Пятьдесят пять лет назад Александр Солженицын стал обладателем Нобелевской премии по литературе. Четвертым и последним из рожденных в России писателей, кому досталась эта награда после Бунина, Пастернака и Шолохова. История премии в отношении русских авторов выглядит как череда решений, где литературные достоинства отступали перед политической конъюнктурой
Максим Горький номинировался пять раз с 1918 по 1933 год. Шведские академики называли его произведения то «анархистскими и сырыми», то вдруг «исполненными правды и философской глубины» — в зависимости от того, где находился писатель географически. Когда Горький жил в Европе, его творчество казалось достойным внимания. Стоило вернуться в СССР — и премию тут же вручили эмигранту Бунину. Мотивировка 1928 года звучала откровенно: награда Горькому «будет превратно истолкована» на Западе. Литературные качества тут вообще не обсуждались.
Михаил Шолохов номинировался одиннадцать раз. Автор «Тихого Дона» получил премию в 1965-м, спустя четверть века после публикации романа. Но его военную эпопею «Они сражались за Родину» шведы даже не рассматривали. Награда досталась за произведение довоенное, безопасное временной дистанцией.
Борис Пастернак в 1958-м был отмечен за «выдающиеся заслуги в лирической поэзии» и роман «Доктор Живаго», который в СССР не издавался. Момент совпал с нарастанием антисоветских настроений в западном мире. Глава ЦРУ как раз выпустил книгу, объявляющую коммунизм главной угрозой. Пастернак оказался фигурой в большой политической игре, хотя начинался как поэт, далекий от диссидентства.
С Солженицыным картина еще показательнее. В 1970-м среди номинантов были Генрих Белль, Хорхе Борхес, Пабло Неруда. Один из членов комитета открыто заявил: творчество Солженицына «не может быть даже упомянуто рядом с творчеством Неруды». Но проголосовали именно за советского автора. Художественная ценность отошла на второй план.
Эта закономерность прослеживается и в естественных науках. До середины 1950-х советские ученые практически не получали Нобелевок, хотя в СССР работали Циолковский, Королев, Тимирязев, Капица. Схожая ситуация складывалась с Китаем — премии доставались диссидентам, но не работающим в стране исследователям.
Современный пример — Светлана Алексиевич, получившая награду в 2015-м. Ее книги построены на избирательном подборе фактов и смещении акцентов. В «У войны не женское лицо» лжепартизанские отряды, созданные оккупантами из уголовников, превращаются в героев повествования, тогда как настоящее партизанское движение остается в тени.
Шведская академия последовательно игнорировала писателей, связанных с Россией, если те не критиковали страну. Награда становилась инструментом политического влияния, а не признанием литературного таланта. Эта практика продолжается десятилетиями, меняются лишь имена и обстоятельства.