Сегодня исполнилось 90 лет со дня создания в Магаданской области ветеринарной службы. Вот об этой части нашей истории мы сегодня и поговорим. Повспоминать золотые времена отрасли согласился Владимир Ильич Шейко.
Наверное, он самый известный представитель этой профессии на Колыме и Чукотке. В его биографии — сотни бесценных страниц, испещренных событиями, находками, огромной работой. Был он и ветеринаром, и ставил на ноги местные совхозы, руководил ветеринарной службой области, создавал вакцину для оленей, инспектировал рыболовецкие суда, командовал в надзорных органах. Сейчас Владимир Ильич на пенсии, но не теряет связи с делом своей жизни, работает над воспоминаниями, трудится в архивах, собирает информацию.
Он принес на нашу встречу редчайшие свидетельства минувшей эпохи — две ветеринарные книги 30-40 годов. Старые, тяжелые, кондовые. Желтые страницы навек скреплены свинцовой печатью. Вглядитесь в них, постарайтесь разобрать хотя бы несколько строк.
***
Колыма — место суровое, настоящий край земли. Сама его география предопределила взаимоотношения с человеком: Охотское море несет сюда тревожные ветры северной части Великого океана, а Арктика насылает леденящие шторма. Легко промчавшись навстречу друг другу, они словно отводят душу над этими снежными хребтами, сплетаясь в безудержной дикарской пляске, насылая на землю метели и летние циклоны. Но молодая страна уверенно пришла на Север, привезла сюда людей, которые за несколько лет построили десятки приисков, давших ей драгоценный металл — золото. И людей нужно было кормить. Летняя навигация не могла полностью обеспечить продовольствием. Так, за линией Габерландта, рядом с драгами выросли совхозы, буквально одарившие белком и витаминами бьющихся за жизнь людей.
Именно поэтому 90 лет назад, когда еще не было ни города, ни колымской трассы, да и больница для первопоселенцев еще хранила запах свежесрубленного дерева, на Колыме уже всерьез взялись за дело ветеринары.
Обработка оленей против гнуса. Северо-Эвенский район, 1988 год. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— Владимир Ильич, кто и когда отдал приказ создать здесь ветеринарную службу?
— Это произошло в 1935 году. Приказом по Государственному тресту Дальстрой № 286 при Управлении местных ресурсов был организован ветеринарный отдел. Подписал документ Филиппов, поскольку Берзина в тот момент на месте не было. Однако очевидно, что продуман он был заранее, и я удивляюсь, насколько перспективно мыслил Берзин, разрабатывая такой ёмкий, сконцентрированный документ, в котором четко просматривается и текущий момент, и перспектива, и все направления работы ветотдела. А ведь на него было возложено планирование и руководство всеми ветеринарными подразделениями и мероприятиями в системе Дальстроя.
Заметьте, как только Карл Лукс начал создавать здесь культбазы, при них тут же обязательно образовывали ветеринарный пункт. В 1928 году он уже был в составе Нагаевской культбазы, и командовал им ветврач Кожухов. По стране распространяли объявление "Требуются ветврачи для работы на культбазах Дальнего Востока".
— Получается, что лечить животных здесь начали только при советской власти?
— А раньше кого было лечить? Только оленей. Но кое-какие сведения собирали и до революции. До 1917 года казаки, которые к тому времени уже прижились здесь, писали свои "отписки", а в них указывали, что на Колыме есть значительное число оленей, что они подвержены разным болезням. Административно стекалась эта информация на Камчатку, где в начале прошлого века работал ветеринарным инспектором Сергей Грюнер — легенда ветеринарии Северо-Востока, умнейший человек. Он первым организовывал экспедиции по изучению оленьих стад, диагностировал и описал болезни ряда северных животных, изучил финноз и филяриоз у северных оленей, выявил, описал возбудителя чесотки оленей, создал в 1912 году ветеринарно-бактериологическую лабораторию.
Вы же знаете, что аборигены традиционно лечили животных заклинаниями и жертвоприношением. Семенники при кастрации самцов раздавливали и разжевывали зубами. Представляете себе процедуру? Есть сведения, что с 1897 по 1915 год только в Анадырском уезде погибло от различных эпизоотий более трехсот тысяч оленей. Словом, дикость.
