13 сентября в Токио стартует чемпионат мира по легкой атлетике — очередной турнир без участия российских спортсменов, которые больше десяти лет живут под санкциями World Athletics. Мировая легкая атлетика остается единственным летним видом спорта, куда спортсменам из России, отстраненным после 2022 года, вход запрещен даже в нейтральном статусе. За это время в стране уже выросло новое талантливое поколение, готовое на равных биться на международной арене. Полина Кнороз — в их числе. Forbes Sport поговорил с прыгуньей с шестом о тренировках «из-под палки», диагнозе ДППГ, мотивации, Олимпиаде в Лос-Анджелесе и планах на будущее
На завершившемся в августе чемпионате России по легкой атлетике Полина Кнороз прыгнула с шестом на 4,86 м. Это не только личный рекорд спортсменки, но и второй результат сезона в мире, который давал бы ей право не только приехать на чемпионат мира в Токио 13 сентября, но и побороться за победу с Амандой Молл — американкой с лучшими показателями в этом году (4,90).
Международных медалей, как и стартов, в карьере 26-летней Кнороз не было уже более четырех лет. На Олимпиаду в Токио в 2021 году шестовичку не взяли тренеры, предпочтя более опытных спортсменов. А затем случилось общее отстранение нашего спорта, из которого Всероссийская федерация легкой атлетики (ВФЛА), имея сложные отношения с Международной ассоциацией легкоатлетических федераций (World Athletics), пока так и не выбралась.
Долгое отстранение, а членство ВФЛА в международной федерации из-за допинговых обвинений было приостановлено в 2015 году, пережили не все топовые спортсмены. Многие предпочли уйти, не видя перспектив и мотивации соревноваться внутри страны, потому что еще до 2022 года не всем была дана возможность ездить на мировые старты. Кнороз не только осталась, но и привнесла отечественным соревнованиям больше узнаваемости: ругалась на организаторов в прямом эфире и эффектно врывалась в интервью на легкоатлетических дорожках. Мы решили поговорить с ней лично.
«Моя судьба была решена еще до моего рождения»
— Ваши родители — бывшие легкоатлеты. Мама Анна — чемпионка мира 1991 года в беге на 400 метров, участница Олимпиады-1996, папа Алексей — мастер международного класса. Правильно ли я понимаю, что у вас не было выбора, кем стать? Или все-таки спорт — это осознанный выбор без давления?
— У меня не то, что не было выбора, у меня даже не было выбора на выбор. Моя судьба была решена еще до моего рождения. Я просто не могла не пойти в легкую атлетику. До 12 лет еще были гимнастика, плавание. Но, естественно, легкая атлетика всегда была в приоритете. Родители просто ждали, когда я подрасту, и на 12-й день рождения меня под руки повели на тренировку. Никто не спрашивал, чего я хочу, да и я на тот момент хотела всего лишь с подружками есть «Доширак» где-нибудь на скамейке за школой.
— Вы говорили, что не интересовались легкой атлетикой и не слышали об успехах Елены Исинбаевой, когда пришли в прыжки с шестом. Как так вышло и удалось ли познакомиться с ней после?
— Поскольку меня привели в легкую атлетику из-под палки, меня не интересовало даже то, что у меня мама титулованная спортсменка, не говоря уже о Исинбаевой (смеется). Уже потом, естественно, я стала отдавать себе отчет, где нахожусь, и кто мои родители. С Исинбаевой мне удалось познакомиться в 2015 году, она нас награждала на соревнованиях.
— Когда пришло осознание, что легкая атлетика — это то, чем вы будете заниматься большую часть своей жизни?
— Сначала я занималась детским многоборьем, а затем перешла в прыжки с шестом. И вот после первых соревнований, которые я выиграла, у меня внутри появилось чувство, что мне это нравится и я хочу этим заниматься.
— Удавалось ли при этом совмещать спорт и учебу? Знаю, что многие профессионалы учатся дистанционно? Как это работает в легкой атлетике?
— В моей школе не было дистанционного обучения. Я училась на общих основаниях, так как на тот момент не ездила на сборы, как это было у многих моих ровесников. Я фактически все время находилась в Санкт-Петербурге. Не буду преувеличивать, я была далеко не отличницей, учеба никогда не стояла у меня на первом месте.
— После школы оставался только спорт или все-таки встал вопрос о высшем образовании?
