Первая полная карта рельефа дна Мирового океана была опубликована только в 1977 году — и ее создание было бы невозможным без геолога Мэри Тарп. Ее не брали в экспедиции, потому что она была женщиной, поэтому свои открытия Тарп делала в кабинете. Жак Ив Кусто отправился в экспедицию, чтобы доказать, что она не права, но был вынужден признать обратное. Forbes Woman рассказывает, как Мэри Тарп изменила представления о подводной геологии
Когда геолог Мэри Тарп в 1952 году составляла карты северной части Атлантического океана, она заметила, что, судя по изображениям рельефа дна, вдоль всего Срединно-Атлантического хребта — подводной горной цепи — идет разлом. Это, по мнению Тарп, доказывало теорию дрейфа континентов: углубление могло образоваться там, где магма поднималась из глубин Земли, разделяя хребет на две части и отталкивая их друг от друга. Еще в 1910-х существовала идея о том, что все континенты когда-то были единой сушей, но затем теорию отвергли, посчитав ее «научной ересью». О своем открытии Тарп поспешила сообщить коллеге Брюсу Хизену, но он не отнесся к ее размышлениям серьезно и назвал интерпретацию данных Тарп девчачьей болтовней.
Однако уже спустя восемь месяцев он поменял свое мнение, получив новые доказательства правоты своей коллеги.
Telegram-канал Forbes Woman
Про женщин, которые меняют мир
Картография в крови
Мэри Тарп родилась в 1920 году в небольшом городе в Мичигане. Мать Мэри была учительницей немецкого языка, а отец — почвоведом. Он составлял грунтово-почвенные карты для Министерства сельского хозяйства США, из-за его работы семья Тарп часто переезжала с места на место.
К выпускному классу Мэри так и не смогла определиться с будущей профессией. Отец время от времени брал ее в свои экспедиции, и впоследствии Мэри писала: «Картография у меня в крови». Но такого рода профессии тогда считались исключительно мужскими, поэтому девушка не думала, что пойдет по стопам отца. В мемуарах ученая вспоминала: «Я искала что-то, что бы у меня хорошо получалось, за что мне бы платили, но тогда было не так много возможностей для женщин, кроме как работать учительницей, секретаршей или медсестрой». Мэри боялась вида крови и не умела печатать на машинке, поэтому два варианта из трех отпадали. Она хотела профессионально изучать литературу, но и здесь столкнулась с гендерными барьерами: в колледж, куда она хотела поступить, не принимали женщин.
В итоге в 1939-м Тарп поступила в Университет Огайо, где, по собственному признанию, «меняла специальность каждый семестр». Тем не менее в 1943-м она окончила университет со степенью бакалавра по двум специальностям — английскому языку и музыке. В том же году Тарп поступила в магистратуру, резко сменив направление. Во время Второй мировой войны в условиях дефицита кадров Мичиганский университет начал принимать девушек для обучения по специальности геолога-нефтяника — и даже обещал трудоустройство.
В 1944-м Тарп окончила магистратуру и стала младшим геологом в нефтяной компании. Работа не оправдала ее ожиданий: женщинам было запрещено заниматься полевыми исследованиями, а сидеть за микроскопом и картами Мэри не хотелось. От скуки она вновь пошла учиться, чтобы найти себя. Тарп поступила в Университет Талсы, который окончила со степенью бакалавра математики в 1948 году. В поисках новой интересной работы в том же году она переехала в Нью-Йорк.
Первое открытие
Тарп решила попробовать свои силы в Колумбийском университете. Там она попала в Геологическую обсерваторию Ламонт (сегодня Обсерватория Земли Ламонт-Доэрти) — исследовательское подразделение университета, специализирующееся на науках о Земле. Тарп занималась вычислениями и созданием чертежей для аспирантов основателя этой лаборатории, геофизика Мориса Юинга. Тот скептически относился к женщинам в науке, Тарп удалось попасть на работу благодаря умению чертить. Через некоторое время девушка сошлась с одним из аспирантов, Брюсом Хизеном, специалистом по сейсмическим и топографическим данным, полученным с морского дна. Позже они поженились.
Еще в середине XIX века исследователи думали, что Мировой океан — что-то вроде гигантского водоема с ровным дном. Однако даже примитивные способы изучения глубины вроде кидания за борт ядра, подвешенного за веревку, и измерения температур показывали, что дно неоднородно. Самые новые изобретения — эхолоты — работали по принципу отраженного звука: устройство посылало звуковой сигнал на дно, звук отражался, а микрофон на корабле улавливал его и приводил в движение стилус, который делал пометки на бумаге. С 1946 по 1952 год в Северной Атлантике команда исследователей под руководством Юинга провела десятки тысяч измерений глубины. Брюс Хизен присоединился к ним в 1947 году, заинтригованный тем, что в океане существует Срединно-Атлантический хребет (был обнаружен в 1925 году). Согласно воспоминаниям Тарп, чтобы привлечь нового исследователя, Юинг рассказал ему о некоторых сложностях в работе: «Там есть горы, но мы не знаем, в какую сторону они тянутся».
