 2004-м, рост проукраинских настроений был связан прежде всего с воздействием конфликта в соседней стране на самосознание – можно сказать, национальное самоутверждение – поляков. Это чётко прослеживается в выступлении Анджея Дуды в Верховной раде 22 мая 2022 года, где прозвучали три ключевых мотива. Во-первых, это возможность вести успешную, как казалось на тот момент, войну против России чужими руками. Во-вторых, подтверждение мифологемы о Польше как о «неуслышанной Кассандре» («мы издавна предупреждали Европу об имперских амбициях России… сегодня мир по-тихому признаёт, что мы были правы»). Ив-третьих, восприятие Польши как страны-благодетеля, не только принимающей миллионы беженцев, но и готовой сделать всё для осуществления европейской мечты Украины.
События последующих лет скорректировали и образ Украины, и ожидания от неё. И в июле 2025 года тот же Дуда резко критиковал отношение соседей к оказываемой им военной помощи, угрожая закрыть аэродром в Жешуве, если украинцы (и западные союзники) будут относиться к нему как к своей собственности.
Как польское общество в целом, так и политическая элита демонстрируют своего рода эмоциональные качели по украинскому вопросу. Это следствие того, что принципы политики Польши в отношении Украины, на концептуальном уровне разделяемые всеми политическими силами после 1989 года, постоянно переживают травматическое столкновение с реальностью. Эти представления, основанные на неоягеллонском видении Гедройца – Мерошевского, постулируют существование независимой Украины (и других стран, отделяющих Польшу от России) как фундаментальный польский национальный интерес. Но реальная Украина раз за разом не оправдывает ожиданий Польши – будь то ожидание быстрой демократизации после «оранжевой революции» или победы над Россией в 2022 году. И самое главное – последовательно отказывается от негласно предлагаемой ей роли младшего партнёра в польско-украинском тандеме.
Текущий конфликт является самым сложным испытанием для концептуальных основ польской восточной политики за более чем тридцать лет. В том, что Россия продолжит играть в польском сознании роль главного геополитического противника, не приходится сомневаться – а потому «пророссийские настроения» и впредь будут «страшилкой», используемой во внутриполитической борьбе. Но переосмысление польско-украинских отношений и переоценка той роли, которую Украина играет с точки зрения польских интересов, вполне возможны. Впрочем, можно с уверенностью сказать, что это будет происходить в атмосфере эмоциональной напряжённости, на фоне охоты на «пророссийских ведьм» и всё более ожесточённых споров об исторической памяти.
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.