— У меня было два варианта — либо после 9 класса пойти в колледж, либо после 11 поступить в университет. Я уже начала показывать результаты, и мне было нужно больше времени для тренировочного процесса. Важно было, чтобы во время обучения мне помогали, а не вставляли палки в колеса, поэтому я приняла решение пойти в колледж спортивного резерва, где отучилась четыре года, а после него поступила в технологический институт в Санкт-Петербурге на факультет «Менеджмент». В этом году я его окончила.
«Даже если сильно будет болеть, легкоатлет приедет на тренировку»
— На августовском чемпионате России по легкой атлетике вы с личным рекордом (4,86 м) победили в прыжках с шестом. Через две недели вас ждали на финальном этапе «Королевы спорта», но выяснилось, что вы досрочно завершили сезон из-за проблем со здоровьем. Что случилось?
— Врач поставил мне диагноз «доброкачественное пароксизмальное позиционное головокружение» (ДППГ). Простым языком это головокружения, которые могут произойти в случайный момент, и сопровождаются тошнотой и рвотой. От этого нет медикаментозного лечения, надо просто лежать и делать специальные упражнения, которые должны вернуть в работу твой вестибулярный аппарат.
Изначально это был полный ад — у меня небо с землей поменялись, я не могла встать с кровати и до туалета шла на четвереньках. Полная дезориентация в пространстве. Пришлось вызывать скорую, потому что я думала, что у меня инсульт. Это, наверное, самое мерзкое чувство, которое у меня было в жизни. Лучше бы у меня что-то болело, чем вот так.
По этой причине, к сожалению, пришлось сняться с финала «Королевы спорта». Я впервые сталкиваюсь с такой проблемой, поэтому не знала, как долго мне придется с ней бороться. Чем ближе был вылет на старт, тем больше я понимала, что, скорее всего, у меня не получится. В итоге, взвесив все «за» и «против», я поняла, что здоровье все-таки важнее и нужно отказаться от соревнований. К тому же, после я узнала, что на тот момент мне нельзя было летать. Так что решение точно оказалось верным.
— Этот синдром как-то связан с вашей профессиональной деятельностью?
— Нет, это никак не связано с тем, что я прыгаю с шестом и постоянно бьюсь головой о маты (смеется). ДППГ может произойти с любым человеком в любое время. Так что я еще рада, что была дома, когда все случилось, а не на высоте.
— Всем известно, что профессиональный спорт — это далеко не про здоровье. С какими травмами вам еще приходилось сталкиваться, или ДППГ — самое страшное, что случалось в карьере?
— У меня, как и у любого спортсмена, бывают микротравмы: где-то нога поболит, где-то рука. Не берусь говорить за всех, но у нас в легкой атлетике все тренируются на грани, ходят по лезвию ножа. Даже если сильно будет болеть, легкоатлет приедет на тренировку или будет выступать на соревнованиях с надрывами. Но ко мне это не имеет никакого отношения (смеется).
Если я понимаю, что у меня начинает болеть, могу моментально закончить тренировку, а на следующий день на нее не приехать. Бывает, тренер меняет тренировочный план, чтобы на больной участок тела шла минимальная нагрузка. Я сразу же начинаю ходить на процедуры к врачам, чтобы убрать проблему на начальном этапе. По этим причинам, как мне кажется, у меня ничего серьезного и не было. Лишь раз прихватило поясницу, из-за чего у меня выпало почти полтора месяца тренировок.
— Наверняка травма спины — одна из самых частых травм у спортсменов, прыгающих с шестом?
— У всех все индивидуально. Но из-за специфики нашего вида спорта, когда мы во время прыжка переводим горизонтальную скорость в вертикальную, больше всего, страдает именно спина.
«Мне тяжело оставаться одной в секторе на значимых высотах»
— После ухода Анжелики Сидоровой вы стали лидером российских прыжков с шестом. Какие от этого ощущения? И как в целом с конкуренцией в этой дисциплине в России?
— Здорово быть лидером, ощущать свое превосходство, как бы это пафосно ни звучало. Все мы любим быть на первом месте, в этом нет ничего такого. Но мне тяжело оставаться одной в секторе на значимых высотах — мне нужна борьба и конкуренция, чтобы я росла. Ведь именно в борьбе, когда вы друг друга подстегиваете, мотивируете, заставляете прыгать дальше, и рождаются результаты.
