Ранджана Саксена – выдающаяся индийская переводчица современной русскоязычной и английской литературы на хинди. Одна из её последних работ, особо отмеченная на международных книжных ярмарках в Дели и Москве – роман «Лавр» Евгения Водолазкина.
Помимо переводов, Ранджана воспитывает новое поколение переводчиков и преподаёт русскую литературу в Делийском университете. В интервью «Русскому Миру» Ранджана согласилась рассказать, как она погрузилась в русский язык и культуру, и как перестройка отразилась на её взгляде на мир.
–Уважаемая Ранджана, вы защитили диссертацию о женских образах в русской литературе на филфаке МГУ. Как с тех пор изменилось восприятие «женской прозы» в России и в Индии, как вы объясняете её актуальность индийским студентам, чей культурный контекст так сильно отличается?
– Да, в 1985 году в связи с диссертацией я приехала в Москву на десятимесячную стажировку на филологическом факультете в МГУ. Темой моей диссертации стали женские образы в русской и русско-советской литературе. Опираясь на литературные «женские образы», я исследовала эволюцию «женского вопроса» в России с 1860-х до 1930 годов. В те годы ещё не говорили о русской «женской прозе» как о самостоятельном явлении, хотя уже существовали советские писательницы-диссидентки и феминистки – Н. Малаховская, Ю. Вознесенская, Т. Гаричева. Однако в самой России об этом знали лишь в узких академических кругах. Я, к большому моему удивлению и счастью, узнала не только о них, но о многих женщинах-писательницах XIX века во время своего пребывания в перестроечной Москве.
Женская проза в полном смысле слова заявила о себе только в конце 1980-х годов. Тогда и в начале 1990-х вышло множество сборников, среди них: «Женская логика» (1989), «Не помнящая зла» (1990), «Мария» (1990), «Новые амазонки» (1991), «Чистенькая жизнь» (1990), «Абстинентки» (1991), «Жена, которая умела летать» (1993), «Glas: глазами женщины» (1993), «Чего хочет женщина» (1993). Несомненно, это была «эра манифестов» женской прозы. В конце 1980-х – начале 1990-х женщины-писательницы во весь голос заявили о своем присутствии на литературном поле, произошла грандиозная феминизация художественного слова. Термин «женская проза» прочно вошёл в литературоведческий обиход.
Здесь уместно подчеркнуть одну характерную особенность русской «женской литературы»: она возникла, выстояла и оформилась в исключительно тяжёлых обстоятельствах. Конец 1980-х – начало 1990-х годов ХХ века – время, когда рушилось всё: от Союза писателей до самого Советского Союза. И парадоксальным образом именно этот кризис стал периодом расцвета «женской литературы». Культурный контекст наших стран различается, но я бы хотела подчеркнуть универсальность восприятия патриархата женщинами во всем мире. Борьба с ним, в той или иной форме, развивалась по сходной траектории.
После защиты диссертации возникла идея создания «Пособия по современной женской прозе» (2004). Его целью было собрать под одной обложкой произведения русских авторов-женщин для читателей, стремящихся прикоснуться к своеобразному миру женского письма, а также побудить индийских специалистов по русской литературе включить женскую прозу в университетские программы.
Кроме того, учебная программа нашей кафедры стала более представительной: в неё вошли писатели, диссиденты и те, кто по разным причинам оказался «в немилости». Таким образом, наряду с моими собственными открытиями в области женской прозы, в курс были включены и многие писатели XX века – Зощенко, Платонов, Замятин, Шаламов и другие, которые долгое время находились вне официального канона.
– Каким был ваш личный опыт погружения в советскую действительность 1980 – 90-х годов, как он повлиял на ваше профессиональное становление и понимание русской литературы?
– Этот опыт в1985 – 1990-м годах коренным образом изменил моё понимание русской литературы и культуры. Дело в том, что русскому языку нас обучали либо индийские преподаватели, прошедшие подготовку в СССР, либо советские специалисты. Всё, что они говорили, мы воспринимали как абсолютную истину, а иные точки зрения считались западной пропагандой.
Изучение русского языка было не только профессиональным выбором, но и стремлением открыть для себя новый мир, построенный, как нам казалось, на прогрессивных принципах во благо всего народа.
Помню, как мне стало грустно по прочтению «Котлована» Платонова. Невольно вспоминались мысли Достоевского, который отвергнул идею счастья и гармонии ценой несчастья невинных людей. В этом контексте пребывание в Москве в эпоху перестройки открыло для меня новые горизонты и положительно повлияло на профессиональное становление. В Индии мы были знакомы главным образом с русским и советско-русским официальным литературным каноном, но почти ничего не знали об альтернативной литературе. Опыт жизни в России в тот период позволил мне увидеть реальную жизнь, и лучше узнать русскую литературу.
