Есть герои, что идут в бой с оружием наперевес, а есть те, кто сражается за жизнь с хирургическими инструментами в руках. Они тоже воюют, только их битва происходит не в окопах, а в операционных, где каждая секунда решает, вернется ли боец домой живым.
Под грохот артиллерии всего в нескольких километрах от передовой тысячи российских медиков совершают свой тихий подвиг. В их рядах и наши земляки. В числе первых, кто уехал помогать на передовую, был и главный врач УОКЦСВМП им Е. М. Чучкалова Сергей Беззубенков. О том, в каких условиях трудятся медики и почему без волонтерской помощи фронту не обойтись, он рассказал в беседе с корреспондентом «Народной».
- Сергей Николаевич, что привело вас в зону боевых действий?
- Военная тематика была мне близка с самого детства. Подолгу зачитывался книгами о Великой Отечественной войне, изучал историческую литературу, занимался моделированием военной техники. А когда началась специальная военная операция, появилось непреодолимое желание поучаствовать в этом историческом событии, помочь нашим ребятам. Понял, что моя помощь может пригодиться. К тому же военно-полевая хирургия является одним из ключевых направлений в моем профиле травматологии-ортопедии.
Я обратился с просьбой о предоставлении возможности попасть на фронт хотя бы на время отпуска. Помогли, предложили вариант, и в 2023 году я оказался в Лисичанске - всего в восьми километрах от передовой. По сути, мы были первым госпиталем, развернутым на передовой, первыми, кому привозили бойцов непосредственно с поля боя.
- А позывной у вас был?
- Конечно. Не стал мудрить - взял первые буквы: «Сер» от имени Сергей, «Б» от фамилии Беззубенков. Получился «Серб».
.JPG)
- Страшно ли было гражданскому врачу оказаться под огнем противника?
- Не скрою, поначалу действительно был очень сильный страх. В учебниках одно, а реальность - совершенно другое. Когда идут взрывы где-то рядом, причем ракеты взрываются совсем близко… Вначале оглушающий грохот, выстрелы… Потом спрашиваешь: «Что это? Это к нам?» Коллеги приободряют: «Да нет, это выход, наши». Но человеческая психика удивительно быстро приспосабливается к экстремальным условиям. Уже буквально через сутки практически круглосуточной канонады ты адаптируешься к этому звуковому фону, привыкаешь. Страх отступает перед профессиональным долгом и желанием помочь. Представьте картину: бойцов доставляют на всем, что способно двигаться, - квадроциклы, эвакуационные машины, танки, бронетранспортеры МТ-ЛБ. Главное - лишь бы добраться живым до госпиталя.
- В каких условиях вам приходилось нести свою медицинскую службу?
- Условия, скажу честно, спартанские. Полная светомаскировка - абсолютно все окна в госпитале заделаны наглухо, снизу помещения укреплены мешками с песком для защиты от осколков. В результате полностью теряешь ощущение дня и ночи, времени вообще. Смотришь на часы - четыре утра или четыре дня, без разницы. Живешь в искусственном освещении постоянно.
Воду завозят пожарными машинами - водопровод, естественно, не работает. График работы - формально сутки на дежурстве, сутки на восстановление, но практически никогда не было такого, чтобы кто-то спокойно отдыхал и не оказывал помощь поступающим раненым.
Когда в рацию передают сводку: «У нас трое тяжелых, два средних, трех легких везут» - все медики буквально из всех помещений, из всех импровизированных кабинетов сбегаются одновременно. Представьте картину: ты бежишь по коридору к сортировочному пункту и видишь, как со всех сторон, словно единая волна, бегут твои коллеги. Все понимают: если раненых много, то несколько дежурных бригад просто физически не справятся.
Все сливаются в единую команду и работают до тех пор, пока каждому раненому не окажут необходимую помощь. Это то, чего очень сильно не хватает в обычной мирной медицине - такой слаженности, активности, искренней заинтересованности в результате.
