В конце 2024 в Государственном историческом музее развернулась эффектная экспозиция «Драгоценности! Блеск русского двора»
"Когда я смотрю голливудские фильмы, изображающие великолепие русского двора, мне хочется плакать — или смеяться, так это все убого", — писал Александр Мосолов в 1934 году, находясь в эмиграции. Как начальник канцелярии Министерства императорского двора в 1900–1916 годах, он присутствовал на пышно убранных торжественных церемониях, где роскошь туалетов и блеск драгоценностей русской императорской семьи, придворных дам и кавалеров превосходили все мыслимые голливудскими режиссерами пределы.
Но как людям, живущим в XXI веке, представить парадность ушедшей эпохи? В этом могут помочь чудом сохранившиеся в лихолетье прошлого века уникальные наряды, украшения, мемории из собрания Государственного Эрмитажа.
В конце 2024 года более двухсот предметов искусства отправилось в путешествие из Санкт-Петербурга в Москву, где в Государственном историческом музее (ГИМ) на пять месяцев развернулась эффектная экспозиция "Драгоценности! Блеск русского двора".
"Выставка действительно необычная во многих отношениях, — отметил заместитель директора Государственного Эрмитажа по научной работе Георгий Вилинбахов. — Как правило, когда у музея день рождения, приглашают к себе. Эрмитаж, отмечая свое 260-летие, привозит выставку в ГИМ. В этом есть своя логика. Мы хотим показать наши сокровища не только как дорогие, богатые вещи. Важно показать их историческую составляющую. За каждой такой вещью стояла своя история и люди, которые имели к ней отношение, а также события, которые эти вещи отражали. Поэтому они показываются именно в Историческом музее: истории здесь не меньше, чем блеска драгоценных камней".
Генеральный директор Государственного исторического музея Алексей Левыкин подчеркнул, что "для москвичей и гостей столицы это возможность насладиться потрясающей императорской коллекцией, в которой нет ни одного случайного предмета и которую наши коллеги спасают на протяжении многих лет".
Выставка представляет собой своеобразную "ленту искусств". Ювелирные шедевры XVII–XX веков, принадлежавшие первым лицам Российской империи, элегантные вечерние и бальные туалеты, галерея портретов из двух ведущих музеев страны. Все вместе они дают возможность ощутить стиль ушедшей эпохи и почувствовать атмосферу блеска и роскоши одного из самых великолепных монарших дворов Европы.
"СТИЛЬ — ЭТО ЧЕЛОВЕК"
"Стиль данной эпохи есть комплекс всех ее дум, чувств, настроений, привычек и вкусов. Монарх, являясь сыном своей эпохи и отражая в себе ее чувства и настроения, в то же время поставлен, благодаря своему положению, в возможность значительно влиять на вкусы времени", — замечал искусствовед и художник Игорь Грабарь. А французский натуралист, математик и писатель Жорж-Луи Леклерк де Бюффон был уверен, что "стиль — это человек".
Трудно назвать в истории Российской империи другого правителя, который столь кардинально повлиял на предпочтения населения целой страны, как Петр I. Грандиозная личность первого императора наложила отпечаток практически на все сферы искусства того времени: от архитектуры до моды.
И хотя, по воспоминаниям современников, Петр не жаловал драгоценности, он все же не упускал случая приобрести понравившиеся вещи. В одной из первых описей драгоценных предметов петербургского двора упоминается небольшая подвеска в виде якоря с фигуркой дельфина посередине и навершием в виде короны, выполненная из золота и серебра и декорированная бриллиантами. Считается, что царь привез ее из Голландии. По словам одного из кураторов выставки, заведующей отделом западноевропейского прикладного искусства Эрмитажа Ольги Костюк, "дизайн подвески лаконичен, однако изделие выглядит торжественно и может символизировать Петровскую эпоху". Такая вещица могла быть дорога сердцу императора как символ идеи о том, что в России "морским судам быть".
Из своих заграничных посольств Петр I привозил и диковинные "кунстштюки" — необычные статуэтки с каким-либо секретом или сюрпризом. К примеру, группу фигурок "Точильщик и два алебардиста" из золоченого серебра с алмазами, рубинами, изумрудами, представленную на выставке, царь, по легенде, приобрел в Саксонии. Мастерство ювелиров поражает. "С большим юмором исполнены лица с глазами-алмазами. А станок точильщика даже может "работать", так как имеет подвижные элементы конструкции", — отметила куратор.
