Артем Владимирович Черанев родился 12 мая 1978 года в Каменске-Уральском. Окончил физико-технический факультет УГТУ-УПИ. Основатель оператора связи «Инсис», который бессменно возглавляет уже больше 26 лет. Один из создателей и вице-президент Уральской ассоциации операторов связи.
– Артем Владимирович, начнем, наверное, с самой острой темы. Ассоциация неоднократно обращалась во все инстанции из-за политики «Россети Урал», которые не только повышают тарифы за пользование опорами ЛЭП, но и зачастую самовольно демонтируют линии связи.
– Прежде чем перейти непосредственно к «Россетям», хочу напомнить, что наша Ассоциация еще пять лет назад столкнулась точно с таким же поведением со стороны АО «Облкоммунэнерго», едва не оставившим без доступной связи не только Нижний Тагил, но и территорию Свердловской области к северу от него. Тогда АО «Облкоммунэнерго», также будучи монополистом, в семь раз увеличило стоимость аренды опор. Они подменяли понятия: вместо всегда используемого термина «опора» была придумана «точка подвеса». Их представители говорили совершенно абсурдные вещи: якобы под тяжестью кабелей опоры гнутся и ломаются. Чтобы понять, насколько это смешно звучит, приведу вам такие цифры. Один километр кабеля, имеющего 144 волокна, весит 132 килограмма. В среднем столбы располагаются в 50 метрах друг от друга. Получается, на одном километре располагаются 20 столбов. Соответственно, на один столб приходится 6,6 килограммов кабеля. И что такой вес может погнуть или поломать? И это я взял кабель со 144 волокнами. А если мы возьмем кабель с восемью волокнами, то километр такого кабеля весит 50 килограммов, то есть на один столб приходится два с половиной килограмма!
– И «Россети Урал» оперируют теми же доводами?
– Совершенно верно. Честно говоря, когда я читаю то, что пишут они, я каждый раз сомневаюсь, а точно ли это «Россети»? А не взял ли я по ошибке документы из дел, связанных с «Облкоммунэнерго»? Потому что все слово в слово то же самое! Почему я решил вспомнить эту компанию? Вы прекрасно видите, что сейчас происходит (Генеральная прокуратура требует передать компанию в федеральную собственность, а топ-менеджеры задержаны правоохранительными органами. Прим). И этот итог закономерен. Но там стремление к наживе понятно, поскольку управляли всем частные лица, которые на сомнительных основаниях получили в собственность госпредприятие. В случае же с «Россетями» остается только развести руками. 77% уставного капитала ПАО «Россети» принадлежит Российской Федерации в лице Росимущества, причем в остальные 23 % входят в том числе компании из группы «Россети». То есть, полностью государственная компания почему-то делает все, чтобы не удалось реализовать утвержденный еще Президентом Дмитрием Медведевым нацпроект по обеспечению Интернетом даже самых отдаленных населенных пунктов. А ведь тут дело не просто в комфорте, речь, прежде всего, идет о безопасности.
– Что Вы имеете в виду?
– Существует такое заблуждение, что на опорах висят провода, только обеспечивающие интернет-соединение. Но в одном кабеле есть волокна, которые отвечают и за стационарную связь, и за мобильную (это только кажется, что достаточно «воткнуть» базовую подстанцию и все будет работать само), там же проходят линии связи экстренных служб. И теперь представьте, что какой-нибудь менеджер электросетевой компании берет и демонтирует кабель. Далее – в условиях СВО остро встала проблема «глушения» мобильной связи, особенно по соседству с воинскими частями и предприятиями ВПК. Фиксированная связь (то есть проводной интернет и стационарный телефон) зачастую становятся единственным способом не только связаться с родными/друзьями/коллегами, но и вызвать скорую помощь, пожарных или наряд полиции.
– Насколько финансовые условия «Россетей» для вас неприемлемы?
– Размещение оптоволоконных линий связи – одна из крупнейших статей расходов. Теперь представьте, что мы соглашаемся платить в десятки раз больше. На кого лягут расходы? Правильно, на наших абонентов. И это недопустимо. Мы уже больше трех лет живем в условиях СВО, а это и постоянный стресс, и рост цен. Меньше всего нам сейчас нужно – это чтобы внутри страны, ведущей боевые действия, на пустом месте возникали точки напряжения. А сильный рост цен на интернет, доступ к которому – это не роскошь, а необходимость (в том числе служебная) для десятков миллионов людей, непременно такое напряжение создаст.
– И ведь такая ситуация происходит не только на Урале.
– Конечно! Такое происходит практически по всей России, соответственно речь идет не об отдельном менеджере, решившем заработать дополнительные средства, а, видимо, о политике руководства компании. Частично, я могу понять их логику: увеличивать прибыль за счет своей основной деятельности они бесконечно не могут, вот и пытаются найти дополнительные источники роста. Но ведь связь это такой же столп государства и экономики как энергетика и транспорт. И последствия сбоя тут такие же серьезные.