- В числе раненых, наверное, встречались и украинцы?
- Конечно, и днем и ночью врачи спасают жизни, не разделяя людей на своих и чужих. Жизнь любого человека бесценна. Тем более что среди пострадавших немало мирных жителей. Тех, кто пострадал от обстрелов со стороны ВСУ.
- Что больше всего поразило вас за время пребывания на фронте?
- Наверное, та скромность, с которой наши бойцы рассказывают о реально героических поступках, о вещах, которые в обычной жизни мы называем подвигом. Для них эти героические действия уже превратились в повседневную рутину, стали обыденностью.
Помню, поступает боец, а в его носке обнаруживаю маленький флакончик из-под глазных капель. Спрашиваю: «Это что такое? Капли?» Он спокойно отвечает: «Да нет, доктор, это флакончик для воды».
И рассказывает историю: четыре дня они не могли выбраться из окружения под постоянными артиллерийскими обстрелами. Воды не было вообще. Они собирали утреннюю росу, аккуратно делили ее между собой по каплям. У каждого было что-то свое для сбора влаги - у него оказался этот маленький флакончик.
Рассказывает об этом с такой обыденностью, спокойствием, словно речь идет о том, как он вчера в магазин за хлебом ходил. Это то, что мы в мирной жизни даже представить себе не можем. Поэтому я считаю, что все парни, участвующие в боевых действиях, - настоящие герои.
- Многие скептически относятся к волонтерской помощи, считая, что, дескать, военнослужащие получают все необходимое довольствие. Так ли это?
- На мой взгляд, эта помощь не только важна, но и необходима, особенно в госпиталях. Раненые попадают к медикам буквально без ничего - вся одежда срезается и выбрасывается. Бойца нужно во что-то одеть. Поэтому каждая вещь из гуманитарной помощи (нательное белье, носки, майки и т. д.) становится поистине бесценной.
Знаете, там, на передовой, совершенно по-другому ощущаешь, что мы действительно единый народ, что мы все вместе. Гуманитарные конвои, баночка домашнего варенья от неизвестной бабушки - все это воспринимается невероятно тепло и трогательно. В нашем госпитале на стенах висели детские письма, открытки, написанные от руки школьниками со всей России. Интернета у нас не было, нормальной связи тоже, а вот эти рукописные послания я читал с настоящим упоением.
Расскажу один эпизод. Начинаю надевать на раненого трусы и замечаю, что сзади довольно грубо пришит небольшой кармашек. Прощупываю - там что-то жесткое. Срезаю верхние нити на этом самодельном кармашке - и вынимаю треугольник, сложенный из тетрадного листа в клеточку. Разворачиваю - детское письмо, написанное от руки. А внутри этого письма аккуратно вложена заламинированная иконка святого Спиридона.
Представляете, в тот самый день, когда этот боец получил ранение, когда он балансировал на грани жизни и смерти, когда его буквально вырвали из лап гибели в нашем госпитале - именно в этот критический момент к нему приходит детское письмо, полное искренней веры и молитв, и иконка. Боец не выдержал - говорит сквозь слезы: «Доктор, можно я прочитаю это письмо в палате?» Трудно сдержаться в такие моменты…
- Насколько я знаю, вы вместе с коллективом больницы продолжаете помогать нашим ребятам, уже находясь в тылу…
- Конечно, вместе с коллегами из нашей больницы мы регулярно собираем денежные средства и передаем их в проверенные группы, с которыми сотрудничаем практически с самого начала специальной военной операции.
Покупаем и отправляем генераторы: электричество на передовой - большая проблема; коптеры - они жизненно необходимы для разведки и корректировки огня; различное медицинское оборудование, лекарства - все, что требуется нашим ребятам. Если представится возможность, я обязательно снова поеду на передовую. Но пока здесь, в тылу, тоже хватает важных задач.
Олеся ЗЛОТНИКОВА
Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.