И все же при Петре I русский двор не отличался особой роскошью, царь стремился к простоте, чего нельзя сказать о его племяннице Анне Иоанновне. "Императрица хотела непременно, чтобы двор ея не уступал в пышности и великолепии всем другим европейским дворам", — свидетельствовали историки. По словам князя Михаила Щербатова, ей вполне удалось не только догнать, но и опередить Европу в роскоши, так как "серебро и злато на всех придворных возблистало, и даже ливрея царская сребром была покровенна".
Питая страсть к собиранию драгоценных изделий, государыня положила начало "богатому собранию дворцовых кладовых". Гордостью эрмитажной коллекции является золотой туалетный прибор Анны Иоанновны из 46 предметов. Из него на выставке демонстрируются лохань, рукомой, колокольчик и четыре коробки. Он памятен еще и тем, что использовался позднее во время долгих сборов под венец всех невест русского царского дома.
Во время правления младшей дочери Петра I, императрицы Елизаветы Петровны, в драгоценных изделиях в полной мере отразились витиеватость и игривость господствующего стиля рококо, а также личный вкус самой государыни — женщины, по воспоминаниям современников, красивой и кокетливой. Придворный бриллиантщик Иеремия Позье писал: "Я не думаю, чтобы из всех европейских государынь была хоть одна, имевшая более драгоценных уборов, чем русская императрица". А мемуарист Франсуа-Жермен Лафермьер уточнял, что "голова ее всегда обременена бриллиантами".
Сегодня в экспозиции музея можно полюбоваться великолепной коллекцией часов на шатленах, щедро усыпанных бриллиантами; изящными "лоделавальниками" (от фр. l’eau de lavande — лавандовая вода) — флаконами для духов; миниатюрной подзорной трубой Елизаветы Петровны с алмазами огранки "роза"; золотой коробочкой для мушек в форме сердца и цитернаделями (или по-русски тресилками) — ювелирными булавками с подвижными деталями. Государыня ревностно оберегала славу главной модницы империи. "В 1751 году она издала высочайший указ, запрещающий придворным дамам носить в волосах справа какие-либо украшения, будь то драгоценности, цитернадели или просто цветы", — пояснила куратор костюмной части выставки, ведущий научный сотрудник отдела истории русской культуры Эрмитажа Юлия Плотникова.
НИЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ НЕ ЧУЖДО
При императрице Екатерине II достроили Зимний дворец. В нем появился Алмазный покой или, как его еще называли, "Бриллиантовая комната". Под большим хрустальным колпаком там размещались государственные регалии, стояли шкафы со стеклами, в которых хранилось "множество украшений алмазных и иных <...> табакерок, часов и цепочек, готовален, перстней, бантов, золотых шпажных эфесов и других драгоценных вещей". Они были созданы лучшими европейскими и русскими мастерами ювелирного дела. О богатстве и пышности русского двора Екатерининской эпохи, в котором "следы старого азиатского великолепия смешивались с европейской утонченностью", а "роскошь и блеск придворных нарядов и обилие драгоценных камней далеко оставляют за собою великолепие других европейских дворов", с восторгом писал в 1778 году посетивший Россию английский путешественник Уильям Кокс.
В императорскую коллекцию попадали и мемории — памятные вещи, связанные со знаменательными событиями или значимыми персонами. Среди них немало табакерок. Это не только модный аксессуар XVIII века, но и ценный подарок или награда. Как, например, золотая табакерка с эмалевым изображением Чесменской колонны, заказанная Екатериной II в честь победы русского флота над турецким в Чесменской бухте 24–26 июня 1770 года для главнокомандующего флотом графа Алексея Орлова.
"Если для обычного человека сувенир — это лишь частная история, то для монарха — это история государства", — считает один из кураторов выставки, старший научный сотрудник отдела западноевропейского прикладного искусства Эрмитажа Екатерина Абрамова. Литая золотая табакерка начала XIX века с более ранними памятными медалями выглядит сегодня особенно символичной. На одной из медалей изображена Екатерина Великая, а на другой — карта Крыма и Кубани с надписью "Следствие мира. Присоединены к Российской империи без кровопролития 8 апреля 1783 года".
