Москва. Африка долго оставалась местом точечных проектов и «сырьевого транзита». Последние десятилетия показали, что континент превращается в стратегическую арену для энергии и «критических» минералов – по масштабам и по значению для глобальной экономики Африка все чаще сравнима с Ближним Востоком эпохи экспансии нефти.
Почему так происходит, какие страны и в какие проекты инвестируют, и как Африка движется к углеродной нейтральности – разбиралось Агентство нефтегазовой информации.
Причины борьбы за Африку
По прогнозу AEC, инвестиции в нефтегазовую отрасль Африки в 2025 году составят $43 млрд, из них около 50% - в Нигерию, к 2030 году объем вырастет до $54 млрд. При этом общие инвестиции в мире в добычу нефти и газа в 2025 году, по оценке IEA, составят $570 млрд.
Континент стал центром притяжения для многих стран и их добывающих компаний. Китайские CNPC, CNOOC, Sinopec делают крупные долгосрочные инвестиции в добычу и переработку. Присутствуют на континенте европейские TotalEnergies, ENI, BP, Equinor в нефтегазовом секторе и СПГ. В последние годы американские компании усилили участие в глубоководье и газовых проектах. Активность проявляют и российские крупные компании.
«Основной причиной положительной динамики африканского нефтегаза, в частности, кратного увеличения иностранных инвестиций, является ухудшение структуры добычи в ряде регионов, - отметил эксперт Российского газового общества Павел Марышев. - Поэтому крупные вертикально интегрированные нефтегазовые компании (ВИНК) рассматривают африканские страны – несмотря на слабую инфраструктуру, дорогую логистику и политическую нестабильность – в качестве объекта для инвестиций».
Отмечает эксперт и другие причины привлекательности континента, среди которых – положительная экономическая динамика и благоприятный инвестиционный климат. По мнению Павла Марышева, Африка сегодня – не просто «потенциальная бензоколонка», а перспективный рынок сбыта нефтепродуктов высокого передела. Влияет на привлечение капиталов и упрощенный формат выдачи лицензий в ряде стран (Египет, Ангола, Нигер и другие), а также льготная налоговая ставка.
Африка, особенно Западная (Ангола, Гвинея, Камерун, Нигер) и Восточная (Кения, Танзания, Руанда, Уганда), - одна из последних зон с гигантскими запасами. В пределах Гвинейского залива располагается нефтегазоносный бассейн, его ресурсы оцениваются в 2-9 млрд тонн нефти и 1-6 трлн куб. м природного газа. Также выявлена Восточно-Африканская нефтегазоносная провинция, по данным Геологической службы США, ее нефтегазовый потенциал оценивается в 20 млрд тонн у.т., из которых более 60% приходится на газ.
«На общем фоне выделяются три страны: Нигерия с запасами около 37 млрд барр., Алжир – 13 млрд; Египет – 3,3 млрд, - поделился Павел Марышев. – Если Нигерия является абсолютным лидером по объему доказанных ресурсов, то Алжир и Египет обладают прекрасной географией чтобы наладить экспорт и в Европу, и в Азию. Поэтому именно эти страны являются главными реципиентами капитала европейских, китайских и российских компаний».
Как подчеркивает эксперт, динамика геологоразведки позволяет полностью реализовать ресурсный потенциал первого порядка. И даже с учетом того, что крупнейшие месторождения рядом с крупными логистическими узлами, разведаны, на континенте осталось еще много «пробелов».
К тому же, африканская нефть считается высококачественной – легкая, малосернистая, она идеально подходит для переработки в бензин, дизель и керосин.
Часть стран сейчас не хотят зависеть в поставках энергоресурсов от нестабильного Ближнего Востока, другие – диверсифицируют импорт, стремясь стать более гибкими в вопросах энергобезопасности. И в этом случае Африка предлагает альтернативу.
Масштабы добычи и региональные особенности
Африка – важный, но не доминирующий регион в нефтедобыче. Для сравнения: доля материка около 7-8%, по данным IEA, России – около 12%.
По данным на 2023 год, самостоятельно Африка в сутки добывает до 6,7 млн барр. нефти, но уступает лидерам Ближнего Востока и России с показателями 10-11 млн барр. К тому же, регулярность добычи на континенте страдает из‑за политической волатильности в ряде стран.
Вклад Африки в мировой добыче газа быстро растет. В ближайшие годы на континенте, по данным сайта Statista, может наблюдаться ежегодный рост почти на 3%: с 230 млрд куб. м в 2020 году до 520 млрд куб. м в 2050 году.
Тем не менее, континент обеспечивает заметную долю в мире за счет ряда крупных экспортеров (Ливия, Нигерия, Ангола, Алжир, Египет).
«Алжир - безусловный лидер региона по экспорту энергоресурсов. Республика занимает пятое место в мире по разведанным запасам углеводородов - как нефти, так и газа, - делится директор по коммерческим вопросам АО «Электросетьстройпроект» Василий Севрюков, проработавший в Алжире более 10 лет. - Значительная часть этих ресурсов экспортируется в Южную Европу, преимущественно в Испанию».
