© МООНСДРК
Олукеми Ибикунле курирует строительство тюрьмы в восточной части Демократической Республики Конго (ДРК).
Это предложение звучало почти как фантастика: Организации Объединенных Наций требовался специалист в сфере обустройства тюрем – предпочтение отдавалось женщине – для работы при миссии ООН в Демократической Республике Конго. Олукеми Ибикунле глубоко вздохнула. Работа подходила ей идеально, но означала разлуку с семьей в Лагосе, Нигерия...
38-летняя Кеми, как зовут ее родные, решила посоветоваться с семьей и позвонила домой.
«Я поговорила с мужем, – вспоминает она, – и он сказал: “Зачем ты спрашиваешь? Езжай! Соглашайся!”»
Его энтузиазм приободрил Кеми, но она не была уверена, что он управится дома один – с двумя детьми семи и десяти лет.
Выслушав ее опасения, муж обезоружил встречным вопросом: «Ты знаешь фамилию наших детей? Это моя фамилия. Я о них позабочусь».
Внимание к деталям
В 2020 году Кеми уже была во многом незаменимой фигурой в пенитенциарной службе Нигерии. Протекающая крыша, трещина в стене, проект нового блока – все шло через нее. В штате Лагос она курировала пять учреждений, где содержались почти девять тысяч заключенных.
Работа требовала максимального внимания к деталям, но как раз эта черта была характерна для целеустремленной Кеми, геолога по образованию. Она знала: никаких стеклянных окон или керамических раковин, которые можно разбить, а осколки использовать как оружие. Решетки – самые прочные, пропускающие достаточно света, но через которые невозможно пролезть.
«Мы ищем баланс между уважением к человеческому достоинству и безопасностью, – говорит Кеми, подчеркивая, что даже в тюремном блоке туалет должен обеспечивать приватность. – Мы используем кабинки, где видно ноги, но все остальное закрыто до шеи – чтобы можно было понять, не пытается ли человек покончить с собой».
«Компетентность не имеет пола»
Безопасность и уважение к человеческому достоинству – именно такой баланс требовался ООН для осуществления своих проектов в Демократической Республике Конго. «Компетентность не имеет пола», – подчеркивает Кеми.
В Киншасе, столице ДРК, Кеми предстояло участвовать в реформировании тюремной системы, что включало в себя переосмысление архитектуры и дизайна мест заключения.
Реформа начинается с чертежей
Руководство миротворческой миссии убеждало власти ДРК внедрить международные стандарты – Правила Манделы и Бангкокские правила ООН, призывающие к гуманному и гендерно-ориентированному обращению с заключенными, но предложения встречали сопротивление.
«Они не понимали, зачем тюрьме нужна библиотека, спортзал или мастерская», – вспоминает Кеми. Тогда она изменила подход: объяснила, что спортивный зал – это здоровые заключенные, библиотека – это книги вместо планов побега.
Аргументы, хоть и не сразу, но подействовали. Команда ООН составила план строительства новых зданий и список существующих, где указывалось, какие подлежат ремонту, а какие необходимо закрыть.
Кеми настаивала на строительстве отдельных женских тюрем. «Организовать женский блок в мужской тюрьме недостаточно», – убеждала она, доказывая, что это открывает путь к сексуальному насилию. Если полного разделения добиться нельзя, необходимы заборы и раздельные коридоры.
© МООНСДРК
Олукеми Ибикунле организует мастер-класс по пошиву одежды для женщин-заключенных в восточной части ДРК.
Ломка стереотипов
Во время работы в ДРК Кеми неоднократно сталкивалась с сексизмом: какая-то малорослая девчонка требует показать чеки, проверяет на прочность арматуру, задает вопросы о содержании песка в цементе?!
Владение родным диалектом и нигерийским вариантом английского не особо помогало. Она выучила технический термины на французском и научилась бороться с завышенными сметами. «Это явный перебор, – прямо говорила она. – Будем сокращать бюджет».
Подрядчики звонили в Киншасу с жалобами, но им неизменно отвечали: «Обсуждайте это с Кеми».
Смутное время
В 2023 году Кеми работала в городе Кабаре, в провинции Южное Киву, где курировала строительство тюрьмы особого режима с бюджетом 850 тысяч долларов. Объект подразумевал наличие опасных заключенных, связанных с вооруженными группировками.
К тому времени миссия ООН уже вывела миротворцев из Южного Киву, оставив там лишь команду тюремных надзирателей. Когда боевики подошли к окраинам города, Кеми оказалась одна.
Эвакуация была хаотичной. «Мы уходили через сухопутные коридоры, без логистики ООН, каждый искал путь сам», – вспоминает она.