Хизен и Тарп решили показать рельеф океанического дна на карте. «Нашей целью было представить дно таким, какое оно есть на самом деле и каким его можно было бы увидеть, слив всю воду», — объясняла Тарп. В 1952 году Хизен и Тарп приступили к работе. Хизен собирал данные на борту исследовательского судна, а Тарп анализировала их в лаборатории. Данных было так мало, что приходилось добывать их из всех доступных источников, возможности эхолотов тоже были ограничены (к счастью, в 1952 году в Колумбийском университете был изобретен более точный прибор для измерения глубин). Исследовательница составляла графики, расшифровывая длинные рулоны бумаги с записями сигналов эхолота. Она по-прежнему была кабинетным ученым — в середине XX века женщин не пускали на экспедиционные корабли.
Во время работы Тарп отметила закономерность — на составленных ею картах постоянно встречались углубления и рвы. Это могло означать, что на дне Атлантического океана есть рифтовая долина — широкая и протяженная низменность, состоящая из разломов и трещин. Ее обнаружение подтолкнуло Тарп к дальнейшему поиску доказательств теории дрейфа континентов. Хизен отверг ее открытие, посчитав его бредом.
Судьбоносное совпадение
В то время компания Bell Laboratories, которая занималась прокладкой трансатлантического телефонного кабеля, наняла Брюса Хизена для определения подводных течений. Хизен, в свою очередь, нанял художника, чтобы тот нарисовал карту эпицентров подводных землетрясений, которые эти течения вызывали. Художник работал в том же кабинете, что и Мэри Тарп, и свои карты они рисовали в одном масштабе. В 1953-м при наложении одной карты на другую на столе с подсветкой выяснилось, что очаги землетрясений выстроились внутри обнаруженной Тарп ранее рифтовой долины. Это стало для нее еще одним доказательством теории дрейфа континентов. Теперь и скептически настроенный Брюс Хизен поверил в теорию.
Мэри Тарп расширила область своих исследований и составила карту Южной Атлантики, используя данные экспедиций других ученых. В 1957-м Тарп и Хизен смогли составить первую карту дна всего Атлантического океана. На составление карт всех остальных океанов им понадобилось еще 20 лет. Но уже тогда, в 1957-м, Хизен, выступая в Принстонском университете, показал глобус, который они создали вместе с Тарп. На глобус была нанесена система рифтовых долин по всему земному шару (к тому моменту новые данные других экспедиций выявили наличие схожих хребтов в Тихом и Индийском океанах, Аравийском и Красном морях, Аденском заливе). Однако слушатели все еще не могли поверить в теорию дрейфа.
В дело включился другой известный исследователь океана — Жак Ив Кусто. Он хотел доказать неправоту Тарп и Хизена, проплыл над предполагаемой рифтовой долиной и, погружая кинокамеру на глубину, получил доказательство ее существования. Кусто смог зафиксировать трещины на дне океана. Отснятый материал он представил в 1959 году в Нью-Йорке.
Открытие Мэри Тарп сыграло значительную роль в признании теории дрейфа континентов и в последующем развитии теории тектоники плит (согласно ей, земная кора состоит из литосферных плит, которые находятся в движении, из-за чего на их стыках происходят землетрясения и извержения вулканов). При этом почти во всех исследованиях и статьях имя Мэри Тарп не упоминалось. «Большую часть своей научной карьеры я работала на заднем плане, но у меня нет абсолютно никаких обид. Я думала, мне повезло, что у меня есть такая интересная работа», — делилась она своими размышлениями об этой ситуации.
Великий картограф
В начале 1960-х глава лаборатории Морис Юинг начал все чаще конфликтовать с Брюсом Хизеном, поскольку так и не принял теорию континентального дрейфа. Уволить Хизена он не мог, потому что тот был штатным профессором Колумбийского университета, но уволил Тарп. Хотя ее имя даже не значилось в исследованиях, она пострадала из-за академического соперничества двух ученых-мужчин.
Тарп не отчаялась и продолжила исследования у себя дома. Ее работу по картографированию дна Мирового океана финансово поддерживали ВМС США и Национальное географическое общество (National Geographic).
В 1968 году Мэри Тарп впервые смогла подняться на борт исследовательского корабля. В 1977 году Национальное географическое общество опубликовало первую полную физико-географическую карту дна Мирового океана. Хизен не дождался своего научного триумфа, он умер от сердечного приступа. Год спустя Тарп и посмертно Хизен были награждены Медалью Хаббарда от Национального географического общества, которую вручают за выдающиеся географические открытия или исследования.
Когда Юинг в 1972-м перевелся в Техасский университет, Тарп смогла вернуться в Колумбийский. Она проработала там до 1983 года, пока не вышла на пенсию. Как отмечала автор ее биографии Хали Фелт, ей мало платили и у нее «никогда не было звания или должности, которые бы соответствовали тому, что она на самом деле делала». Мэри Тарп умерла в 2006 году. Библиотека Конгресса США назвала ее одним из четырех выдающихся картографов XX века.
Сама Тарп про свою работу вспоминала: «Немногие могут сказать о своей жизни: передо мной лежал весь мир (или, по крайней мере, 70% его поверхности, покрытой океанами). Передо мной был чистый холст, который нужно было заполнить невероятными возможностями, увлекательная головоломка, которую нужно было собрать: составить карту огромного скрытого морского дна. Это была редкая удача для любого человека, но особенно для женщины в 1940-х годах».