– Увеличилось ли количество подключений к проводному интернету на фоне участившихся случаев «глушения» мобильного?
– Да, рост очень серьезный. Не могу сказать за всю отрасль, но по нашей компании цифры такие: в июле рост составил 29 %, в августе +54 % по сравнению с аналогичными месяцами прошлого года. Не трудно соотнести эти показатели с тем, что по ночам начали ограничивать доступ к мобильному интернету. В Екатеринбурге с августа можно часы сверять по исчезновению сигнала, а в некоторых городах стабильного сигнала нет и днем. И это лишний раз говорит о том, что нельзя трогать проводные линии связи.
– В Свердловской области продолжают устойчиво работать местные региональные телеком-бренды, которые так и не удалось перекупить федеральным гигантам. С чем, на Ваш взгляд, это связано?
– Я бы выделил сразу несколько моментов. Во-первых, еще с советских времен в Свердловске существует сильная научно-техническая школа. В этом плане мы Москве нисколько не уступаем. Могу подтвердить на примере сравнения моего родного Физтеха УПИ/УрФУ и МФТИ. Поэтому, когда началась «экспансия» федеральных компаний, это примерно 2006 год, то в других регионах им было проще. Там на них смотрели снизу вверх. Но в Свердловской области они столкнулись с тем, что ничего нового в техническом плане они дать нам не могли. Более того, им было чему у нас поучиться. Во-вторых, преимущество местного оператора в так называемой «короткой шее», то есть в скорости принятия решений. На согласование какого-то решения с руководством у местного филиала уходят месяцы. Местный оператор решает все не то что за дни или даже часы, а за минуты. А в нашем бизнесе скорость принятия решения имеет колоссальное значение. Третий момент – рынок связи в каждом регионе имеет свою специфику. Да, технически интернет в Москве, Краснодаре и Екатеринбурге один и тот же. Но с точки зрения менталитета целевой аудитории это абсолютно разные вещи. Соответственно, мы лучше знаем потребности своих абонентов. И, наконец, четвертое – это наличие у местных операторов своих строительных подразделений, в то время как федеральные компании работают с подрядчиками. Соответственно, у местных операторов нет «стыков ответственности» - а это плюс скорость, плюс качество, минус абонентский негатив по сравнению с «федералами».
– Как возникла Уральская ассоциация операторов связи? Какие бы ключевые победы за время существования объединения вы бы выделили?
– Все началось с общей угрозы. 14 лет назад, 24 сентября 2011 года, Администрация Екатеринбурга приняла постановление ПАГ 3876 – так называемое «Чистое небо». Тогда от операторов потребовали в течение трех месяцев убрать провода с ЛЭП на центральных улицах. При этом, куда девать провода, было непонятно: кабельная канализация была далеко не везде, а там, где она была, уложить помимо имеющихся коммуникаций еще и наши было просто невозможно. Угроза для отрасли была очень сильной. Тогда мы, руководители четырёх компаний, решили объединить усилия. Мы проводили масштабную информационную кампанию, рассказывая, к чему может привести инициатива городских властей. В то время я входил в координационный совет при губернаторе Александре Мишарине по развитию IT- и телеком-индустрии. По линии этого совета мы обсуждали постановление мэрии. И заместитель главы администрации Екатеринбурга Александр Высокинский прямо говорил губернатору Александру Мишарину, что если провода не будут убраны под землю, то мэрия их обрежет сама. Тогда мы объясняли ему то же самое, что и вам сегодня: вместе с проводами для интернета они обрежут также и провода для связи экстренных служб. Главный итог нашей работы – то, что процесс по переносу коммуникаций под землю был растянут на семь лет. А за счет реконструкции улиц к Чемпионату мира по футболу, когда были созданы все условия для переноса кабелей под землю, расходы операторов оказались гораздо ниже. Это была наша первая и далеко не последняя победа.
– Одна из больных тем для отрасли связи – взаимоотношения с управляющими компаниями…
– Действительно, даже сейчас в руководстве УК много людей, которые привыкли действовать не по закону, а по понятиям. А лет 10-15 назад это была очень криминализированная отрасль. Противодействие УК нередко носило откровенно уголовный характер, в определенный момент в целях безопасности я даже вывозил семью в другой регион. Ведь мы действовали в рамках закона, а наши оппоненты считали, что все средства хороши. Понадобилось очень много времени и сил, чтобы через решения судов и Федеральной антимонопольной службы установить, что плата за так называемое пользование общедомовым имуществом и доступ в подъезд для обслуживания нашего оборудования незаконна. Просто включим логику: почтовые ящики занимают места в подъезде? Занимают. Их крепление портит отделку стен? Портит. Но почему тогда «Почту России» (тоже оператор связи, только почтовой) никто не заставляет платить за их размещение, а остальных операторов заставляют? Наша работа здесь, в Свердловской области, в итоге была подхвачена коллегами из разных регионов. И логичным итогом стало принятие федерального закона о недискриминационном доступе операторов связи в многоквартирные дома. Что символично, он был подписан Президентом Владимиром Пyтиным 6 апреля 2024 года, за день до 30-летней годовщины Рунета. Это тоже наша победа.
