28 августа 2025 г. в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского состоялся городской завтрак РСМД «Никаких каникул: США, ЕС и КНР летом 2025 г.». Эксперты обсудили основные события последних трех месяцев в политике Вашингтона, Пекина и Брюсселя, проанализировали взаимоотношения внутри «стратегического треугольника», а также поделились своим видением перспектив дальнейшего развития ситуации. Особое внимание было уделено переговорам по торговым пошлинам и стратегиям адаптации сторон к изменениям в мировой политике.
На городском завтраке выступили заведующий кафедрой прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России Игорь Истомин; ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Иван Зуенко; руководитель программного направления РСМД Юлия Мельникова.
Модерировал дискуссию выпускающий редактор печатных изданий РСМД Даниил Растегаев.
Тезисы
Игорь Истомин
В основе трампистсткого взгляда на мир лежит чувство исторического оптимизма, представление о том, что США, несмотря на наблюдаемые свидетельства ослабления, способны вернуть положение в мире. В инаугурационной речи Д. Трамп отметил, что Америка станет еще более великой и исключительной, чем раньше, и именно это основа его стратегии. Вместе с тем эта стратегия не исключает тактических отступлений на международной арене. Более того, она прямо предполагает сокращение военно-политических и институциональных обязательств.
Главная задача для Д. Трампа — перезапуск экономического динамизма и восстановление промышленного потенциала США. Он исходит из того, что снижение американского потенциала — это результат не успехов соперников, но собственных недоработок его предшественников. Политэкономические изменения являются главным в американской стратегии, тогда как военно-политический и дипломатический инструментарий играют вспомогательную роль.
По мнению американского президента, серьезным бременем, мешающим США, выступает международная экономическая система (в создании которой Вашингтон играл ведущую роль). Задача ее слома решается путем замены принципа наибольшего благоприятствования в мировой торговле на принцип тарифной взаимности. США вводят ограничения в отношении торговых партнеров, для того чтобы поставить их перед неразрешимой дилеммой: принятие американских требований означает капитуляцию, но попытка введения ответных мер легитимизирует правила, навязываемые администрацией Д. Трампа.
Конечными целями американского давления выступают не Китай, ЕС или другие международные контрагенты, а американский бизнес (ставший слишком транснациональным) и доллар. США сталкиваются с ослаблением производственной базы, так как корпорации, действуя в соответствии с капиталистической логикой, размещали производства за пределами страны. Создавая хаос в международной торговле, то анонсируя, то приостанавливая пошлины, то заключая сделки, то пересматривая их, постоянно меняя правила игры, администрация Д. Трампа пытается заставить компании инвестировать внутри США.
Статус доллара в качестве главной мировой валюты имеет противоречивое значения для США. С одной стороны, он позволяет финансировать сверхпотребление граждан и правительства — жить не по средствам. Дефицит торгового баланса компенсируется иностранными вложениями в американские рынки. С другой — высокая востребованность доллара за рубежом негативно сказывается на американском производстве. Можно говорить о своеобразном аналоге «голландской болезни», с которой сталкиваются США, только в качестве нефти или другого сырья, подавляющего экономическую активность в других секторах, выступает доллар. Тем не менее администрация Д. Трампа надеется, что сможет восстановить производственную мощь, сохранив господство доллара в стратегической перспективе.
Применительно к политике на китайском направлении в США преобладает уверенность, что Пекин не выдержит долгосрочную конкуренцию, так как уже сталкивается с демографическими и экономическими проблемами. В Вашингтоне сформировался «синдром колобка», когда предшествующие успехи в соперничестве с Британией, Германией, СССР, Японией проецируются и на нового конкурента.
В военно-политической сфере администрация Д. Трампа наибольшие риски столкновения с Китаем связывает с возможными конфликтами из-за Тайваня или Филиппин. Прорабатываются два основных сценария: либо убедить Пекин в неприемлемой затратности конфликта в Тайваньском проливе/Южно-Китайском море, либо, наоборот, спровоцировать его попытку военного решения, для того чтобы демонизировать КНР в глазах других региональных игроков и сплотить последних вокруг себя.
Европейский союз не только не рассматривается США в качестве конкурента, но при администрации Д. Трампа не признается в качестве надежного союзника на случай столкновения с Китаем. Если к Австралии и Японии предъявляются конкретные требования быть готовыми воевать в потенциальном конфликте за Тайвань или Филиппины, то от европейских государств требуется не отвлекать американские ресурсы от приоритетного азиатского театра. В этом контексте обсуждается возможность сокращения американских войск в Европе. При этом России следует учитывать, что такое сокращение конвенциональных сил может компенсироваться наращиванием тактического ядерного оружия, а также побуждением дальнейшей милитаризации европейских государств — членов НАТО.
Иван Зуенко
Сегодня внимание китайских властей сосредоточено на вопросах внутренней политики, в то время как активность Пекина на международной арене остается достаточно низкой. К ключевым внутренним проблемам относятся замедление темпов экономического роста, а также поддержание стабильности политического режима КНР. Именно эти темы обсуждались в ходе прошедшего 30 июля 2025 г. заседания Политбюро ЦК КПК. Там же была определена дата следующего пленума ЦК КПК, который был назначен на октябрь 2025 г.
В последние годы наблюдается отход от прежней практики, по которой пленумы Центрального комитета проводились в среднем чаще раза в год, долгое время было непонятно, когда состоится очередной пленум. Поэтому то, что о IV пленуме сообщили заранее, можно оценивать как признак определенной стабилизации политической обстановки. Ожидается, что октябрьский пленум будет посвящен подготовке XV пятилетнего плана социально-экономического развития на 2026–2030 гг. По всей вероятности, приоритетом новой пятилетки станет развитие науки и технологий, прежде всего искусственного интеллекта и анализа больших данных как драйверов экономического роста. Таким образом, продолжится тенденция последних пятилетних планов, где значение этой сферы неуклонно возрастало.