Ветврачей на всем Дальнем Востоке было лишь четверо. А расстояния? В своей книге "Ветеринария Сибири и Дальнего Востока" Александр Юдин приводит такой факт: один ветврач шел из села Марково до Охотска полгода, а последний отрезок — от Олы до Охотска — он преодолел на лодке. И это в открытом море! А второй ветврач 200 верст один пробирался к устью Анадыря. Зимой, с собаками, в лютую стужу. Страшно представить. Но ведь шли, наблюдали за оленями.
Мировая статистика поголовья оленей. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— А правда, что американцы переняли оленеводство именно у наших аборигенов?
— Сергей Грюнер это зафиксировал как факт. На Аляске своих оленей не было. И в 1891 году американцы перевезли на военном крейсере первых животных. Олени прекрасно перенесли морскую качку, прижились у них там. И за десять последующих лет на Аляску было вывезено 1280 наших рогатых с Чукотки, из Охотска и из других мест. Территория была какая? Заходи и бери, кому не лень. Вот американцы с японцами тут и паслись. Ну, а когда пришла советская власть, лавочка закрылась — гостей отсюда попросили.
— Когда появились первые хозяйства?
— Почти сразу. Первый оленеводческий совхоз заработал на Талой уже в 1933 году.
ИЗ ИСТОРИИ
В экстремальных условиях, где человеку неподвластно практически ничего, идею контролируемого, самовоспроизводящегося источника питания, сырья для изготовления одежды, обуви, жилища, можно расценивать как спасительную. С тех пор, как была открыта возможность иметь рядом этот неиссякаемый благодатный родник, северные народности — каждый в разной степени — приобщились к оленеводству. Это занятие тысячелетиями определяло весь образ жизни кочевников: быт, семейный уклад, демографию, традиции, экономические взаимоотношения между людьми, производственный порядок. Незыблемым оставался и статус— кво — олень вел за собой человека, а не наоборот. Он шел по своим маршрутам от пастбища к пастбищу — и за ним шел оленевод и его семья. Олень останавливался — ставил ярангу и его спутник. Олень погибал — нередко вместе с ним погибал и человек. Литературное наследие донесло до наших дней всю глубину этой зависимости. Оленные люди приходили в этот мир благодаря тому, что давали олени, взрослели рядом с этими животными, учились у них, ездили на них, кормились ими, просили у них прощения, спрашивали совета, шаманили, лечились оленьей кровью и уходили к Верхним Людям на нартах, запряженных оленем. Олень оставался центром притяжения, главной фигурой этого космоса, вожаком, лидером, подарком Богов. И так за веком век.
Пока не наступили времена революционные, которые привели на высокие широты людей, совершивших большой переворот и в отношениях человека с оленем, кардинально перенаправив сам их вектор. В каком году родился термин "оленеводство", установить вряд ли получится. Но уже к середине минувшего столетия на Колыме и Чукотке — административно объединившихся в неоглядную Магаданскую область — расцвела целая индустрия, основанная на разведении оленей, которая вполне удовлетворяла потребности и аборигенного населения, и тех, кто оказался здесь не по своей воле, и тех, кто приехал "за запахом тайги". А работать, как известно, это легендарное поколение умело. Власть же, стремясь прочнее укрепить специалистами столь привлекательную в минерально-сырьевом смысле территорию, заботилась о тружениках Севера, создавая действительно благоприятные условия для людей на много десятилетий вперед. Отсюда и северные надбавки с коэффициентом к зарплате, и долгие, по полгода, отпуска, и преференции жилищные, бытовые, продовольственные. А что может быть полезнее, питательнее, чище, чем мясо оленя, взращенного в естественных условиях? Как бы там ни было, но статистика утверждает, что к 1960 году из 2 миллионов 645 тысяч мирового поголовья оленей, на СССР пришлось три четверти — 1 млн. 992 тысячи голов. Для сравнения, в Швеции и Норвегии — 250 и 200 тысяч соответственно, а в США — и вовсе 22 тысячи.