Однако императрицам и императорам ничто человеческое не было чуждо. В покрытой бриллиантами табакерке с профильным портретом графа Алексея Орлова на крышке есть секретный шарнир, нажав на который можно увидеть скрытый портрет другого фаворита императрицы Екатерины II — Ивана Римского-Корсакова. В то же время государыня, как известно, была еще и любящей бабушкой. В ее коллекции есть изящная брошка-медальон, усыпанная жемчугом и алмазами, с портретами милых сердцу внуков — великих князей Александра и Константина Павловичей. А также трогательная табакерка с акварелью на крышке, нарисованной 6-летней внучкой Александрой Павловной.
В правление императора Николая I для разросшегося собрания драгоценностей выделили уже целую Галерею, доступную для осмотра любому "одетому надлежащим видом". Вероятно, в ней можно было увидеть шесть памятных медальонов первой четверти XIX века, внутрь которых, как дань эпохе романтизма, помещены волосы царствовавших в России особ: от Михаила Федоровича до Елизаветы Петровны. Все эти предметы присутствуют на выставке в ГИМ.
ЧУГУН, СТАЛЬ И ЖЕЛАТИН
В начале XIX века великие исторические события, волновавшие Россию и Европу, отражались и в моде, которая, согласно расхожему выражению, является зеркалом истории. Так, после героической победы русского народа над наполеоновской армией в Отечественной войне 1812 года в среде российской аристократии возникла патриотическая мода на наряды а-ля рюс, подхваченная даже некоторыми европейскими королевскими особами.
В Европе антинаполеоновские войны были катализатором моды в 1813–1814 годах на высокохудожественные украшения из материала, который вроде бы сложно представить на изящной дамской шее или руке. Тяжелый и грубый чугун стал в это время новым золотом и серебром. В руках искусных ювелиров из Берлина он превращался в невесомые кружевные ожерелья, браслеты, серьги и веера сказочной красоты.
Столь необычная мода возникла в Пруссии после того, как знатные дамы стали жертвовать свои драгоценности на возрождение армии и нужды освободительной войны. Продержалась она вплоть до 1860-х годов, успев за это время покорить и российский бомонд. "Даже одна из самых богатых женщин России, княгиня Зинаида Ивановна Юсупова, носила чугунные украшения, хотя настоящих драгоценностей у нее было предостаточно", — заметила Юлия Плотникова. Из собрания князей Юсуповых на выставке представлены колье и ажурные парные браслеты из чугуна, поражающие тонкостью работы.
Красивое бальное платье Зинаиды Ивановны отсылает к пушкинской поре, когда многие были "от ба́лов без ума", а "дам обдуманный наряд" вызывал восхищение. Платье выполнено из тонкого газа цвета экрю, положенного на атласный чехол в тон. Оно украшено цветочной вышивкой, шелковыми шнурками и блёстками из стали — декора, который в наши дни доставляет немало головной боли реставраторам. Со временем тяжелый металл повреждает нежные ткани. Возможно, в это платье наряжалась в детстве "возлюбленная внучка" Зинаиды Ивановны — княгиня Зинаида Николаевна Юсупова.
Помимо блёсток, которые сегодня на французский манер чаще называют пайетками, из сверкающей стали создавали изысканное кружево. В 1913 году журнал "Вестник моды" утверждал, что "вышивки стеклярусом и металлическое кружево гарнируют большинство вечерних платьев. Металлическое кружево чрезвычайно красиво; оно бывает серебряное, золотое и стальное".
Одно из платьев, показанных на выставке, вызывает противоречивые суждения. Кто-то говорит о нежности и утонченности его оформления, а кому-то оно кажется блёклым и невыразительным. Неоднозначный вечерний туалет был создан в 1903 году в мастерской Августа Бризака для последней императрицы, Александры Федоровны. Сшитый из атласа и гипюра кремового цвета, он в лучших традициях стиля модерн украшен плавными завитками пушистых шнурков синели, вышивкой в тон и сверху донизу покрыт блёстками из... желатина. Это еще один неожиданный, но крайне популярный с конца XIX века материал для текстильного декора. Желатиновые блёстки были значительно легче металлических, однако имели существенный недостаток: чувствительность к теплу и влаге, от которых они могли просто растаять.
