В поисках образа будущего для Южной Осетии

Последние полгода российская политика в Абхазии и Южной Осетии заметно активизировалась как на экономическом, так и на гуманитарном направлениях. Например, 24–26 сентября 2025 г. в Южной Осетии запланировано проведение образовательного семинара Президентского фонда культурных инициатив. Усиление внимания к республикам связано со сменой куратора в России и соответствующей выработкой нового подхода к взаимодействию. Причиной этому стала ситуация в Абхазии, поскольку протесты в ноябре 2024 г. показали ограниченность прежней линии и необходимость обновления механизмов работы Москвы с Сухумом и Цхинвалом.

В условиях роста интереса к Южной Осетии вопрос о ее дальнейшем развитии приобретает особую значимость. Речь идет не только о политическом статусе страны, но и о более широком «образе будущего», который должен задать ориентиры развития республики в ближайшее десятилетие.

Политический статус как основа образа будущего

Вопрос политического статуса Южной Осетии занимает центральное место в публичной риторике югоосетинских президентов и воспринимается ими как определяющий фактор образа будущего республики. Речь идет о ключевых вариантах дальнейшего развития Южной Осетии — сохранение независимости, вхождение в состав Российской Федерации (через объединение с Северной Осетией) и промежуточные интеграционные форматы.

В рамках данного анализа рассмотрены позиции всех президентов Республики Южная Осетия — Л. Чибирова (1996–2001 гг.), Э. Кокойты (2001–2011 гг. ), Л. Тибилова (2012–2017 гг.), А. Бибилова (2017–2022 гг.) и А. Гаглоева (2022 – н.в.) — относительно будущего статуса республики. Для Л. Чибирова использованы цитаты, сделанные им уже в качестве экс-президента (2012–2024 гг.), поскольку публичные высказывания периода его нахождения у власти в цифровых архивах недоступны. Эти заявления позволяют получить представление о его позиции в отношении политического статуса республики. Можно утверждать, что взгляды Л. Чибирова кардинально не изменились, так как ценностные установки в отношении ключевых вопросов национального будущего отличаются долгосрочной устойчивостью.

Обращение к высказываниям политиков оправдано тем, что, по определению американского политолога Дж. Хигли, именно элиты формируют стратегии развития государства. В рамках данного исследования особое внимание уделяется высказываниям президента, поскольку именно он в условиях президентской формы правления Южной Осетии задает основные направления внутренней и внешней политики. Его заявления не только отражают официальную позицию государства, но и во многом формируют восприятие ключевых процессов как внутри республики, так и за ее пределами.

Анализ основан на выборке из 102 публичных высказываний президентов Южной Осетии, сделанных в период с 2002 по 2025 гг. Особым значением обладает 2008 г., когда Россия признала Южную Осетию, поскольку это придало теме статуса новое измерение и определило дальнейшие контуры политической дискуссии.

Все высказывания были классифицированы по трем категориям:

Методология предполагает подсчет числа упоминаний каждой категории в публичных выступлениях. Собранные данные представлены в формате радарных диаграмм, что позволяет наглядно показать частоту упоминаний трех ключевых категорий. Цифры на лучах радаров отражают абсолютное количество высказываний, относящихся к соответствующей теме. Первый радар отражает динамику риторики во времени («до 2008 г.» и «после 2008 г.», начиная с 9 августа 2008 г.) (см. Рисунок 1), второй демонстрирует различия между президентами, позволяя выявить особенности дискурса каждого из них (см. Рисунок 2).

Рисунок 1. Динамика риторики о будущем Южной Осетии до и после 2008 г.

Источник: составлено автором на основе материалов югоосетинских и российских СМИ и официальных ресурсов: ИА «Рес», Sputnik Южная Осетия, официальный сайт Администрации Президента Республики Южная Осетия, Официальный сайт Президента Южной Осетии, ТАСС, Коммерсантъ, 15-й регион, РБК, Интерфакс, Комсомольская правда, EADaily, а также видеоматериалы (Rutube и VK видео).

Примечание: цифры показывают количество публичных высказываний президентов Южной Осетии по категориям: «Вхождение в РФ» (зеленый), «Независимость» (синий), «Иное» (серый). Чем выше цифра, тем чаще упоминалась тема.