Оленье стадо на отдыхе. Ветер — спасение от гнуса. Фото: из личного архива Владимира Шейко
На оленеводческую отрасль работали лучше технические, научные, ветеринарные умы страны. Все находки, предложения, поиск вылились в систему ведения оленеводства Магаданской области — уникальный по своей сути способ сделать управляемым ранее стихийный природный процесс. Главные элементы системы — корализация стад, которая давала широкие возможности для осмотра животных, их лечения. Далее — четкая действенная вертикаль ветеринарного обслуживания: от главных ветврача и зоотехника совхоза до ветфельдшера и ветсанитара непосредственно в стадах, а также специальные программы по борьбе с инфекционными и паразитарными заболеваниями, которые предусматривали конкретные меры: от прививок до разработки летних и зимних маршрутов кочевья. В Магадане был открыт техникум, готовивший специалистов, ориентированных на оленеводство. Оленеводам поступала передавая техника, транспорт, средства связь. Специализированный питомник для оленегонных лаек — лучших помощников пастухов — долгие годы поставлял собак для тундровиков. Что уж говорить о селекции и воспроизведении: этому уделялось особое внимание. Самых перспективных производителей оставляли на воспроизводство, обменивались ими, в период отёла важенок отделяли от стада и давали возможность спокойно отелиться под пристальным наблюдением специалистов. Структура стад соблюдалась неукоснительно. В области уже с 1958 года верстался профильный журнал "Магаданский оленевод". И иностранцы приезжали за опытом и советами. Наука билась над решением болезненной проблемы — минимизировать потери от гнуса и подкожного овода, которые буквально изводили животных, ослабляли иммунитет — и решение было найдено. И центральным звеном этих процессов были ветеринары!
— А когда появился здесь крупный рогатый?
— В начале тридцатых. Причем животных везли все. Создавалось управление какое-нибудь — везли себе пропитание, тащили сюда кто лошадь, кто корову, кто козу. В 1933 завезли 30 коров. А в 1936 году их было уже 467. Для сравнения: на начало 1955 года насчитывалось 34 тысячи голов коров, 22 тысячи свиней и 34 тысячи голов птицы. Мгновенно стали возводить парники, возделывать землю, создавали подсобные хозяйства. И, конечно, нужны были люди, которые смотрели бы за живностью, лечили.
Владимир Шейко и директор совхоза "Канчаланский" Петр Омрынто. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— Откуда брались здесь ветврачи?
— Кто-то приезжал сам, а кого-то подбирали из числа заключенных. Не удивительно. Так было практически во всех отраслях. Давайте полистаем Ветеринарную книгу Среднеканского района. Посмотрите, какие грамотные, профессиональные записи. Делаю вывод, что это были люди не случайные, не самоучки, а именно специалисты с соответствующим образованием.
"8/VIII-39 года. На основании сообщения с/х Челбанья и пастуха Слепцова Вас. (видимо, Василия) зарегистрирована в июле месяце 1939 года в стаде Оротуканского с/х (речь идет о заболевании копыткой). Дано указание о перемене маршрута пастуху и принятии мер ветфельдшеру Теличко от 7/VIII 39 года. Веттехник Ануфриев".
Смотрите, Ануфриев делает записи по всем болезням до августа 1940 года, с этого времени журнал ведет ветврач Райзо, в 1941 — тоже ветврач, но уже Решетников, хотя подпись не очень разборчива. В декабре этого же года видим строчки руки ветврача по имени Д. — это четко, а вот фамилию не разобрать: то ли Климов, то ли Клочков. Но он ведет журнал практически до конца 1943 года.
А вот Эпизоотический журнал совхоза "Тауйский", записи с 1938 года. Ветврачи Линник, Балин, Новиков, Ковлов. К сожалению, крайне сложно прочесть фамилии, писали тогда перьевыми ручками, неразборчиво, летящим манером. Но все они — мои дорогие коллеги. Конечно, судьбы их затерялись. Но они были, трудились здесь, оставили свой след. Очень надеюсь, что когда-нибудь на Колыме появится исследователь нашей ветеринарной истории и оживит их имена.
— Посмотрите, какие клички у животных!
— Да, вот эпохальные Гренада, Горняк, Буча, Найда, Орлик, Клавка, Разбой, Урка. А вот романтичные Фигура, Кармен, Крымская роза, Былинка, Чудесная. С выдумкой были люди, с юмором.