В этом нежном наряде императрица присутствовала на Большом выходе царской семьи после службы в Успенском соборе Московского Кремля. По воспоминаниям современников, Александре Федоровне казалось, что "на Пасху в Москве царит истинно русская атмосфера". В собрании ГИМ хранится прекрасная фотография, запечатлевшая это памятное событие и императрицу в платье с недолговечным декором.
РУССКАЯ РОСКОШЬ
В одном из интервью генеральный директор Эрмитажа Михаил Пиотровский сетовал на "вульгарную манеру возрождать человека через восковую фигуру. В сто раз лучше, когда стоит просто платье. Оно расскажет о человеке, если внимательно к нему отнестись, гораздо больше и подробнее, чем что-либо другое".
На выставке каждый посетитель может поиграть в увлекательную игру и попробовать представить характер владелицы того или иного наряда. Несколько платьев, невероятно эффектных по стилю, выбранным цветам и сложному декору, принадлежали императрице Марии Федоровне — супруге Александра III. В полной мере осознавая свою роль, она понимала, что ее "положение обязывает".
Один из нарядов в экспозиции уникален. Парадное роскошное платье из черного атласа и шелка создано для Марии Федоровны основателем высокой моды, первым кутюрье Чарльзом Вортом, около 1890 года. Кто знает, может быть, именно в этом наряде императрица была на знаменитом Черном балу в Аничковом дворце, вошедшем в историю как изящная политическая месть. Если бы два других наряда Марии Федоровны, с узорами в виде орхидей и веток цветущей яблони, увидел французский литератор Теофиль Готье, он точно мог бы повторить фразу, сказанную им во время путешествия по России: "Цветы — вот поистине русская роскошь".
Элегантное черное платье невестки Марии Федоровны, императрицы Александры Федоровны, как ни странно, может поведать о ее немецкой практичности. В одном наряде объединилось творчество сразу двух любимых ею мастерских — Августа Бризака и Надежды Ламановой. "В каждой из них было создано по одному лифу: бальный — с едва прикрытыми плечами и овальным вырезом "от Ламановой" и вечерний — с рукавами три четверти и вырезом в форме каре "от Бризака", — уточняет Юлия Плотникова. Рядом с платьем представлен бальный мундир супруга Александры Федоровны — императора Николая II. "На балах и во время торжественных выходов кавалеры оттеняли красоту дам своими темными, алыми и белыми военными и статскими мундирами", — комментирует куратор.
Великолепная портретная галерея в экспозиции как бы оживляет представителей русского двора, блиставших в восхитительных произведениях ювелирного и портновского искусства. Молодая княгиня Татьяна Александровна Юсупова (урожденная Рибопьер) изображена на портрете середины XIX века в умопомрачительной жемчужной диадеме — фамильном украшении Юсуповых, о котором писали, что "ничего богаче и восхитительнее вообразить себе нельзя". В правой руке она держит свадебный подарок — веер из слоновой кости с самым дорогим из-за трудоемкости изготовления алансонским кружевом и гардами в россыпях изумрудов, рубинов и бриллиантов. Внимательный зритель увидит, что оригинальный веер представлен на выставке рядом с портретом. Это редкая удача в музейной практике.
Неподалеку можно увидеть портрет ее дочери — княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой кисти Франсуа Фламенга. Современники считали ее "женщиной редкой красоты и глубокой духовной культуры". Наследница богатейшего состояния в империи княгиня изображена с легендарным украшением — крупной каплевидной жемчужиной "Пелегрина", закрепленной на длинной жемчужной нити. Французский поэт Поль Валери как-то заметил, что "живописец должен изображать не то, что он видит, а то, что будет увидено". Так, некоторые исследователи считают, что размер реальной жемчужины на портрете сильно преувеличен.
