Дарио Витале представил в пятницу вечером свою дебютную коллекцию для домаVersace— она стала любовным письмом Джанни Версаче и самым ранним замыслам основателя.
Представленная среди картин маслом, античных статуй и средневековой мебели в прекрасной, но редко посещаемой Амброзианской пинакотеке в центре Милана, коллекция, как и сам музей, явилась примером «поп-историцизма», по выражению Витале.
Витале сделал музей по‑настоящему своим, раскидав винтажную одежду Versace по всему пространству — между стульями, диванами, потёртой собачьей лежанкой и огромной кроватью с его собственными простынями, занявшей почётное место в одном из больших залов.
Дом заранее предупредил редакторов, что мероприятие будет скорее презентацией, но в итоге это оказался полноценный подиумный показ.
Шоу стало и первым после того, как этой веснойPradaполучила контроль над домом Versace за 1,25 миллиарда долларов. Однако на показе не было бывшей начальницы Витале, 76‑летней Миуччи Прады. Ранее Витале был правой рукой Миуччи Прады вMiu Miu, помогая превратить этот бренд в главный хит современной моды. Ещё одной отсутствующей на дебюте была 70‑летняя Донателла Версаче, возглавлявшая дом три десятилетия после трагической смерти брата в 1997 году.
И невозможно было не заметить, насколько моложе выглядели настроение и состав — смесь профессиональных моделей и уличного кастинга: лет на два десятилетия по сравнению с недавними показами Versace. Модели словно внезапно обрели бурную сексуальную жизнь, демонстрировали много кожи и маршировали с дерзкой уверенностью. Несколько откровенных платьев, казалось, вот‑вот распадутся сзади, обнажая немало кожи и нижнее бельё.
«Моё представление о сексе в данном контексте — это не тактильный акт, это скорее идея или его запах. Это сувенир на следующий день», — улыбнулся 42‑летний Витале.
Его силуэт был по‑настоящему авторским: брюки с экстремально завышенной талией; короткие, но широкие пиджаки с мощными плечами или преувеличенными изгибами. Он показал несколько отличных новых кожаных курток: рок‑денди — для мужчин и роковая соблазнительница — для женщин, часто с вертикальными прорезями для дополнительного акцента.
Как и расставленная Дарио мебель, одежда отсылала к 70‑м и к счастливым дням Джанни в Майами 80‑х. С яркими цветами Саут‑Бич — лаймово‑зелёным, гранатовым или ультрафиолетовым. Более свободные, щадящие фигуру формы в портновской линии; и множество очень коротких мужских шорт, напоминающих о бравурном культе тела раннего Versace.
«Моя мама была постоянной клиенткой Versace, так что я знал работу Джанни с самого детства. Я хотел нащупать ощущение дома, заглянуть за одежду, чтобы найти ещё один слой», — улыбнулся миниатюрный Витале, щеголяющий усами кинозвезды и одетый в бежевую кожаную куртку и чёрные широкие брюки.
«Я думаю, Versace принадлежит всем в массовой культуре», — продолжил Витале, родившийся в Неаполе, затем переехавший учиться вIstituto Marangoniв Милане и работавший в Dsquared2 иBottega Veneta, прежде чем присоединиться к Miu Miu в 2010 году.
Основатель Джанни был легендарен и своим использованием смелых принтов, нередко обращаясь к мифологии Великой Греции, родной для его Калабрии. Но в принтах Витале этого было немного. И хотя в музее было несколько каменных голов Медузы — самого известного символа Versace, — в дизайнах Дарио их не оказалось. Напротив, принты Витале с изображением женских голов были довольно двусмысленны: то ли это Мэрилин Монро, то ли Бьянка Джаггер — в коротких юбках или джинсах? Впрочем, пожалуй, нет.
Перед показом Витале отправил гостям очаровательное письмо с цитатой Китса, одним из самых известных стихотворений которого является «Ода греческой урне».
В целом это был впечатляющий дебют Витале в Versace — явно продуманный, с обилием идей, дерзости и портновского таланта. Возможно, это был и не безусловный триумф, но — уверенное выступление.
После показа он сохранил традицию дома щедрого гостеприимства, устроив приём в знаменитом миланском ресторане Peck. Впрочем, в атмосфере вечера чувствовалась любопытная приглушённость. Возможно, из‑за отсутствия кого‑либо из клана Бертелли, которому принадлежит Prada, или её генерального директора Андреа Гуэрры, можно было услышать, как некоторые рассуждали, что будущее Витале в Versace может оказаться недолгим.
С другой стороны, те из нас, кто посещал могилу Китса в Риме, наверняка вспомнят его эпитафию: «Здесь лежит тот, чьё имя начертано на воде», — последний комментарий поэта о быстротечности жизни и славы.