– Ранджана, вы ведь написали учебник о литературе периода перестройки и гласности. Как вы «расшифровываете» смысл этого периода для своих аспирантов?
– В литературном и культурном плане период перестройки обнародовал все произведения, которые долгое время лежали «на полках» или же полностью были исключены из официального советского канона. Начиная с 1985 года многие российские критики – такие, как Дмитрий Лихачёв, Мариэтта О. Чудакова, Ольга Седакова, Илья П. Ильин и другие, – в лекциях и публикациях подвергали сомнению официальный советский литературный канон. Мариэтта Чудакова вновь обратила внимание не только на Булгакова и Зощенко, но и на маргинализированные женские голоса эпохи модерна. Многие писательницы, ранее находившиеся на периферии, вернулись в поле литературного внимания.
Знакомство с альтернативными и ранее запрещёнными авторами после 1985 года заставило студентов осознать другую сторону советской истории – бесчинства цензуры, преследования и замалчивание творческой индивидуальности. Это открытие имело ещё более глубокое значение в индийском контексте. В Индии период перестройки стал настоящим открытием – теперь мы могли критически переосмыслить недавнее прошлое в истории бывшего СССР. Стало ясно, что литература не может быть сведена к единому, санкционированному государством повествованию.
Необходимо также вспомнить, что идеи, стоявшие за Русской революцией, не только оказали огромное влияние на прогрессивную индийскую интеллигенцию, но и русская литература дореволюционного и послереволюционного периода стала излюбленным чтивом индийской общественности. Даже сегодня в Индии все ещё можно ощутить почти осязаемую ностальгию по русской литературе. Не только переводы русской литературы пришли к нам через государственные каналы, но и университетские программы имели официальный колорит. Для многих СССР часто представлялся как утопическое общество, где социальная справедливость и равенство реализовались на практике.
– Как человек, глубоко погруженный в русскую культуру, что вы находите в ней общего с индийской культурной традицией, и что в корне отличается?
– То, что, по-видимому, объединяет русский и индийский народ – это высокий уровень духовности, пронизывающей всё наше бытие. Мы с вами едины в нашем ощущении гармонии всего живущего мира и считаем нравственное самосовершенствование высшей целью жизни.
На мой взгляд, индийская вера в непрерывность жизни, бессмертие души и перерождение спасает простых людей от меланхолии в материальном мире. Однако, индусам трудно понять особое чувство душевной меланхолии русского человека – онегинскую «русскую хандру». Это уникальный код русского интеллектуального бытия.
– Основным «окном» в мировую литературу для Индии считается английский язык. Есть множество знаменитых индийских писателей, пишущих на своём втором языке, начиная от классика Мулк Радж Ананд, Салман Рушди, Анита Десаи или Амиш Трипати, который пишет про индийскую мифологию, но на английском. Арундати Рой в своем бестселлере «Бог мелочей» использует элементы родного языке из штата Керала, но все же пишет на английском. Не кажется ли вам, что таким образом их произведения малодоступны для менее образованной прослойки населения Индии, и во-вторых, продолжают подчеркивать связь с колонизаторами?
– Интересный вопрос. Я согласна с тем, что письмо на английском языке таит в себе опасность отдалить ценную аудиторию неанглоязычных читателей, однако следует подчеркнуть, что в многоязычной индийской среде, где насчитывается 22 официальных языков, даже письмо на тамильском, хинди или пенджаби приведёт к тем же последствиям.
Хотя английский и остаётся языком колонизаторов, тем не менее он объединяет читающую публику в нашей стране. Не думаю, что письмо на английском подчеркивает связь с колонизаторами. Если можно согласиться с мнением, что язык это средство для выражения идей, то этот вопрос уже не стоит. Тем более, в Индии эти писатели положили начало новому слою английского языка, получившего название «индо-английская литература». Особенно хотелось бы обратить внимание на творчество Мулк Радж Ананда, чьи произведения отличаются проницательным взглядом на жизнь угнетённых и по праву считаются классикой жанра.
– Ранджана, мало какие переводчики в вашей стране переводят современную российскую литературу. Это, может быть, связано и с нарушением связей после распада СССР и с культурной разницей, которая на английском более удачно называется сulturalgap?
– За последние 15 – 20 лет есть несколько переводчиков, обратившихся к современной российской литературе. Манидипа Баул перевела на бенгальский «Рыбу» П. Алешковского. Киран Сингх Верма перевела на хинди серию рассказов Л. Петрушевской, Л. Улицкой и В. Токаревой. Анагха Вхат Бехере перевела на маратхи рассказы Андрея Геласимова; произведение Марии Арбатовой и Шумита Датта Гупта и Ирины Богатыревой. Чарумати Рамдас перевела на хинди роман «Елтышевы» Романа Сенчина. Мегха Пансааре перевела рассказы А. Волоса из «Хураммабад».