Первый радар (см. Рисунок 1) фиксирует сдвиг акцентов в риторике югоосетинских политиков. Если до 2008 г. основными задачами считались окончательное отделение от Грузии при одновременном заявлении о стратегической цели объединения с Россией, то после признания независимости основное внимание смещается к теме вхождения в состав РФ и поиску форм институционализированной интеграции с ней. В риторике начинают использоваться новые форматы, например, союзные договоры, стратегическое партнерство, идея расширения Союзного государства России и Республики Беларусь (с возможным включением Абхазии и Южной Осетии). Обращение к таким форматам можно воспринимать как способ сохранить политическую субъектность в условиях, когда прямое включение в состав России затруднено, поскольку для Москвы это сопряжено с риском усиления санкционного давления и внешнеполитическими издержками со стороны стран Запада.

Такой вариант, с одной стороны, служит дополнительной гарантией невозможности возвращения в Грузию, а с другой — открывает пространство для экономической интеграции с Россией, создавая более устойчивые механизмы развития республики. В русле этой логики в последние годы Южная Осетия адаптировала свое таможенное законодательство к нормам Евразийского экономического союза, что закрепило ее включенность в российское экономическое пространство.

Рисунок 2. Риторика президентов Южной Осетии о статусе республики

Источник: составлено автором на основе материалов югоосетинских и российских СМИ и официальных ресурсов: ИА «Рес», Sputnik Южная Осетия, официальный сайт Администрации Президента Республики Южная Осетия, Официальный сайт Президента Южной Осетии, 15-й регион, ТАСС, Коммерсант, РБК, Интерфакс, Газета.ru, EADaily, а также видеоматериалы (Rutube и VK видео).

Примечание: цифры показывают количество публичных высказываний президентов Южной Осетии по категориям: «Вхождение в РФ», «Независимость», «Иное». Чем выше цифра, тем чаще упоминалась тема.

Второй радар (см. Рисунок 2) показывает различия в индивидуальных акцентах. Так, Л. Чибиров в своих высказываниях поддерживал, с одной стороны, идею независимости, с другой — необходимость объединения с Россией. При этом, учитывая политический контекст 1990-х гг. и события грузино-югоосетинского вооруженного конфликта 1991–1992 гг., концепт «независимости» в его риторике можно интерпретировать прежде всего как отделение от Грузии.

Вслед за ним Э. Кокойты в 2000-е гг. сделал интеграцию с Россией главным лейтмотивом своей повестки и еще до 2008 г. подчеркивал: «Народ Южной Осетии сделал свой выбор в пользу независимости и дальнейшего объединения с Северной Осетией и вхождения в состав России» (2006 г.). После признания Россией независимости Южной Осетии он заявил: «Южная Осетия намерена войти в состав России. Южная и Северная Осетия — часть России, мы никогда из этого секрета не делали» (сентябрь 2008 г.). Однако уже в последующие годы акценты постепенно сместились — Э. Кокойты стал первым президентом республики, публично выступившим за присоединение Южной Осетии к Союзному государству России и Беларуси. Его риторика о «максимальной интеграции с Россией вплоть до вхождения в состав Союзного государства» (2010–2011 гг.) задала новый вектор обсуждений будущих форм интеграции.

В 2012–2014 гг. Л. Тибилов стремился сочетать разные подходы. Он выступал за проведение референдума о вхождении Южной Осетии в состав России, аргументируя это, историческим выбором осетинского народа и правовыми основаниями. В частности, Л. Тибилов указывал, что референдум 2006 г. ставил цель закрепить независимость от Грузии, а не от других государств, что в юридическом плане нивелировало результаты референдума 1992 г., где речь шла о вхождении в состав России. При этом он подчеркивал значение союзнической поддержки со стороны России и рассматривал Союзное государство России и Беларуси как возможность для укрепления международной субъектности Южной Осетии.

Во время своего президентства А. Бибилов сделал тему объединения с Россией ключевым направлением своего политического курса. Как основатель партии «Единая Осетия», для которой идея воссоединения с Россией служит базовой программной установкой, он последовательно связывал будущее республики с вхождением в состав Российской Федерации, в том числе через проведение референдума. Характеризуя эту линию преемственной, А. Бибилов отмечал: «Из-за национальной идеи, которая определилась в 1700-е гг., мы понесли большие потери, пострадали в 1920-х, в 1930-х, 1990-х и 2000-х гг., и эта идея — Единая Осетия в составе Российской империи тогда и РФ сегодня» (2019 г.).

В то же время А. Гаглоев в своей риторике определяет стратегический выбор в пользу России как «вековую мечту осетинского народа», одновременно подчеркивая, что конкретные правовые формы ее реализации должны стать предметом совместных с Россией обсуждений. Высокая доля материалов, отнесенных к категории «Иное», объясняется тем, что в нее попадают публикации, связанные с референдумом о вхождении в состав России, инициированным А. Бибиловым в период своей избирательной кампании 2022 г. Уже после смены власти А. Гаглоев объявил о его приостановке, подчеркнув необходимость предварительных консультаций с российской стороной. То есть значительная часть упоминаний категории «Иное» отражает не отход от курса на вхождение в РФ, а конкретный политический контекст, связанный с отменой данного референдума.

