Сергей Гусев / Из личного архивa
Он был награждён медалью «Одолевшие судьбу», каковой отмечены когда-то Алексей Маресьев и Валентин Дикуль. Он называл свою жизнь мученической и в то же время мужественно боролся со всеми выпавшими на его судьбу испытаниями. Рассказываем о Фёдоре Дёмине. Подробнее — в материале tula.aif.ru.
Только вперед, только на линию огня
Фёдор Нестерович Дёмин родился 27 августа 1925 года в деревне Студимля тогда еще Орловской губернии. Про своё детство в автобиографии писал так.
«В семье нас было 11 детей; пятеро умерло, шестеро выжило. На мою долю выпала немилосердная судьба. Упал. Пристала неизлечимая ползучая болезнь — туберкулез позвоночника, а было мне тогда семь лет… Болезнь приковала меня к постели на долгие годы. Четыре стены и потолок — это всё, что я видел».
Фёдор остался калекой на всю жизнь. В детстве лечили местные знахарки — натирали мазями, парили в воде с майской крапивой, но только усугубили болезнь. В школу пошёл на костылях.
В 1937 году репрессировали отца, который работал ветеринаром. Потом ещё один удар: под Сталинградом погиб брат. «Я лишился последней опоры, — писал Дёмин. — Так и оказался я в омуте отчаяния. 20 лет я жил с клеймом «сын врага народа».
После гибели брата его главной моральной опорой стал образ Павки Корчагина и сама жизнь коммуниста Островского, автора романа «Как закалялась сталь».
«Я понимал, что Островскому было во много раз труднее. Он нашёл силы для борьбы, и я найду», — решил для себя он.
Кстати, ещё один брат Фёдора Андрей не выдержал страданий — покончил с собой.
В 1950 году Фёдор Дёмин начал вести дневник, и на первой странице выписал слова Островского. Нет, не те, что про жизнь даётся человеку лишь раз. Другие.
«Только вперёд, только на линию огня, только через трудности к победе и только к победе — никуда иначе».
В своих записях Дёмин говорил о том, что он и сам является примером жизни по Корчагину, а Островского называл «нашим советским святым».
Лёжа в постели, отбивая атаки грозной болезни, он стал рисовать, научился играть на гармошке, стал читать, и в его жизни появились просветы. «Невыносимые страдания пробудили во мне художника, — писал Фёдор Дёмин. — В годы тяжёлой войны свершилось то, что я называю чудом».
Фашисты, разбитые под Москвой, отступали. Ранним утром появились люди в белых халатах, на лыжах, с автоматами. Это были разведчики.
«Нет слов передать радость, которая охватила нас тогда. Фашисты остановились и закрепились по другой стороне реки Зуши. Линия фронта — в двух километрах. Мы жили в землянках в своей сожжённой деревне, жили на передовой с нашими солдатами до тех пор, пока наши не перешли Зушу, чтобы погнать врага на запад. Тогда я впервые увидел карикатуры Кукрыниксов на Гитлера и его верхушку и попробовал их скопировать. Получилось так, что бойцы смеялись до слёз. С тех пор рисую».
Он поступил в Елецкое художественное училище. Мало кто верил, что инвалид, с трудом передвигающийся на костылях, сможет выезжать на этюды и вообще закончить учёбу. Но он доучился до конца. Это была одна из его побед.
Дёмин, а вы зачем тут?
«Я понял, что самый опасный мой противник — это я сам. С тех пор началась битва с самим собой, с лихой судьбой, злым роком. Я не завыл волком от жизни такой, не одичал, не озлобился, занялся самовоспитанием, самообразованием — захотел узнать, какой я, кто я в этом жестоком мире?»
В 1949 году судьба свела с доктором Чулковым в Яснополянской больнице, который, по признанию Дёмина, стал его вторым отцом.
«Он не только лечил меня, с его помощью я успешно закончил художественное училище. Много раз я был на грани отчаяния, много раз воскресал, благодаря лечению и духовной поддержке яснополянского доктора.
– Ты будешь ходить, и писать картины, — сказал мне Игорь Петрович в один из самых тяжёлых дней.
