В своих изысканиях главной темы номера — «Искатель» — шеф‑редактор «РП» Игорь Мартынов не сразу, но находит твердь, опору, и эта опора нашлась там, где, по идее, вовсе не предполагалась: в отечественной фантастике. Которая не всегда научная. Но неизменно изыскательная.
Когда с рождения даны такие масштабы, такая «степь да степь кругом», то по инерции летишь и далее во весь опор, что и делала советская фантастика на своей заре: поглощая Вселенную, но не осваивая, не усваивая, а просто куда глаза глядят. Когда же упоение экстенсивностью выдохлось, стали всматриваться под ноги, вглубь, внутрь. Первыми присмотрелись, конечно, АБС, братья Стругацкие. Освоение требует внедрения, контроля. Так в «Обитаемом острове» появляется Рудольф Сикорски — главный герой прогрессорской операции на планете Саракша. По сути, взломав защитные системы, он занял высокое положение, чтобы изменить ситуацию на планете — конечно, как ему казалось, к лучшему. Тут возникает вопрос (у АБС он возник еще в «Трудно быть богом») о допустимости вмешательства в стороннюю жизнь при помощи технологий. Кто и на каком основании выдает разрешение на взлом? А внедрившись в чужое, не получишь ли ты в ответ такое же, а то и более болезненное внедрение в свое? И главное: спасая мир, не убиваешь ли ты его? А что, если ты просто не понимаешь другой мир — в силу своего несовершенства, несмотря на свое технологическое преимущество?
Великий математик Юрий Манин, друг Аркадия Стругацкого, как-то сказал: «В шестидесятые годы я читал довольно много фантастики, но кроме работ Стругацких воспринимал ее как чистое развлечение. В памяти мало что осталось, кроме смешного этюда Азимова — далекое будущее, мальчик-вундеркинд, к общему изумлению, открывает нечто немыслимое: он ухитряется умножить шесть на семь с помощью каких-то каракулей на бумажке, тогда как все нормальные люди просто нажимают клавишу на компьютере… Такие вещи делать было легко. Братья занимались чем-то совсем другим».
Пристальность, с которой Стругацкие всмотрелись в неизбежные для эпохи кибернетики проблемы, заставили последующих фантастов обращаться к их творчеству как к основе. Естественно, когда у Лукьяненко в «Лабиринте отражений» (самом «хакерском» романе на русском) появляется защитная программа, оберегающая от проникновений транснациональную корпорацию, называется программа Ифрит. Прообраз появился у Стругацких еще в 1964 году: «Ифрит — разновидность джинна. Как правило, ифриты — это хорошо сохранившиеся дубли арабских военачальников. Отличаются от прочих джиннов высокой дисциплинированностью».
И хотя главный герой «Лабиринта» не сталкер, а дайвер — что-то сталкеровское в нем, конечно, читается. Вот он готовится к броску в виртуальный мир: «Нет границы между сном и сном во сне. Я сам строю эти барьеры. Сам уговариваю себя, что тону. Но сейчас — время выныривать.
— Глубина… — шепчу я почти нежно. — Глубина-глубина… Мы строили ее, укладывая кирпичики компьютеров на цемент телефонных линий. Мы соорудили очень большой город. Город, в котором нет ни добра, ни зла — пока не приходим мы. Нам было трудно в настоящем. Там, где не понимают азарта многодневного взлома чужой программы и многомесячного написания своей. Там, где говорят не о падающих ценах на мегабайт памяти, а о растущих ценах на хлеб. В мире, где убивают взаправду. В мире, где трудно и грешникам, и святым, и просто людям. Мы построили свой город, не знающий границ. Поверили в то, что он настоящий.
Время выныривать.
Нам хотелось чудес, и мы населили ими Диптаун. Эльфийские поляны и марсианские пустыни, лабиринты и храмы, далекие звезды и морские глубины — всему нашлось место.
Но сейчас — время выныривать.
Мы устали верить в добро и любовь, мы написали на знамени слово “свобода” — в наивной вере, что свобода — выше любви.
Пора взрослеть.
— Отпусти меня, глубина, — прошу я. — Глубина-глубина… я твой».
Мы все еще искатели, затерявшиеся в поиске — между свободой и любовью.