Таким образом, политический статус в национальной идее Южной Осетии отражает образ будущего республики и задает ключевой ориентир ее развития. Анализ показывает, что сегодня в риторике президентов отсутствует единое и окончательно закрепленное видение — сохранить независимость или добиваться вхождения в состав России. Такая неопределенность во многом отражает текущую международную обстановку, где прямое включение в состав России осложнено внешнеполитическими ограничениями, а сохранение независимости требует дополнительных ресурсов. Для общества Южной Осетии статус республики, признанный Россией, продолжает играть роль важного индикатора национальной идентичности и коллективного выбора. Если до 2008 г. народ был мобилизован против внешнего врага в лице Грузии, и главной целью был выход из ее состава, то после признания независимости Россией риторика сместилась в сторону поиска новых форм интеграции с Россией и гарантий развития, которые рассматриваются как основа политического и экономического суверенитетов республики.

Воинский подвиг в национальной идее осетин

Образ будущего Южной Осетии формируется в тесной связи с ее прошлым. В национальной идее важную роль играет память о воинском подвиге, которая обеспечивает преемственность поколений и служит одной из ключевых основ формирования ценностных ориентиров современного осетинского общества. Эта память объединяет опыт героизма и жертвенности разных эпох — от Великой Отечественной и Афганской войн до грузино-югоосетинского вооруженного конфликта 1991–1992 гг. и «августовской войны» 2008 г. (при этом среди осетин отмечается, что эскалация началась еще в 2004 г.). В современных условиях ее продолжением становится участие жителей Южной и Северной Осетий в Специальной военной операции на Украине, что подтверждает сохранение значимости воинской доблести и самопожертвования в национальной идентичности осетин. По состоянию на июнь 2025 г., звание Героя России было присвоено пяти осетинам —участникам СВО (из Южной Осетии Р. Хугаеву). Память о погибших сохраняется не только через официальные ритуалы, но и в символическом пространстве. Баннеры с портретами добровольцев размещаются вдоль дорог, на улицах и площадях Северной и Южной Осетий, закрепляя их образы как элементы коллективной памяти.

Также для осетин участие в СВО на Украине воспринимается как осознанный выбор, связанный не только с союзническими отношениями с Россией, но и с историческим опытом прошлого. Так, согласно заявлению Следственного комитета России, в «августовской войне» 2008 г. на стороне Грузии воевали украинские военные и добровольцы-националисты. В осетинском обществе это усилило восприятие украинского конфликта как продолжения борьбы за историческую справедливость.

Человеческий капитал и модернизация экономики

Однако будущее республики не ограничивается вопросами политического статуса и исторической памяти. Как и в случае Абхазии, перед Южной Осетией стоит задача выработки четкой модели экономического развития, чему главным образом препятствует малочисленность населения. Согласно всеобщей переписи 2015 г., в республике проживало 53,5 тыс. человека, при этом в последние годы наблюдается сильный отток молодежи и трудоспособного населения. В таких условиях оказывается крайне затруднительным формирование капиталоемкого внутреннего рынка.

Поэтому для устойчивого экономического развития Южной Осетии ключевым условием выступает возвращение и закрепление человеческого капитала. Республике необходимы квалифицированные кадры, без которых невозможно формирование конкурентоспособных отраслей. Однако возвращение специалистов в республику возможно только при условии создания достаточного количества рабочих мест, обеспечивающих им перспективы профессиональной реализации и достойный уровень жизни. Кроме того, наличие у многих осетин, уехавших из республики, домов и квартир на родине может облегчить этот процесс.

Одной из серьезных проблем остается чрезмерная занятость населения в бюджетном секторе, что не способствует формированию внутреннего рынка. В советский период в Южной Осетии функционировали промышленные предприятия, такие как «Эмальпровод» и «Вибромашина». Сегодня требуется объективная оценка рентабельности их восстановления. В то же время перспективными могут стать новые направления, в частности IT-сектор, креативные индустрии и цифровой банкинг, так как Южная Осетия в силу своего статуса не попадает под международные санкции. Ставка на такие отрасли способна частично компенсировать ограниченность внутреннего рынка и малочисленность населения, создавая новые точки роста экономики.