– Еще одна тема федерального масштаба, о которой много говорили представители Ассоциации – так называемый закон Яровой. Чего удалось добиться сообществу операторов в этом направлении?
– Я и тогда, и сейчас уверен, что этот закон никоим образом не повышает уровень безопасности. По сути, операторов просто обязали хранить огромные залежи «мертвых» данных – из-за особенностей шифрования трафика их никто чисто технически не сможет расшифровать. И заставили покупать оборудование, которое только формально сделано в России, а на самом деле поставляется из Китая. Получается, что наши абоненты, в том числе пенсионеры, оплачивают экономический рост КНР. Кроме того, я много общался с отставными офицерами спецслужб, которые говорили, что работа строится не так, как это представляли себе авторы законопроекта. Если есть необходимость узнать, что искал или публиковал в Интернете конкретный пользователь, то это можно сделать без хранения данных о трафике всех остальных клиентов. Да, закон в итоге был принят, но сообществу операторов удалось значительно изменить его по сравнению с изначальным проектом. По моим расчетам, это уменьшило возможные затраты операторов в несколько десятков раз, а, значит, оберегло и наших абонентов от взрывного роста тарифов.
– Недавно стало известно, что в Свердловской области будет новый министр цифрового развития и связи. Чем Вам запомнился прежний руководитель Михаил Пономарьков и какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать чиновник, занимающий этот пост?
– Если честно, то Михаил Яковлевич особенно ничем не запомнился: ни с хорошей, ни с плохой стороны. Он проводил совещания с операторами и с «Облкоммунэнерго», и с «Россетями». Более ничего я про него сказать не могу. Что касается второй части вопроса, то я вижу роль регионального министра в следующем: он должен быть проводником между региональным сообществом операторов и федеральным Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций. Потому что, как я уже говорил, в каждом регионе есть свои уникальные особенности развития отрасли. И их надо учитывать при принятии решений на федеральном уровне.
– Каким Вы видите ближайшее будущее индустрии связи?
– На состояние отрасли в ближайшее время будут оказывать влияние следующие факторы. Во-первых, очевидно, что государство продолжит тренд на деанонимизацию и укрепление цифрового суверенитета. Понимаю, что многих волнует эта тема, но все мы должны понимать, что государство обязано заниматься регулированием данной сферы. Россия по уровню развития разнообразных пользовательских сервисов (мобильного банкинга, маркетплейсов и т. д.) является безусловным мировым лидером. «Госуслуги» с их функционалом – вообще уникальная российская история. Приведу несколько примеров: крупнейший оператор США AOL лишь 30 сентября прекратит предоставление доступа в интернет через технологию DIAL-UP. В России, наверное, все уже забыли, что это такое, а это те самые модемы, которые работают через линию стационарного телефона. В Японии правительственные учреждения перестали требовать от посетителей дискеты лишь 28 июня 2024 года. В Италии мобильный банкинг – это в лучшем случае возможность узнать баланс на карте. К чему я это говорю: с учетом вовлечения наших граждан в виртуальную реальность, в ней само собой точно также должны соблюдаться законы, как и «в оффлайне». Это касается и цифрового суверенитета: ведь вас же не удивляет, когда при пересечении границы вас просят показать паспорт и визу. Почему тогда в виртуальной реальности все должно быть по-другому? Недавно в интервью «Известиям» руководитель Роскомнадзора Андрей Липов поставил цифровой суверенитет в один ряд с ядерным оружием в плане обеспечения национальной безопасности. И это совершенно справедливо. Следующий фактор, с которым нам предстоит считаться – неопределенность в сфере жилищного строительства. В последние годы мы наблюдали бум ввода нового жилья, а это новые возможности для отрасли связи. Что будет дальше, сказать пока трудно, потому что высокая ключевая ставка ЦБ больно бьет по доступности ипотечных кредитов. Далее – как и на другие отрасли экономики на нас будет влиять налоговая политика, и мы уже видим предложение Минфина поднять ставку НДС и сократить число субъектов малого и среднего предпринимательства, освобожденных от его уплаты. Безусловно, времена, особенно с учетом внешнеполитической обстановки, не простые. Но я начинал бизнес в 90-е годы, и знаю, что такое по-настоящему непросто. И поэтому смотрю в будущее с оптимизмом.