–Если бы вам поручили составить антологию из 3 – 5 произведений современных русских авторов для перевода на хинди, чьи имена вы бы включили в этот список в первую очередь и почему?
–Трудный вопрос, но попробую составить короткий список.
1. «Чагин», Евгений Водолазкин. Роман представляет большой интерес в нашу эпоху, когда реальный мир находится под властью виртуального. Всякая речь о памяти, времени и человеке имеет значение.
2. «Плач по уехавшей учительнице рисования», Майя Кучерская. Произведение интересен тем, что познакомит читателей на хинди с пронзительными историями повседневной жизни в России.
3. «Мысленный волк», Алексей Варламов. Роман вернет нас к историческому контексту 1914 – 1918 годов. Это был переломный момент для русского человека, стоящий перед Первой мировой войной, двумя революциями и крушением всего из прошлого. Переосмысление прошлого всегда необходимо, чтобы яснее представить себе настоящее.
4.Девять девяностых, Анна Матвеева. Через эти рассказы можно переосмыслить 1990-е годы.
– Вам лично очень близок Зощенко. Недавно вы перевели «Роковые яйца» Булгакова. Оба этих автора по-своему критиковали социум своего времени. Как эта литература воспринята в Индии?
– В Индии очень спокойно относятся к сатирическим произведениям так, как у нас сильно развита эта традиция. Харишанкар Парсаи, Шри Лал Шукл, Шарад Джоши и другие сатирики внесли большой вклад в литературу на хинди.
–Вы – один из немногих индийских переводчиков, обратившихся к современной российской прозе, в частности к роману Евгения Водолазкина «Лавр». Как сложилось, что выбор пал именно на этого автора?
– В романе устами деда говорится: «Повелел Господь, чтобы воды произвели рыб, плавающих в глубинах, и птиц, парящих по тверди небесной. И те и другие созданы для плаванья в свойственных им стихиях».
Меня сильно затронула тема исконной вселенной, представляющей гармонию всего живого мира, поэтому и я выбрала именно это сочинение для перевода.
Помню, что после чтения романа написала приятельнице: «Уже прочитала чудесный «Лавр». Читала и все время размышляла о жизни и подобных вопросах. В чём суть нашей жизни? От «Лавра» просто в восторге. Хочу переводить на хинди. Еще некоторое время хочу быть в контакте с романом!»
– Вы как-то говорили, что в «Лавре» много эпизодов, благодаря которым при чтении возникает «кинематографический эффект». Насколько сложно вам было переводить эти эпизоды?
– Переводить такие эпизоды было нелегко. Моя цель состояла не в том, чтобы создать точную копию, а в том, чтобы сохранить главный посыл и эмоциональную основу оригинального литературного произведения. Этот подход помог мне.
– Я с радостью узнала, что вы занимаетесь созданием онлайн-школы для русистов. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее!
– Инициатива заключается в создании онлайн-платформы для молодых исследователей, которая объединит различные направления литературы, языка, кинокультуры и перевода с фокусом на Россию и Центральную Азию.
Нашей целью является формирование интеллектуальной экосистемы, где новое поколение сможет осваивать новое, опираясь на собственное любопытство, а не на фиксированную программу. Наша платформа предполагает гибкость, отсутствие жёсткого расписания и учебного плана, функционируя как школа мысли и практики.
Отдельным направлением является продвижение русской литературы в Индии через литературный журнал перевода современной русскоязычной литературы. Это пока только предварительные планы. В настоящий момент готовится веб-сайт, тогда будут уточнены все детали.
– Как профессор русской литературы в университете Дели, вы стали непосредственным свидетелем интереса индийских студентов к русскому языку и литературе. Как менялась их мотивация за последние 20 – 30 лет?
– За последние два десятилетия на факультетах русского языка постоянно наблюдается рост числа студентов, желающих изучать русский язык. Нельзя упустить из внимания факт, что Россия за это время стала значительной мировой державой, и студенты рассматривают своё пребывание в России как возможность выхода на мировые рынки.
Многие индийские студенты также предпочитают Россию как место для получения профессионального образования в безопасной среде по конкурентоспособной цене. Высокие стандарты профессионализма в России заметны также в области медицины, информационных технологий и энергетики.
– Какой российский автор лично для вас является любимым, и можно ли вообще такое определение употреблять?
– По-моему, не авторы столь уж важны, как их творчество. Хотелось бы отделить писателя от его работ. Впрочем, перечислю произведения, которые мне в последнее время особенно понравились: «Лавр», «Даниэл Штейн – переводчик», «Чагин», «Возвращение в Панджруд», «Женщины Лазаря».
Источник: russkiymir.ru