В Театре им. Ермоловой — премьера спектакля Саввы Савельева «Чуковский». Это история доброго сказочника, которого знают поколения советских и российских детей, и человека, родившегося при Александре III и умершем при Брежневе, о котором мало что известно широкой публике. Театральный критик Наталья Ртищева рассказывает, как постановка превращается в праздник возвращения артиста Данилы Козловского на сцену
Спектакль в Театре им. Ермоловой знаменует возвращение Данилы Козловского на театральную сцену, прекращение затянувшегося творческого отпуска. Данила Козловский, артист труппы Малого драматического театра Санкт-Петербурга, ушел со сцены в мае 2023 года. Театр отменил все спектакли с его участием, и худрук Малого драматического, режиссер Лев Додин, не стал вводить нового исполнителя на его роли. Этому решению предшествовала инспекция Роспотребнадзора, которая опечатала здание на несколько дней и, по сути, угрожала закрыть его еще на несколько месяцев.
История началась сразу после того, как в апреле 2023 года «глава Федерального проекта по безопасности и борьбе с коррупцией Виталий Бородин обратился в Генпрокуратуру с просьбой проверить актера Данилу Козловского по статье о дискредитации Вооруженных сил РФ». Данила Козловский в ответ подал судебный иск к Бородину о защите чести и достоинства и выиграл два процесса: в Пресненском районном суде Москвы и в Московском городском суде 30 мая 2024 года. Однако в Малый драматический театр Козловский не вернулся.
Летом 2025 года он появился в Москве с антрепризой «Фрэнк», а уже спустя несколько месяцев состоялась премьера «Чуковского» на сцене Театра им. Ермоловой, под крылом худрука Олега Меньшикова. Режиссер Савва Савельев, он же автор пьесы, учитывая двухлетний простой звезды, в ущерб стройности замысла дал Козловскому россыпь возможностей: петь, танцевать, читать статьи и стихи, быть стариком, ребенком, в маске и без нее. Это царский подарок — не дать позволить актеру уйти со сцены, не исчерпав себя до конца. Недаром лейтмотив спектакля — строчки из сборника «Листья травы» Уолта Уитмена, которого с любовью переводил Чуковский: «Я и молодой, и старик, и мужчина, и малый ребенок, готов подавить в себе все, что угодно, только не свою многоликость».
Многоликое возвращение иногда напоминает концерт. Кажется, Козловский хочет доказать, как жестоко с ним обошлись, какую борьбу пришлось вытерпеть, чтобы доказать несправедливость двухлетнего молчания. Но именно в момент, когда режиссер Савельев теряет контроль над спектаклем, отдавая на откуп Козловскому всю сцену, становится ясно, как не случаен замысел взять героем именно Корнея Чуковского. Как они похожи и обожанием публики, и кривизной судьбы. Поэт, любимец советских детей, увешанный орденами, у которого «таракан-тараканище» отменил все его сказки, и артист. Обо всем этом, праздничном и трагическом, Савельев рассказывает обстоятельно, не экономит время.
Зрителю предстоит оценить масштаб замаха, где на Данилу Козловского сперва надели седой парик и маску в пол-лица, большие очки и большой нос. Таким сгорбленным стариком мы видим его в первой сцене в больнице. В огромной коробке вся его жизнь, она развернется во всю ширь, а пока врачи прописывают пациенту идеальное лечение от творчества — клизмы и снотворное.
Лучшие советские средства от таланта начинают действовать, и герой отправляется в большое психоделическое путешествие в воспоминания. Путешествовать он будет в сложной эстетике, в попытке соединить детскую радость и личную драму. За радость отвечает художник по костюмам Викториия Севрюкова. На сцене появляются Обезьяна (Антон Колесников), Муха-Цокотуха (Иван Новиков), комарики на воздушном шарике и даже сбежавшее одеяло (Хасбулат Татаров). Из болота тащат Бегемота (Михаил Попов). Среди своих любимых говорящих животных Чуковский может выпрямиться, сбросить маску и танцевать с ними под музыку композитора Антона Макарова и голос Анастасии Терели, актрисы Театра на Бронной.
За личные драмы отвечают тревожная сценография Филиппа Шейна и свет Ивана Виноградова: пустая сцена с одиноким высохшим деревом и повисшим над ним солнцем. Именно такую Африку видит во сне Чуковский. Эта «Африка ужасна, Африка опасна». Солнце проглотит гигантский крокодил (Сергей Занемонец). Он обовьет всю сцену как символ злого времени. Сказочное Лимпопо превращается в собрание Садоводческого некоммерческого товарищеста (СНТ) и напоминает Главное управление социального воспитания и политического образования (Наркомпрос), травившее Чуковского.
Телефон «кто говорит Слон», встроенный в дерево, приносит дурные новости: Крупская в «Правде» называет сказки писателя буржуазной мутью. Травля заканчивается серией унизительных поступков: Чуковский-Козловский читает подряд два письма. В одном он, встав на стульчик, как это делали дети в советских садах, клянется написать сказку «Детская колхозия», в другом пишет о необходимости создать трудовые лагеря для невоспитанных детей.
Вокруг Чуковского режиссер собрал героев почти всех его сказок и стихов. Кроме обезьянки, бегемота, крокодила, зебры, комарика и сбежавшего одеяла маршируют пожарные, нечистые трубочисты, повара и пионеры с красным знаменем. Уитмен, которого Чуковский с удовольствием переводил, видится поэту лягушонком из стихотворения «Доктор» (Кирилл Матвеев) и говорит по-английски. В попытке соединить сон и реальность режиссер уходит так далеко, что приводит на сцену Ахматову (Ирина Савина), Блока (снова Хасбулат Татаров) и Маяковского (Сергей Занемонец). Последний читает «Послушайте», Блок — «Ночь, улица, фонарь, аптека», Ахматова — «Двадцать первое. Ночь. Понедельник», а все вместе они играют посуду из стихотворения «Федорино горе».
Но когда Ахматова из кастрюли достает банку молока для болеющей Мурочки, обожаемой дочки Чуковского (реальный факт), начинаются лучшие сцены спектакля. Они связаны с детьми и женой. В сновидениях Чуковский в последний год своей жизни может встретиться с теми, кого он пережил. Он видит последний танковый бой сына Бориса, который погиб в 1941 году под Вязьмой. Разговаривает со старшим Николаем, который умер во сне, так и не состарившись. Рядом с женой (Елена Пурис) вспоминает, как ждал конца ее родов, редактируя полное собрание сочинений Некрасова. Он пережил Марию Борисовну на 14 лет. И находит любимую Мурочку. В 11 лет дочка заболела костным туберкулезом и умерла в мучениях, ей ампутировали ноги. Но во сне она (Анна Воркуева) жива, приходит к отцу взрослой женщиной и угощает его любимыми варениками с вишней.
В конце Козловский-Чуковский читает два стихотворения — «Гамлета» Пастернака и «Ленинградским детям». «Гул затих, я вышел на подмостки» играет по-стариковски, с маской в руке, с которой прожил всю жизнь, прогибаясь под власть, совершая ошибки, каясь за проявленную трусость. Во втором он — привычный сочинитель любимых сказок, обожаемый народом. И тут судьбы актера и его героя вновь будто сливаются воедино.