К размышлениям

Таким образом, центральной составляющей национальной идеи Южной Осетии остается вхождение в состав России и объединение с Северной Осетией. Это стремление имеет глубокие исторические корни, так как еще в 1843 г. Осетия была административно разделена на Северную и Южную, причем последняя вошла в состав Тифлисской губернии в качестве Осетинского округа. Именно эта цель изначально воспринималась как историческая задача в 1990–2000-е гг. — выйти из состава Грузии и закрепить свое будущее через интеграцию с Россией, где осетинский народ сможет вновь объединиться.

В то же время идея независимости в югоосетинском дискурсе изначально понималась прежде всего как отделение от Грузии. После 2008 г., когда независимость Южной Осетии признала Россия, а затем Никарагуа (2008 г.), Венесуэла и Науру (2009 г.), а в 2018 г. — Сирия, смысл понятия «независимость» начал трансформироваться. Оно стало восприниматься уже не только как разрыв с Грузией, но и как существование Южной Осетии в качестве самостоятельного государства в международной системе, пусть и с ограниченным признанием.

Однако в обозримом будущем текущая международная обстановка делает реализацию идеи объединения Южной Осетии с Россией затруднительной. В течение ближайших десяти лет стратегическим приоритетом должно стать повышение уровня жизни населения и создание условий для возвращения осетин на родину. Отток жителей остается критическим вызовом, так как при реальной численности населения около 30–40 тыс. человек риск дальнейшего сокращения населения крайне высок. Для его преодоления необходимо формировать новые рабочие места, развивать экономику и рассматривать возможность открытия транзита через Южную Осетию в Грузию, что позволит расширить внешние связи и выйти на новые рынки, например, Ближнего Востока и Средней Азии.

Наибольшее внимание этой теме уделял А. Бибилов. Так, он заявлял, что Южная Осетия как самостоятельное государство будет участвовать в работе транзитного пути через республику на равных условиях с Россией и Грузией. Нынешний президент Южной Осетии А. Гаглоев пока не делал публичных заявлений по вопросу транзита. Тема открытия дороги в Грузию обсуждается в Южной Осетии не только на уровне президентов, но и среди политиков и общественных деятелей, которые рассматривают ее как необходимый шаг для преодоления транспортной изоляции (например, Д. Тедеев). Экономическая аргументация в пользу транзита строится вокруг перспектив расширения торговли, привлечения инвестиций и создания рабочих мест, без чего республика рискует оставаться в логистическом тупике. Вместе с тем в общественном мнении сохраняется настороженность, так как часть населения связывает возможное открытие дороги с угрозой сближения с Грузией, традиционно воспринимаемой в качестве врага.

В культурном плане образ будущего Южной Осетии во многом определяется задачей сохранения идентичности, что особенно важно на фоне сокращения численности осетин в мире (по данным «Этноатласа» в мире их насчитывается около 700 тыс. человек, а в 2021 г. ЮНЕСКО внесла осетинский язык в число исчезающих, так как на нем говорит около 500 тыс. человек). Центральным элементом здесь выступают сохранение и развитие иронского диалекта, который лежит в основе литературного осетинского языка и представлен в Северной Осетии (за исключением Дигоры, где говорят на дигорском диалекте). Однако стоит отметить, что в повседневной речи жителей Южной Осетии доминируют кударский (основной по числу носителей), ксанский и урстуальский говоры. Они отличаются в произношении от литературной нормы, что объясняет различие между «официальным» осетинским языком и разговорной практикой в республике.

Что касается системы образования, то в школах Южной Осетии обучение ведется преимущественно на русском языке, однако обязательным остается преподавание осетинского. Дети осваивают классический осетинский язык (иронский диалект), на котором создавал свои произведения основоположник литературного осетинского языка Коста Хетагуров. В Северной Осетии ситуация иная: несмотря на изучение осетинского языка в школьной программе, в повседневной жизни больше преобладает русский язык, что во многом связано с процессами языковой ассимиляции. Это обусловлено тем, что Северная Осетия — многонациональная республика, где проживают не только осетины, но и русские, армяне, грузины, ингуши, кумыки и др., поэтому общение часто происходит именно на русском. При этом в сельской местности осетинский язык остается основным средством общения, тогда как преобладание русского особенно заметно во Владикавказе. В последние годы предпринимаются целенаправленные шаги по возрождению национального языка через образовательные инициативы и вовлечение молодежи. Знаковым событием стало открытие в 2017 г. во Владикавказе Аланской гимназии, где обучение по всем предметам, за исключением русского языка, ведется на осетинском. На этом фоне именно Южная Осетия, где осетинский язык еще остается главным языком повседневной коммуникации во всей республике, может рассматриваться как хранительница языковой и культурной традиции осетин.