"К ВЕЛИКОСВЕТСКОЙ ПЫШНОСТИ ДОБАВИЛАСЬ ПЕРЧИНКА"
Единственный яркий костюмный акцент во всей экспозиции — изысканное вечернее платье цвета цикламен из шелкового муара и шифона, с растительной вышивкой из бисера, блёсток и страз по лифу и подолу. К его созданию приложил руку талантливый модельер царской России, имя которого осталось, увы, неизвестным. Как и имя заказчицы, оно кануло в Лету. Строгость силуэта наряда, созданного до 1910 года, с избытком компенсируется чистым и дерзким цветом ткани. Яркость муаровых переливов близка к цветовой феерии, придуманной в эти годы художником Львом Бакстом для балетных постановок Русских сезонов в Париже. Его костюмы и декорации в контрастных "цветах огня и радости" после триумфа русских балетов очаровали Париж, а за ним и весь мир, включая Россию. И мы с легкостью можем представить, как прекрасная незнакомка блистала в этом наряде на столичных раутах. А ее современник, поэт Игорь Северянин, глядя ей вслед, мог восхищенно прошептать: "В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом — // Вы такая эстетная, Вы такая изящная..."
В соседних витринах на выставке представлены еще три платья той же поры, но уже совсем другие по стилю и настроению. "К великосветской пышности вдруг добавилась какая-то перчинка, легкомысленная задоринка. Роскошь перестала быть давящей, стала воздушной и изящной", — вспоминал фотограф и художник Сесил Битон. В этих нарядах преобладают газ, тюль, шифон светлых оттенков, положенные на однотонный атлас. Гарнировка бисером, стразами, кружевом, вышивкой выполнена по цвету в пандан основным тканям.
Утонченные произведения портновского искусства появились на свет в мастерских прославленных парижских домов моды "Пакен" и "Сестры Калло". Счастливой обладательницей одного вечернего и двух бальных платьев была знаменитая в начале ХХ века актриса столичных театров, красавица и модница Вера Дженеева (в замужестве Карахан). Обладая безупречным вкусом, она собрала роскошный гардероб, в котором также были наряды и от знаменитого кутюрье эпохи модерна Жака Дусе, и короля французской моды Поля Пуаре, и гения русской моды Надежды Ламановой. Уникальная коллекция туалетов Веры Карахан стала, по выражению Михаила Пиотровского, "сокровищем музейного собрания костюмов". Однако этой драгоценности в собрании Эрмитажа могло и не быть. С ней связана почти детективная история. В 1971 году дочь актрисы обнаружила на антресолях московской коммунальной квартиры сундуки с мамиными нарядами. Вера Викторовна на протяжении более пятидесяти лет скрывала от близких их присутствие в доме. Почему — это тайна, которую вряд ли уже удастся разгадать. Волею счастливого случая о коллекции узнала легендарный хранитель Эрмитажа Тамара Коршунова. Она устремилась в Москву, где отобрала 45 наиболее интересных вещей. В Петербург эти бесценные сокровища ехали в коробках из-под яиц, а экспертно-закупочная комиссия оценила их всего по 100 рублей каждое, припечатав: "У моей бабушки были наряды поинтереснее"...
Дело в том, что, с одной стороны, в те советские годы костюмы не были приоритетным предметом музейного коллекционирования. С другой — платья знаменитых кутюрье, долгое время пролежавшие в сундуках, выглядели совсем не так, как сегодня на выставке — после кропотливой работы музейных реставраторов-виртуозов. Но Тамара Тимофеевна сразу поняла ценность увиденного и стала бороться. Ей удалось убедить руководство музея приобрести эти шедевры портновского искусства.
За последние полвека "коллекция Веры Карахан" объездила с выставками полмира. Три платья из нее, как драгоценные жемчужины, сегодня красуются в экспозиции Исторического музея в Москве и собирают восхищенные вздохи очарованных посетителей.
* * *
Так вышло, что в начале ХХ века жернова революционных событий в нашей стране безжалостно покончили с блеском и роскошью русского двора. Незадолго до тех событий, в июле 1914 года, французский посол Морис Палеолог присутствовал в Петергофе на торжественной встрече императора Николая II и президента Французской Республики Раймона Пуанкаре. Посол не испытывал симпатий к России, ее самодержцам и народу в целом, но та встреча его поразила. Он написал, что "по пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, по пышности убранства, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Я надолго сохраню в глазах ослепительную лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах. Это — фантастический поток алмазов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, бериллов, поток света и огня".
Уцелевшие осколки былой имперской роскоши сохранились. Жизнь этих драгоценных предметов — свидетелей истории поддерживается кропотливым трудом музейных реставраторов. Они сохраняют их первозданную красоту для следующих поколений, чтобы и у них была возможность по достоинству оценить высокое искусство мастеров навсегда ушедшей эпохи.