Когда я остаюсь одна в секторе, мне уже тяжелее собраться на прыжок, как бы я не хотела и как бы я себя не заставила. Подсознанию вообще без разницы, что я себе там внушаю. Оно работает отдельно от меня.
Люди, которые знают меня давно и видели в разных психологических ситуациях, говорят одно и тоже: как только я остаюсь одна в секторе, у меня срабатывает выключатель, я полностью меняюсь в настрое. На низких высотах по взгляду даже видно, что я заряжена, что хочу соревноваться, а когда остаюсь одна — происходит расслабон. Все-таки для того, чтобы штурмовать высоты, которые можно приравнять к медалям чемпионата мира и Олимпиады, нужен другой настрой.
— Рекорд Исинбаевой в прыжках с шестом у женщин (5,06 м) держится уже более 15 лет. За это время топовые «шестовички» не то, что приблизиться к нему не могут, но у многих и за 5 метров перепрыгнуть не получается. Как думаете, если бы у вас было больше конкуренции и мотивации, высота в 5 м покорилась бы?
— Мне, конечно же, хотелось бы в это верить. Но тут не угадаешь. Может, приехав на международную арену, где я жду той самой конкуренции, я бы и прыгнула 5 метров. Но может случиться и так, что меня морально задавят, я испугаюсь и вообще ничего не покажу. Такое нельзя исключать.
— Вы одна из немногих в нашей нынешней легкой атлетике, кто успел поучаствовать в международных соревнованиях. Какие воспоминания, и чем условно старт в России отличается от старта в мире?
— От международных стартов у меня остались самые яркие впечатления. Помню всех участниц, стадионы, площадки — это было потрясающе. На тех соревнованиях я впервые преодолела 4,80 м. Это, кстати, к вопросу о том, что со мной делает конкуренция. На международный турнир я приехала неизвестной спортсменкой, брав все высоты с третьей попытки, с ужасной техникой. Уже там я самая первая взяла 4,80, и никто не понимал, как я это сделала.
А еще я помню потрясающую атмосферу. Стадионы на мировых стартах были забиты до отказа, люди платили деньги, стояли в очереди и получали реальное удовольствие, смотря на то, как мы выступаем. Вызывает оптимизм, что сейчас ВФЛА делает все возможное, чтобы вернуть зрительский интерес к виду спорта в нашей стране.
— Следите ли вы за положением дел в прыжках с шестом в мире? Может, подсматриваете за техникой, инновациями коллег?
— Обязательно. Смотрю все трансляции, слежу за этапами «Бриллиантовой лиги». Это просто необходимо, чтобы поддерживать конкурентный тонус. С точки зрения технического аспекта ни за кем не подсматриваю, потому что все мы прыгаем по-разному.
— Как думаете, иностранные спортсменки вообще в курсе, что в России есть Полина Кнороз, которая составила бы им конкуренцию на стартах?
— Думаю, что да. Во-первых, с некоторыми из них я имела возможность выступать. Во-вторых, часть из них подписаны на меня в социальных сетях, и я знаю, что они меня смотрят. Все равно все узнают, когда показываешь личный рекорд, как я, когда прыгала на 4,86 м.
— На чемпионате России-2025 только в трех видах (в том числе и вашем), легкоатлеты выполнили норматив чемпионата мира. Означает ли, что это наша легкая атлетика деградирует?
— Мы не просто выполнили норматив, мы показали результаты, благодаря которым можно было бы претендовать на медаль. То есть мы не просто отобрались на чемпионат мира, а показали, что нам по силам забрать еще и золото. Это очень здорово. В остальных видах, может быть, не хватило конкуренции или где-то помешали погодные условия. Но это не значит, что ребята не достойны. Взять Машу Кочанову — возможно, она не прыгнула высоко на чемпионате России, но перед этим, извините, она прыгнула в Бресте (на Кубке сильнейших — Forbes Sport) два метра — это второй-третий результат сезона в мире. Я не помню, чтобы у нас кто-то так чисто прыгал эту высоту после Маши Ласицкене. Так что, думаю, в легкой атлетике у нас все в порядке.
Если бы мы знали, что поедем на чемпионат мира в Токио, многие спортсмены изменили бы свою подготовку и отношение к соревнованиям и, я уверена, результаты были бы другие.