Озеро Киву находилось под контролем M23, водный путь по нему был закрыт. Ей удалось покинуть опасную зону с рюкзаком за плечами, вместе с двумя коллегами-правозащитниками – за считанные часы до падения города.
Обеспокоенный муж писал ей в WhatsApp: «Где ты? Все нормально?» Она отвечала уклончиво: «Все в порядке». Только теперь она признает, что было страшно: «Мы, кому удалось выбраться, теперь как одна семья».
На границе с Руандой ее документы вызвали подозрение. «Ты из полиции», – сказали ей. Кеми сказала, что она из тюремной службы. «Это одно и то же», – настаивали пограничники.
Ее задержали, потом звонили куда-то, долго что-то проверяли – и в конце концов пропустили.
Теперь она работает в городе Бени, в Северном Киву, над которым правительство ДРК сохраняет контроль. Проект в Кабаре заморожен.
Фото ООН/Э. Шнайдер
Первый заместитель Генсека ООН Амина Мохаммед вручает Олукеми Ибикунле награду «Первопроходец».
«Первопроходец»
На этой неделе Кеми стала лауреатом Премии ООН «Первопроходец» (Trailblazer Award), вручаемой женщинам, которые «меняют лицо правосудия» и вносят вклад в реформирование тюремных служб. В эту среду она получила награду в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, где уже стала местной знаменитостью. По дороге на интервью охранник ООН, сам родом из Нигерии, узнал ее и подошел поздравить.
Увира: топливо из отходов
Самые яркие воспоминания Кеми – не о войне, а о проектах, меняющих повседневную жизнь. Один из них особенно ей дорог: биогазовая система, запущенная в 2021 году в тюрьме города Увира. Отходы жизнедеятельности человека преобразуются в газ, предназначенный для приготовления пищи. Лес больше не рубят ради дров. Канализация работает без перебоев. «И больше никакого запаха», – подчеркивает она.
Охранников и заключенных обучили обслуживанию новой системы. После ухода миротворческой миссии ООН прекратились поставки воды – пробурили скважину. В 2024 году Кеми проехала восемь часов, чтобы убедиться на месте: все работает. Сотрудники тюрьмы сказали: «Это лучшее, что вы сделали для нас».
Женщины из Букаву
Другое яркое воспоминание связано у Кеми с тюрьмой в городе Букаву, где содержались 80 женщин и более 1400 мужчин. Каждое утро мужчины-заключенные получали свой законный паек, тогда как женщинам не доставалось ничего. Тюремное руководство объясняло это тем, что женщинам передают посылки с едой родные, кроме того, им что-то перепадает от благотворительных организаций. Зачем еще тратить деньги из тюремного бюджета?
Кухня представляла собой печальное зрелище: копоть на стенах, сломанные плиты, женщины готовили себе еду на одной на всех угольной горелке. Кеми это не понравилось: она изыскала две тысячи долларов из скудного тюремного бюджета, купила посуду, наняла техников и стояла рядом, наблюдая за работой, пока кухня не ожила.
Главным препятствием была бюрократия. Кеми доказывала начальнику тюрьмы: еда положена всем заключенным, не только мужчинам. Две недели подряд она приходила в семь утра и следила за раздачей пищи – пока справедливость не стала нормой: женщины получали еду наравне с мужчинами.
Если заключенные не могли поблагодарить ее вслух, они делали это молча – коротким, безмолвным поднятием большого пальца каждый раз, когда она входила во двор.
© МООНСДРК
Цена разлуки
Во время своих командировок Кеми никогда не забывает о семье – общается с мужем и детьми по телефону.
«Мы разговариваем по WhatsApp, – говорит она. – Дети всегда звонят по дороге в школу. Когда я летела сюда [в Нью-Йорк – прим. ред.], в самолете был Wi-Fi, так что и там я могла с ними говорить».
Когда Кеми впервые уезжала из Нигерии в Конго, ее семилетний сын держался с показным равнодушием: «Завтра уезжаешь? Ладно, увидимся». Старшая дочь обнимала ее и просила остаться «еще на пять минут».
После хаоса эвакуации из ДРК мальчик – теперь уже подросток – плачет каждый раз, когда мать собирается в очередной отъезд: «Не уезжай. Тебе необязательно работать. Папа позаботится о нас».
В ответ она уверяет: «Дело не только в деньгах. Я это делаю для себя – и для всех нас».
В эту среду, в Нью-Йорке, Кеми вышла на сцену, чтобы получить премию «Первопроходец». Несколько торжественных минут — аплодисменты, фотосессия, поздравления… А потом она вернется к рабочей рутине: составление чертежей, заполнение ведомостей, утренние проверки – и долгая, упорная борьба за то, чтобы доказать: мир не заканчивается за тюремной стеной.