Слова эти оказались пророческими. Через 10 лет меня приняли в Союз художников СССР, я продолжал писать, стал участником многих выставок. И каждый свой день жизни, каждую творческую удачу я готов разделить с доктором Чулковым, Героем социалистического труда, вечным тружеником и прекрасным человеком».
Игорь Петрович начал бой не только с болезнью, но и с неверием в победу над ней. Через некоторое время болезнь отступила, но Чулков предвидел, что это временное затишье. По его совету и настоянию Дёмин окончил художественное училище, у него появилась семья. Но затем наступили дни, месяцы и годы новых испытаний. Ослабленный организм отказывался противостоять новым болезням.
В своей автобиографии Фёдор Дёмин вспоминает, что около 20 лет продолжался его поединок с безумием. В это самое тёмное для него время моральной опорой стал Бетховен. Его слова «Человек, помоги сам себе» и «Через страдания к счастью» исцеляли от ещё одного немилосердного недуга.
В 1963 году он попал в психиатрическую лечебницу в Петелино в отделение для хронических душевнобольных. Выхода оттуда практически не было — забрать отсюда могли только под расписку родители или жена. Спасение он видел только в работе. Рисовал на чём попало — на тетрадных листах, коробках из-под папирос. Потом как-то встретил знакомую медсестру из Ясной Поляны. Она изумилась: «Дёмин, а вы зачем тут?» Это был сильный удар.
В ту ночь он впервые страстно молился Богу, не зная никаких молитв. А на следующий день приехала мать, и Фёдор уговорил забрать его из психушки. С этого, считал Фёдор Дёмин, началось его возрождение. Он пришёл к пониманию, что у человека есть душа и она бессмертна.
Спешите делать добро
Однако из одного лечебного заведения он оказался в другом — в яснополянской больнице. Чулков старался возродить веру в победу, подолгу откровенно разговаривал, ничего не скрывая, но и не сгущая краски. Игорь Петрович создал условия для занятий рисованием прямо в больнице. С лучшими картинами он знакомил известных художников. И вот об одном из рисунков с натуры медсестры яснополянской больницы Кати Бариновой хорошо отозвался Порфирий Крылов, советкий художник, карикатурист, член таорческого коллектива «Кукрыниксы». Он приехал в 1970 году на первую персональную выставку в санатории «Ленинские Горки» под Москвой. Это он посоветовал переписать этот портрет маслом.
Картина «Сестричка Катя» многим понравилась, её взяли на выставку. Затем последовали новые картины, за работой над которыми возвращалось здоровье. В 1975 году, в 50 лет, Фёдор Дёмин был принят в Союз художников СССР. Он сам признавал: эта победа не только моя, но и Игоря Петровича Чулкова. «Он поставил меня на ноги и сделал меня жителем Ясной Поляны, он сколотил мою семейную жизнь». Будучи депутатом, Чулков пробил для Дёмина разрешение построить на территории больницы свой дом.
«И было чудо! 20 лет валялась на чердаке моя картина «Сестричка Катя». В 1977 году она — в столице, на Всесоюзной выставке «60 героических лет», посвящённой Советской армии и флоту. Она — в Центральном выставочном зале — Манеже не затерялась среди трёх тысяч произведений ведущих мастеров страны. Её заметила высокая комиссия, и она с сотней лучших полотен побывала за рубежом: в Польше, Венгрии, Чехословакии, Германии и на Байконуре. Это было признание. Это был мой звёздный час!»
Из своих более трёхсот работ — живописных и графических, Дёмин не продал ни одной. И в этом тоже оставался верен тому, что вложил в него «второй отец» Игорь Петрович Чулков: спешите делать добро. «Я дарю картины, чтобы люди стали добрее, мягче, совестливее. Хочу людей красотой радовать, хочу творчеством своим пробуждать души, исцелять их».
«Спешите делать добро», — призывал в своих дневниках Фёдор Дёмин. Только оно способно продлить жизнь за пределы физического существования. «Смерть духовная — это пострашнее, чем смерть физическая», — считал он.