— Один из тренеров нашей сборной по легкой атлетике говорит, что главные проблемы в этом виде спорта в России — дефицит тренеров и тренировочных баз. С этим действительно есть проблемы?
— Возможно, вопрос тренировочных баз для спортсменов и тренеров из регионов действительно является проблемой, но лично меня все устраивает, у меня есть все возможности. Мне есть где тренироваться в Москве, есть где тренироваться на сборах. Многие говорят, что хотят поехать на сборы в Португалию. Я никогда там не была, поэтому мне не с чем сравнивать.
«Личные сообщения предложениями о спонсорстве у меня не завалены»
— За время отстранения многие федерации в России придумали новые турниры, прибавили призовые. Помогала ли финансово Федерация легкой атлетики спортсменам? Чем мотивировала на внутренних стартах?
— У нас появились призовые за первое, второе, третье место на соревнованиях — раньше награждали разве что грамотами и медалями. Сейчас же, кроме гонораров за старты и медали, у нас появилась система бонусов — первый за то, что ты на момент чемпионата России находился в топ-5 мирового рейтинга, и второй выплачивается после чемпионата мира. Если по его итогам ты также входишь в топ-5 мирового рейтинга, тебе выплачивают гонорар. Еще есть бонусы за рекорды Европы и мира. Но его, как и рекорд России, мне пока тяжело побить.
— В марте сообщалось, что вы стали лидером по призовым от ВФЛА (1,85 млн рублей). Наверняка с учетом летнего сезона сумма прибавилась, и вы снова в лидерах. Реально вообще легкоатлету в России выжить на эти деньги?
— В любом виде спорта многое зависит от уровня спортсмена и его результатов. Что касается моего дохода, то я очень рационально к нему отношусь. У меня все расписано — часть дохода идет в ипотеку, часть откладываю, как подушку безопасности. Большую часть зарплаты, наверное, я трачу на себя — на развлечения, на любимое «Золотое яблоко». Туда, мне кажется, я спускаю все свои финансы.
— Как еще развлекается лучшая шестовичка России?
— В июле много времени занимала учеба. Сейчас она закончилась, и у меня появилось много свободного времени. База — это встреча с друзьями, просмотры фильмов. Помимо университета я учусь еще дополнительно в той сфере, в которой планирую в дальнейшем работать. Плюс у меня есть мой самый любимый и лучший на свете молодой человек, с которым, конечно, мы тоже проводим много времени вместе.
Я часто очень езжу домой в Питер, потому что сейчас живу в Москве, и очень скучаю по семье, и при любой возможности стараюсь вернуться домой.
— У вас, по меркам российского спорта, достаточно много подписчиков в социальных сетях. Плюс ваш молодой человек (актер Матвей Зубалевич) тоже достаточно популярен — со своей армией поклонников и подписчиков. Удается как-то монетизировать популярность, приходят ли бренды?
— У меня часто про это спрашивают. Но нет, не приходят. Личные сообщения предложениями о спонсорстве у меня не завалены. Возможно, они теряются между сообщениями от моих поклонников, которые всегда пишут слова восхищения (смеется). Надеюсь, в будущем появятся рекламные предложения или интеграции — я всегда к ним открыта. Сейчас я являюсь амбассадором бренда Discover Fitness Pro, чему я очень рада. Но это не финансовая история.
— Из-за санкций многие наши спортсмены из разных видов спорта были вынуждены перейти на отечественных производителей экипировки и инвентаря. Вы как-то говорили о переживаниях, что в скором времени в России может не хватить шестов. Как сейчас с этим обстоят дела?
— Слава богу, этой головной боли у меня никогда не было. Я всегда тренировалась на всем готовом, потому что шесты предоставляет спортшкола. Правда, у них, как правило, нет того шеста, который нужен мне. Отсюда возникает два варианта: либо достать тот, который нужен мне, что очень непросто, либо научиться прыгать на том, который есть.
— Почему сложно достать нужный вам шест?
— Это проблематично, потому что все шесты делаются в Америке. Оттуда, в принципе, что-то тяжело достать. Плюс мой шест должен быть сделан индивидуально — другой ширины, но при этом с теми же функциями. Сейчас есть намеки на то, что со временем этот вопрос смогут решать оперативнее, и это не может не радовать.