Как отмечает эксперт, все природные ресурсы в стране национализированы, а ключевое место в сфере занимает государственная компания Sonatrach. Через эту же компанию сеть АЗС в Алжире принадлежит государству, а цены на бензин едины по всей стране и фиксированы. За последние несколько лет они менялись редко и незначительно – в ответ на экономические или политические факторы, но не по рыночным механизмам.
Основная добыча в Африке ведется на уже разведанных месторождениях, за запасы которых усилилась конкуренция в последние годы. При этом ресурсы исчерпаются, а инвестиции в геологоразведку и поддержание добычи не осуществляются в нужном объеме.
Еще одна региональная особенность – более гибкие условия и система «ресурс‑за‑инфраструктуру». Ряд африканских правительств готов предоставить льготы, налоговые преференции и доли в проектах, а крупные иностранные игроки взамен предлагают инфраструктуру. Например, в Анголе с середины 2000‑х годов привлекали китайские компании по схеме oil‑for‑infrastructure: CNPC, Sinopec строили дороги, порты, электростанции, а возврат по части погашения шел нефтью. ENI реализовала проект Coral FLNG в Мозамбике (первый прибрежный FLNG в стране) с крупными капиталовложениями в инфраструктуру.
«В последнее время на континенте активно работают китайские компании. Правительство КНР умеет договариваться с африканскими лидерами, - отметил Василий Севрюков. – По опыту Алжира: китайские рабочие получают значительные преференции, долгосрочные разрешения на работу. Взамен, к примеру, Китай построил в Алжире здание оперы».
Интересы России
За последние десять лет российское присутствие в энергетическом секторе Африки превратилось из точечных коммерческих операций в более системную стратегию: экспорт технологий и капитала в атомной энергетике, попытки закрепиться в нефтегазе через корпоративные соглашения и сервисы, и использование двусторонних государственных связей для обеспечения долгосрочного влияния.
«На фоне санкционного давления российским компаниям важно не только переориентировать, но и диверсифицировать экспорт. Технологии геологоразведки, бурения, обслуживания скважин, собственные наработки в части технологий работы с ТРиЗ и повышения дебита скважин, «цифровой двойник» скважины и прочие передовые технологии – предмет для взаимовыгодного сотрудничества России и стран Африки, - подчеркнул Павел Марышев. - Российские компании активно реализуют совместное предприятие в Египте, Алжире, Нигере и прочих странах, готовых развивать добычу не только «в ширь» за счет увеличения объемов, но и «вглубь» - за счет повышения эффективности геологоразведки, бурения, эксплуатации».
Также по мнению эксперта, некоторые страны Африки, такие как Египет и Алжир, могут выступить в качестве сырьевых хабов, через которые российские углеводороды могут попадать на европеские рынки – с наценкой. При этом поставщиком будет не Россия, а другая страна.
Основными странами присутствия российских компаний являются Алжир, Ливия, Судан, Ангола, Нигерия, Мозамбик, Намибия, ЮАР. Для принимающих стран российские предложения привлекательны за счет готовности обеспечить кредиты, технологии, пакетные решения.
Путь к углеродной нейтральности
Африка – одна из самых противоречивых и перспективных энергетических арен: с одной стороны, континент сохраняет заметные объемы добычи нефти и газа (их доля в структуре ВВП достигает 85%) и обладает важнейшими запасами критических минеральных ресурсов, с другой – ее совокупные выбросы неизмеримо ниже доли богатых промышленных стран.
«Динамика энергоперехода Африки детерминирована двумя ключевыми факторами – экспортоориентированностью и повышенным интересом к ВИЭ, - заметил Павел Марышев. - Безусловным лидером здесь является ЮАР, где стремление к «зеленой энергетике» закреплено в энергетической доктрине и профильных программах. Несмотря на крайне благоприятный режим инсоляции, доля солнечной генерации в ЮАР составляет всего 10%, и основой энергокомплекса остается угольная генерация».
ЮАР планирует достичь углеродной нейтральности к 2050 году, в период с 2026 по 2030 год планируется снизить объем выбросов до 350-420 МТ CO2 в год.
Мозамбик считается одним из наиболее энергетически чистых государств, так как вырабатывает около 80% электроэнергии за счет гидроресурсов. Гана к 2030 году стремится повысить долю национального «зеленого» энергетического баланса с 66,5 МВт до 1363 МВт (более чем в 20 раз).
Африканский союз в «Повестке дня на период до 2063 года» определяет, что возобновляемые и чистые источники энергии должны стать основой для расширения энергетических систем Африки для обеспечения энергетической безопасности и декарбонизации.
Часть стран инвестируют в ВИЭ-проекты (в основном – солнечные). Среди них – Benban Solar Park в Египте и Noor Ouarzazate в Марокко.
«Солнца на материке много, однако у «зеленых» технологий много нюансов, которые не позволяют полностью перевести энергокомплекс на ВИЭ без угрозы для энергетики и экономики», - добавил эксперт.
Таким образом, одновременно многие африканские государства декларируют приверженность европейским климатическим принципам (ESG, цели Парижского соглашения), но на практике совмещают наращивание добычи с энергопереходом. И путь к углеродной нейтральности у большинства стран континента будет отличаться от европейского: он более прагматичен и зависит от финансирования и инфраструктуры.
Фото: freepik.com
Источники: AEC, IEA, МЭА.