Важным событием лета на американском направлении внешней политики КНР стало продление моратория на взаимное повышение пошлин еще на 90 дней. Кроме того, в июле прошла встреча министра иностранных дел Китая Ван И с государственным секретарем США Марко Рубио. Американская сторона объявила, что саммит лидеров двух стран может состояться до конца года. Возможности для встречи может предоставить саммит АТЭС или другие многосторонние площадки, но уверенности, что встреча все-таки состоится, нет.
На европейском фронте ключевым событием для Китая стал прошедший 21 июля 2025 г. саммит ЕС — КНР. Несмотря на позитивные ожидания, существенных успехов на переговорах добиться не удалось. Можно зафиксировать изменения характера европейских претензий к Китаю: на саммите они были сфокусированы не в сфере политики или идеологии, а в сфере торговой и промышленной политики. Китай, в свою очередь, отвергает претензии европейской стороны, отмечая, что его курс продиктован национальными интересами и приоритетами.
В ближайшее время состоится ряд важных для китайской внешней политики событий. Прежде всего, 31 августа начнется саммит ШОС в Тяньцзине, который станет самым представительным в истории организации. Впрочем, многие связанные с саммитом ожидания, в том числе надежды на разрешение коренных противоречий в китайско-индийских отношениях, представляются завышенными. Кроме того, 3 сентября в Пекине пройдет парад в честь 80-летия победы в «Мировой антифашистской войне», как ее называют в КНР. В последние годы фиксируется повышение значимости этого праздника во внутрикитайской пропаганде, и военный парад станет кульминацией данного процесса.
России важно понимать, что власти КНР проводят прагматичную внешнюю политику, продолжая балансировать между ключевыми полюсами мирового порядка, в то время как приоритетом все же является решение внутренних проблем. США и ЕС имеют большое экономическое значение для Китая, и возможность разрыва отношений с ними иллюзорна. При этом, несмотря на угрозы западных санкций, Китай также не собирается сворачивать сотрудничество с Россией.
События 2025 г. продемонстрировали, что КНР обладает лишь незначительным влиянием на динамику кризиса вокруг Украины, что становится особенно очевидным на фоне резонанса, вызванного усилиями администрации Д. Трампа по урегулированию конфликта.
Юлия Мельникова
C 2010-х гг. основной задачей для Евросоюза становится выбор внешнеполитической стратегии, способной помочь Брюсселю сохранить и укрепить его позиции на международной арене в условиях глобальных геополитических трансформаций. В 2016 г. ЕС взял курс на прагматизацию внешней политики, наращивание стрессоустойчивости по отношению к вызовам разного типа, в том числе военно-политического характера, и, в конечном счете, достижение «стратегической автономии» — способности самостоятельно определять круг партнеров и модель взаимодействия с ними.
В 2022 г. произошло переосмысление содержательного наполнения понятия «стратегической автономии». Внешняя стратегия ЕС была геополитизирована, а сохранение субъектности интеграционного объединения, в сущности, было сведено к его способности поддерживать Украину в конфликте и обеспечить солидарность с США. Администрация Дж. Байдена поддерживала эти устремления. Во многом позиция ЕС в украинском конфликте — рудимент его политики на постсоветском пространстве в 1990-е – 2000-е гг., попытка сочетать «нормативную» и жесткую силу.
С возвращением в Белый дом Д. Трампа у Брюсселя возникли опасения, что интерес США к положению дел в Европе может сократиться или исчезнуть вовсе. В связи с этим открылась возможность использовать Китай в качестве инструмента балансирования отношений с Соединенные Штатами, прежде всего, в экономической сфере. Способствовало этому и 50-летие установления дипломатических отношений ЕС и КНР в 2025 г. Однако взятый в 2022 г. курс и геополитизация стратегии не оставили ЕС выбора в этом вопросе: даже в условиях повышенной напряженности в отношениях Вашингтоном, ЕС безоговорочно склоняется на его сторону, пытаясь не допустить урегулирования украинского конфликта без своего участия.
Несмотря на то, что Пекин демонстрировал определенную готовность идти на уступки Брюсселю в актуальных спорных вопросах, включая проблему с электромобилями и экспортом китайских редкоземельных металлов, саммит КНР и ЕС не принес глобальных результатов. При этом Брюссель подписал соглашение с Вашингтоном, согласившись на установление тарифных пошлин на большинство европейских товаров на уровне 15%, что руководство ЕС считает успехом, в то время как даже западные СМИ оценивают сделку преимущественно негативно.
Риторика о ЕС как глобальном геополитическом игроке и реальные инструменты его деятельности различаются. В то время как в украинском вопросе, который чаще всего поднимается на повестке, Брюссель не добился никаких позитивных для себя результатов, определенные достижения доступны ему в области научно-технологического развития и политики цифровизации, в развитии международного бизнеса и инвестиционных партнерств, прежде всего, благодаря наличию развитого законодательства в этих сферах. Например, цифровое законодательство ЕС, как и инструмент по борьбе с принуждением со стороны третьих стран, могли бы помочь частично компенсировать потери от сделки с США на товарных рынках, за счет ограничения американских компаний на рынке услуг. Однако Д. Трамп уже пригрозил увеличением тарифов, если эти инструменты будут задействованы, что, в сущности, сводит к нулю смысл подписания соглашения.
Соответственно, примыкание к США и наличие торговой сделки не может в полной мере гарантировать ЕС достижения стратегической автономии. Для этого Брюсселю необходимо, по аналогии с Вашингтоном и Пекином, сконцентрироваться на внутреннем развитии.