— А что насчет другой экипировки: кроссовки, топы? Были ли проблемы с зарубежными производителями?
— Я долгую часть своей карьеры не покупала одежду, потому что была на контракте с Nike. Меня, как человека, который вечно копит и на что-то откладывает, просто душила жаба покупать спортивные вещи. Но потом Nike от нас отвернулся, ушел, и мне пришлось. Я неприятно удивилась ценам.
Я никогда не отдам кучу денег за футболку или лосины. Для меня важна в первую очередь практичность. Мне в целом без разницы, в чем я тренируюсь, потому что я пришла на работу, а не на показ мод. К соревновательным вещам я отношусь серьезнее — все-таки там камеры, прямые эфиры, зрители. Вот для такого я могу купить себе красивый комбинезон.
— В целом, складывается ощущение, что легкая атлетика — это доступный вид спорта. Бегать можно, где угодно, шесты предоставляет спортшкола...
— Отдать ребенка в легкую атлетику — это хорошая идея для физического развития ребенка. Изначально затраты минимальны. Родителю достаточно купить спортивную форму, и это не обязательно должен быть Nike. К слову, у меня много спортивной одежды с российских маркетплейсов.
«У меня остается крохотная надежда на Олимпиаду и на возвращение в мировой спорт»
— У вас в легкой атлетике сложился образ хулиганки. Это помогает или, наоборот, мешает вашей карьере?
— Мне трудно ответить на этот вопрос. Я просто так живу. У меня бывают ситуации, когда подходят не ко мне, а к моему тренеру, и говорят, чтобы он провел со мной беседу по поводу того, как вообще нужно разговаривать с людьми, — все-таки я человек резкий, прямолинейный, если мне не нравится что-то, я молчать не буду.
Многим людям, особенно тем, кто старше меня, и, которые, видимо, в силу возраста считают, что они априори правы, кажется, что я должна их слушать и заранее соглашаться. Вероятно, когда я говорю, что думаю, их картина мира переворачивается и им это очень сильно не нравится. Но будем честны, мне 26 лет, меня сложно перевоспитать. Владимир Ильич (Шульгин — Forbes Sport), мой тренер, уже все прекрасно понимает и только смеется.
— Следующая Олимпиада в Лос-Анджелесе через три года. World Athletics остается единственной летней международной федерацией, которая не пускает россиян на свои старты. Как думаете, каковы шансы, что ситуация за это время изменится? И реально ли через три года вам остаться на том же уровне, что и сейчас?
— Если предположить, что я точно поеду на Олимпиаду-2028, то могу сказать — я свой уровень не только сохраню, я его приумножу. У меня остается крохотная надежда на Олимпиаду и на возвращение в мировой спорт. Я позитивный человек, поэтому всегда пытаюсь найти что-то хорошее.
— Так выходит, что большинство профессиональных спортсменов после завершения карьеры либо уходят в тренерскую работу, либо в политику, либо открывают какое-то свое дело. Не было ли у вас мыслей, кем быть после завершения карьеры?
— Сначала я никак не могла определиться и понять, что же мне еще интересно, чем бы я хотела заниматься, и меня это даже начинало пугать. Когда ты всю жизнь крутишься в определенном месте и в определенной сфере, тебе тяжело рассматривать другие варианты, перспективы, потому что не понимаешь, что тебя там может ждать. Год-полтора назад, я поняла, что хочу развиваться в медиасфере. Работа с камерами и людьми — мне дали шанс попробовать себя в этом, и мне очень понравилось.
— Есть ли человек в мире, не будем называть его кумиром, но чей личный бренд — умение вести соцсети, подавать себя, чей спонсорский портфель, карьерный путь, образ в СМИ, история жизни — вам нравится больше всего, и на которого хотелось бы равняться? Это необязательно должен быть спортсмен из вашего вида спорта, и вообще не обязательно спортсмен.
— Не могу сказать, что есть спортсмены, на которых я осознанно стараюсь равняться, но определенно есть те, кто эффективно развивает личный бренд, цепляюще ведет социальные сети, и это привлекает внимание. Если говорим исключительно в контексте медиа, то я бы отметила американскую легкоатлетку Сидни Маклафлин и блогера Алину Шмидт. За ними интересно наблюдать, но, конечно, хотелось бы, чтобы у меня был свой уникальный путь.