Растущий бюджетный дефицит не позволяет Франции сформировать стабильное правительство. При этом именно от решения экономических проблем, как считает завсектором региональных проблем и конфликтов отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН Павел Тимофеев, зависит исход президентских выборов 2027 года — сохранят ли власть партии политического мейнстрима или им придется уступить свое место ультраправым
Отставка правительства Франсуа Байру во Франции, уже второго подряд кабинета, павшего с осени 2024 года, — событие одновременно ожидаемое и в то же время внезапное. Ожидаемое, поскольку естественно вытекает из нестандартного для Пятой республики парламентского раскола, обозначившегося после выборов в Национальное собрание летом 2024-го. Тогда пропрезидентские силы утратили большинство, а общий потенциал левой оппозиции во главе с Жан-Люком Меланшоном и ультраправой во главе с Марин Ле Пен позволял им при желании совместно выносить вотум недоверия правительству.
В условиях многолетнего экономического кризиса, в основе которого лежат структурные дисбалансы государственных финансов, и принципиально разных подходов президента-неолиберала Эмманюэля Макрона и оппозиционных сил попытки Байру, как и его предшественника Мишеля Барнье, принять ежегодный бюджет, маневрируя между фракциями, превратились в слишком сложную задачу. Большинство парламентариев — против сокращения расходов.
Расклад в пользу ультраправых
Неожиданность же событию придают обстоятельства падения кабинета: Байру стал первым в истории Пятой республики премьером, ушедшим в отставку после вполне традиционного голосования о доверии программе правительства по статье 49-1 Конституции Франции, когда премьеру требуется набрать простое большинство. В итоге, потеряв за год двух премьеров и не имея времени на долгие раздумья (по Конституции проект бюджета должен быть предложен парламенту не позднее 7 октября), Макрон сразу назначил новым главой правительства министра обороны Себастьяна Лекорню. Его задача-минимум — уговорить строптивый парламент принять бюджет на 2026 год, а максимум — договориться с оппозицией о долгосрочных мерах по оздоровлению государственных финансов. Гарантий, что и этот кабинет продержится долго, нет, что символически подтвердили подготовленные через соцсети протесты под лозунгом «Заблокируем все!», охватившие Париж и другие города Франции 10 сентября — на следующий день после назначения нового премьера.
Текущий кризис, в котором власть и оппозиция решают свои задачи, имеет прямое отношение к следующим президентским выборам, намеченным на май 2027 года. Хотя до них остается более полутора лет, некоторые тенденции уже очевидны. Макрон, чей рейтинг упал до 17%, уходит после окончания второго срока, чтос учетом падения кабинета его союзника Байру ставит непростые вопросы: сохранится ли президентская партия «Возрождение» и кто поведет центристов на выборы? Очевидными кандидатами видятся лидер правого крыла макронистов и глава партии «Горизонты» Эдуар Филипп (социологи дают ему 24% голосов) и лидер «Возрождения» Габриэль Атталь. Но поддержит ли Атталь Филиппа, уже нацелившегося в президенты?
Столь же туманна ситуация в левом лагере, где явным лидером выглядит Жан-Люк Меланшон (21%), но неясно, готовы ли социалисты, «зеленые» и коммунисты принимать его лидерство. По опросам, в случае раскола левому кандидату будет очень трудно попасть во второй тур. Неясно, как поведут себя правоцентристы «Республиканцы», ситуативные союзники Макрона. Начнут ли они свою президентскую кампанию или объединятся с Филиппом?
Пока же уверенно лидируют вожди ультраправых — Ле Пен и ее ближайший соратник, лидер «Национального объединения» Жордан Барделла, у них по 35%. Им на руку играют буксующий законотворческий процесс и рост бюджетного дефицита, что усиливает недовольство макронистами и подпитывает протестное голосование. При этом личное участие Ле Пен в выборах все еще под вопросом из-за обвинений политика в нецелевой растрате партийных средств. Итоговое решение по апелляции в деле Ле Пен суд обещает вынести в начале 2026 года, и если обвинительный приговор будет подтвержден, то кандидатом правых, очевидно, станет Барделла. На итоговый расклад могут повлиять возможные в конце 2026 года праймериз у левых, правоцентристов и макронистов.
Дипломатическая девальвация
Наконец, положение, в котором оказалась Франция, имеет и внешнеполитическое измерение. Хотя в Пятой республике внешняя политика и оборона относятся к компетенции президента, парламент по мере возможностей пытается влиять на эти сферы, прежде всего как орган, принимающий бюджет и утверждающий расходы на дипломатию и оборону. Здесь новый премьер Лекорню, чьи качества эффективного переговорщика отмечают даже оппозиционеры, скорее всего, использует свой опыт министра обороны для переговоров с оппозицией о дальнейшем наращивании военных расходов страны. Несмотря на то, что у левой и ультраправой оппозиции есть свои внешнеполитические приоритеты, не всегда совпадающие с политикой Макрона, это практически не влияет на официальный подход Парижа к таким вопросам, как поддержка Украины или санкции против России.
В ходе принятия соответствующих законопроектов депутаты, не поддерживающие официальный курс, оказываются в меньшинстве или воздерживаются от голосования. Тем не менее по ряду проблем, включая ближневосточное урегулирование и обещанное Макроном признание Палестинского государства, отношения с Евросоюзом и Африкой, а также попытки Франции укрепиться в Индо-Тихоокеанском регионе, где в фокусе внимания — будущее французского владения Новой Каледонии, оппозиция может оказать влияние на подходы Макрона.
Но здесь всплывает другая, более сложная проблема — медленный экономический рост на фоне растущего долгового бремени постепенно девальвирует вес Франции среди развитых стран: если еще в 2013 году она шла в этом перечне на пятом месте, то сейчас — уже на седьмом. А это, в свою очередь, ограничивает возможности дипломатии — в ЕС, НАТО и на других международных площадках, стимулируя Париж ориентироваться на позиции США, Германии и других государств Европы. Хотя сегодня о специфике французского подхода к решению международных проблем можно говорить в основном в прошедшем времени, вряд ли единственная ядерная держава ЕС и его вторая экономика удовлетворится ролью ведомого. Во многом от динамики экономического развития Франции зависит, каким будет завершение в 2027 году старого политического цикла и начало нового. Вполне вероятно, уже периода «постмакронизма».
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора