За 25 лет «Фонтанка», как оказалось, привлекла внимание не только миллионов читателей, но и десятков исследователей. Материалом для научных публикаций стали и некоторые тексты, и посты, и комментарии читателей «Фонтанки». Читать эти публикации не всегда приятно, но интересно. Ну так и про саму «Фонтанку» можно сказать.
Часто ли «Фонтанку» исследуют и зачем?
Международная система поиска по научным публикациям Google Scholar (Академия Google) выдает 996 результатов по запросу научных статей, где «Фонтанка.ру» в названии, в тексте или среди библиографических ссылок.
Google ранжирует публикации, начиная с более релевантных, авторитетных и цитируемых. В тройке первых: «Черный и абсурдистский юмор в информационных заметках общественно-политического интернет-портала „Фонтанка.ру“»; «Прецедентный текст в заголовках (на примере материала интернет-газет „Лента.ру“, „Фонтанка.ру“, „Новый Омск“)»; «Речевая культура интернет-газеты (на примере анализа санкт-петербургского издания „Фонтанка.ру“)».
Запрос «Fontanka.ru» дает 2730 результатов, на первых страницах — в основном те же статьи.
Поиск только в российской электронной библиотеке научных публикаций eLibrary, которая интегрирована с РИНЦ (Российским индексом научного цитирования), дает 543 результата по запросу «Фонтанка.ру» и 749 — «Fontanka.ru». В топе — всё те же публикации про прецедентный текст и абсурдистский юмор, а также «Конструирование образа инвалида на страницах СМИ (по материалам интернет-издания „Фонтанка.ру“)».
Почему выбирают именно «Фонтанку»? Иногда исследователи ссылаются на лидерство в рейтинге «Медиалогии», на количество просмотров по данным LiveInternet, на то, что это «ведущее издание». Иногда пишут, что с той или иной точки зрения опыт и язык «Фонтанки» интересен. Указывают на признаки «нового городского СМИ». Речь о медиа, которые в 2010-х получили репутацию независимых от государства, ориентированных на информирование и объединение общества.
«Это такие проекты, которые сохраняют в своей повестке особый образ города, горожан и особое отношение к происходящим в нем событиям. Попадание в федеральную ленту достигается за счет качественной работы над региональными поводами и соблюдением баланса между гиперлокальной повесткой и историями, которые интересны без привязки к территории», — отмечают авторы статьи «Изменение типологии сетевого СМИ под давлением конвергентных процессов» (2022 год) со ссылкой на определение филолога Елены Власовой.
Но сразу оговоримся, речь пойдет не только о комплиментах.
Кот Твикс и комментаторы «Фонтанки»
Самые свежие научные публикации изучают комментарии читателей.
Так, в конце 2024 года в научном журнале «Медиаскоп» вышла статья «Солидарность в комментариях к истории кота Твикса в „Фонтанке.ру“» Рузанны Иванян (доцент кафедры журналистики и медиатехнологий СМИ Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна). Автор проанализировала больше 2,5 тысячи комментариев читателей под пятью материалами про кота Твикса.
Напомним, в январе 2024 года мужчина перевозил кота по кличке Твикс в поезде Екатеринбург — Санкт-Петербург. Во время стоянки в Кирове проводница заметила в вагоне кота без присмотра, опросила пассажиров, не нашла хозяина и предположила, что животное попало в поезд случайно. После этого кот оказался на улице и замерз насмерть. О его пропаже хозяин заявил спустя несколько часов, животное искали с участием волонтеров, а потом пытались привлечь к ответственности проводницу. В РЖД отмечали, что трагедия произошла из-за несовершенства нормативных документов.
Исследовательницу интересовало: переходят ли люди от интернет-активности и эмоций к чему-то большему, к солидарности. Почти пятая часть комментариев (21%) содержала критику проводницы и призывы наказать ее. Только в 2% случаев поведение женщины связывали с регламентами РЖД. 6% были посвящены обвинениям в адрес мужчины, который перевозил кота и оставил его без присмотра. 2% обвиняли и проводницу, и мужчину.
Еще 14% комментариев содержали оскорбления и атаки на «других видимых и невидимых акторов»: участников обсуждения, зоозащитников, пассажиров с животными, аллергиков. В 9% высказываний комментаторы обесценивали усилия других людей, их эмоции и чувства.
Материал Венеры Галеевой «Что общего у кота Твикса и негра Флойда», где она предложила оставить проводницу в покое, вызвал агрессию со стороны комментаторов в адрес самой журналистки.
10% комментариев ко всем статьям указывали на то, что история кота Твикса — индикатор дегуманизации российского общества.
9% высказываний — о посторонних темах (выборы, СВО), раздутости истории кота Твикса, с критикой «Фонтанки»
Всего 4% комментариев содержали слова сочувствия или рассуждения о доброте.
С самого начала в комментариях читателей было политическое измерение: кто-то сомневался в способности людей повлиять на ситуацию, сетовал на беззаконие. Кто-то считал, что инцидент показывает состояние государственной машины. Но запроса на системные изменения не было.
Автор исследования приходит к выводу, что в поведении комментаторов «Фонтанки» не прослеживались даже основные признаки солидарности, а объединение на базе схожих эмоций не привело ни к каким действиям, кроме высказываний в интернете.
«Переход от эмоционального всплеска к цифровой солидарности был бы возможен, если СМИ, в данном случае „Фонтанка.ру“, предлагали бы контент, не только отзывающийся на эмоциональные триггеры аудитории, но и принимающий во внимание ее конструктивные намерения и коллективную субъектность. Так, например, сочувствие конкретной жертве может быть трансформировано в действия по оказанию помощи другим (например, некоммерческим организациям в области зоозащиты)», — размышляет автор статьи.
Ваши мемы сохранены для истории
В 2024 же году в электронной научной базе Карлова университета (Чехия) опубликовали статью «Способы выражения эмоций в интернет-коммуникации (на материале комментариев в социальных сетях)» Анны Тютриной. Она основана на изучении комментариев под постами в телеграм-канале «Фонтанка Spb Online» и на одной из страниц «Фонтанки» в социальных сетях.
Автор сравнивает то, как читатели выражали эмоции под новостными и развлекательными постами. Всего она проанализировала почти 400 комментариев. На их основе составлены аналитические таблицы: сколько раз читатели высказались просто словами, сколько раз добавили эмодзи, смайлик, мем, картинку, стикер, видео, GIF, сколько раз выражали эмоции звукоподражанием и другими языковыми средствами. Автор подтверждает свою гипотезу о том, что под развлекательными постами люди чаще выражают свои эмоции не только словами. К статье приложены скришоты постов «Фонтанки», реакций на них, мемов, стикеров.
В 2021 году вышло исследование «Комментарии в городских интернет-СМИ как элемент интерактивной коммуникации (на примере издания „Фонтанка.ру“)» Алины Кизьяковой. Автор анализирует, как онлайн-марафоны и трансляции «Фонтанки» объединяли людей во время пандемии коронавируса.
В 2019 году опубликовано на русском языке исследование «Память о блокаде Ленинграда между стагнацией и динамизмом: мемориальные практики» доктора наук из университета Сорбонны (Франция) Сары Грушки. В нем она обращается среди прочего к двум публикациям Венеры Галеевой («Это очень грустно и страшно», «Гордость и преодоление: что не показали в обновленном Музее обороны и блокады Ленинграда»,) и комментариям читателей «Фонтанки» под ними.
Жёсткая критика «Фонтанки»
Значительная часть научных исследований, где фигурирует «Фонтанка», с 2000-х и по сей день рассматривает ее как явление в журналистике и обществе, анализирует ее язык.
Одна из первых таких публикаций — «Речевая культура интернет-газеты (на примере анализа санкт-петербургского издания „Фонтанка.ру“)» Марины Бондаренко (профессор Академии труда и социальных отношений). Она вышла в 2014 году в белорусском научном сборнике «Слова ў кантэксце часу» («Слова в контексте времени»).
Автор начинает со скепсиса по отношению к современной российской журналистике в целом, а после этого выявляет недостатки в публикациях «Фонтанки».
«Далеко не каждый работающий в СМИ имеет общее или специальное филологическое образование. Огромное количество лиц, порождающих речевую продукцию для СМИ, порождают ее на основе того речевого опыта, который сформировался в основном в средней школе», — пишет Бондаренко со ссылкой на мысль филолога Владимира Конькова.
Для исследования автор выбрала рубрику «Афиша+», поскольку она посвящена культурным событиям и, по логике, должна быть «самой культурной». Были изучены несколько публикаций, которые вышли накануне новогодних праздников и во время них. Это «Безумный мавр: первая оперная премьера в Мариинке-2», «Трубадуриссимо», «Взрослое одиночество Щелкунчика» и «Новая экранизация „Анжелики“ выходит на экраны».
Марина Бондаренко критикует сами заголовки за противоречие теории журналистики: неясность, неточность, повтор слов. После этого она перечисляет грамматические ошибки в текстах и указывает на то, что в рамках эксперимента неделю подождала их исправления, но ничего не изменилось. Вспоминает свой прошлый опыт: однажды предложила «Фонтанке» исправить ошибки, а в ответ получила комментарий «Все такие умные!». Уверена, что от автора материала.
Бондаренко перечисляет агрессивные выражения журналистов «Афиши+» с просторечиями и вульгаризмами: «едва ли не эпилептик», «ограниченная вменяемость», «бесхребетная блондинка, смотрящая на супруга, как кролик на удава», «оперный психоз» и т. п. Это сочетается в текстах с канцеляритом, иноязычными вкраплениями, варваризмами (например, «софт-порно»), а также с тем, что можно трактовать как стилистические ошибки.
В конце концов автор выносит «Фонтанке» приговор: «Здесь немало логических ошибок, ирония почти всегда неуместна, потому что не даёт читателю возможности получить в достаточной мере объективную информацию. Создаётся впечатление, что главное явление, которое в достаточной мере интересует создателей этих текстов, — это они сами».
А после дополнительно характеризует цитатой из Паустовского: «Здоровые качества языка постепенно исчезают, и взамен появляется нечто громоздкое и серое, но вместе с тем — крикливое».
Используя любимое выражение автора (раз уж оно встречается дважды в двух предложениях подряд), подчеркнем, что редакция «в достаточной мере» изучила его претензии. Предлагалось даже сделать его реплику эпиграфом к данному материалу.
«Фонтанка» шутит, а по ней учат русский язык
Удивительно, но факт. Спустя два года, в 2016 году, вышла статья, в которой наглядно показано, как применять материалы «Фонтанки» для изучения русского языка. Она называется «Использование текстов российских интернет-газет на уроках РКИ для развития речевых способностей студентов», автор — Татьяна Соколова (СПбГУ). Лингвист приводит в пример анонс праздника «Алые паруса» на «Афише+» и объясняет, почему полезно использовать такие тексты на уроках русского языка как иностранного.
В 2018 году вышла аналитическая записка «Сложность правовых актов в России. Лексическое и синтаксическое качество текстов». Руслан Кучаков и Денис Савельев из ЕУ СПб сравнивают языковую сложность правовых актов и материалов «Фонтанки». Приходят к выводу, что правовые акты после 2014 года становились всё более сложными для понимания и в то же время скудными с точки зрения разнообразия слов. А материалы «Фонтанки» — наоборот.
В 2022 году автор статьи «Черный и абсурдистский юмор в информационных заметках общественно-политического интернет-портала „Фонтанка.ру“» Александра Косолапова (СПбГУ) присмотрелась к шуткам журналистов, особенно на криминальные темы. Она отмечает, что юмор способствует большему количеству комментариев под текстами. При этом шутливая игра слов может касаться умерших людей, чьего-либо задержания, инцидентов со стрельбой. По наблюдениям автора, многие новости про криминал написаны анонимно — а значит, журналисты не несут ответственности за свои слова. Подводя итоги, Косолапова пишет, что «в погоне за просмотрами авторы иронизируют над тем, что вне контекста их заметок вовсе не смешно».
Анализировали материалы «Фонтанки» и авторы статей «„Blah-blah-blah“ как феномен новостной интернет-журналистики» (2023 год, РАНХиГС), «Жанровые особенности материалов интернет-СМИ при подаче в формате лонгрида» (2022 год, Владимирский государственный университет им. Столетовых).
«Фонтанка» — феминистка?
В 2022 году опубликована статья «Феминитивы в петербургских медиа: опыт экспресс-исследования» Александра Кобякова (НГУ им. Ярослава Мудрого). Автор выбрал три известных петербургских медиа: «Фонтанка», «Деловой Петербург» и издание, которое на сегодня признано иностранным агентом. Он изучил все публикации за три месяца, посчитал феминитивы и сравнил, какие слова использует та или иная редакция.
Это может шокировать, но больше всего феминитивов исследователь насчитал у «Фонтанки». Здесь стоит оговориться: Кобяков причисляет к феминитивам все слова женского рода, которые образованы «с целью заполнения лексической лакуны — отсутствия существительного с семантическим значением лица женского пола». То есть это в том числе общепринятые слова (например, журналистка). Он выделяет три вида феминитивов: аффиксальные (правозащитница), аналитические (женщина-политик), субстантиваты (ведущая).
Всего в публикациях за три месяца Кобяков насчитал 65 феминитивов. 11 из них встречались во всех трех изданиях. «Фонтанка» лидировала с показателем 54 феминитива, у «Делового Петербурга» насчитали 24, у третьего издания — 25.
Фишкой «Фонтанки» стали аналитические феминитивы. За три месяца журналисты редакции использовали их 15 раз, «Деловой Петербург» — три раза. У «Фонтанки» это были: бабушка-инвалид, бизнесвумен, бизнес-леди, дочь-инвалид, женщина-антиваксерша, женщина-волонтёр, женщина-врач, женщина-инвалид, женщина-оператор, женщина-очевидец, женщина-пассажир, женщина-премьер, конгрессвумен, мама-депутат, мать-инвалид.
Только «Фонтанка» за выбранный период использовала феминитивы: учёная, адвокатесса, аспирантка, блогерша, воровка, монашка, официантка, поэтесса, продавщица, секретарша, домохозяйка и кухарка.
Проанализировав особенности употребления слов в трех медиа, Кобяков делает осторожный вывод: «Несмотря на разнообразие мнений по поводу феминитивов, они являются неотъемлемой частью медиаречи, а их распространение — одним из наиболее значимых процессов в современном русском языке».