Запеченные панты — любимое лакомство. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— Как вы оказались здесь?
— Как и многие молодые люди семидесятых-восьмидесятых годов. После вуза, армии и нескольких лет работы в совхозе написал письма-запросы в Магадан и в Якутск. Первым откликнулся Магадан. Я был птицеводом — и меня сразу же забрали на Ольскую птицефабрику, где тогда пытались вырастить уток.
— Уток? На Оле? Впервые слышу!
— О, это очень интересная история. Решили здесь разводить утку. Завезли с Казахстана популярную в те годы мясную породу Черри-Вэлли. Думали, что ее, как бройлера, посадят в клетку и будут ждать прироста. Не тут-то было. Утке нужны особые условия. Корм, вода, прогулка и достойные санитарные условия. Ну, кто же утку сажает в клетки? Они мгновенно загадили все пространство вокруг себя. К тому же на птицефабрике даже не было убойного цеха. Утку погружали в машину и увозили на трассу. Машина парковалась возле магазина — и по округе разлеталась весть: привезли живую птицу! Народ, конечно, брал. Потом по поселку летали пух-перья, зато к новогоднему столу у колымчан была своя утка.
А тут приехал я, уже с опытом в этом деле и настоял, чтобы для утки был организован выгул. Подобрали мы для нее поодаль природный лагерь, выкопали пруд, огородили — и пошел у птицы прирост. Ей там хорошо: и корм, и воздух, и санитария, и водный моцион. Но летом 1978 года неожиданно разлилась Ола, и этим наводнением смыло наш выгул, пруд и всю нашу утку, мы ничего не успели сделать. И вот представьте себе картину: по округе ходят ольчане с ружьями и удивляются, мол, что за жирная утка прилетела и расселась вдоль реки. Так и добили наших Черри Вэлли. А я месяц гонял по инстанциям, доказывал, что ущерб не по нашей вине возник. Еще была проблема — наша утка не соответствовала госстандарту. Была здесь представитель этого органа Светлана Акимовна Садетова. Дело свое знала от и до. И человеком была непримиримым. И она углядела, а потом и измерила-посчитала, что так называемый ювенальный пенек — это зачатки новых перьев — не соответствует стандарту, мы даже на вторую категорию не смогли вытянуть. Она мне говорила так: "Вы, Владимир Ильич, симпатичный парень, от вас приятно пахнет сигаретами, но в деле госстандарта вы — ноль".
И решили мы прикрыть этот утиный хлопотный эксперимент и перейти на бройлера. А ему, кроме клетки и корма, ничего и не нужно. Голяков — руководитель фабрики — нашел строителей, добыл где-то пиломатериал, минвату, сетку-рабицу, и выстроили мы 8 корпусов, смонтировали клеточные батареи.
Молоко важенки полезно для детей. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— А нужда в мясе птицы была?
— Конечно. Вспомните, семидесятые и восьмидесятые годы — расцвет Колымы. Народ прибывал и прибывал. Населения было около полумиллиона. Людей нужно было кормить качественно. Смотрите, помимо совхозов, в те годы работало 6 птицефабрик. "Ольская", "Дукча", "50 лет Октября", "Северная" и в совхозах "Талая" и "Тенькинский". Одна только наша "Ольская" выдавала 1200 тонн мяса в год. Так это мы говорим лишь о птице. А сколько было свиноводческих хозяйств, коровников! Не счесть.
— Вообще сложно представить, как в наших условиях можно начинать с нуля целую отрасль.
— Да, дело непросто. Рассказать, как я слетал за бройлерами?
— Конечно!
— Нам для запуска бройлера нужны были так называемые родительские формы — и полетел я в Челябинскую область за яйцом. Приезжаю на местную бройлерную фабрику, поговорил с руководством, пообещали мне яйцо. Шел 1979 год, в августе столкнулись два пассажирских самолета, в одном летели футболисты "Пахтакора", жуткая была катастрофа, никто не выжил. И на какой-то момент были приостановлены полеты ИЛ-18. А мне же нужно вывозить инкубационное яйцо, договоренность бы не сорвать. И пошел я к авиационному начальству. Но не с пустыми руками. К тому моменту я уже понял, как нужно летать в командировки. Две рубашки в сумку, а в чемодан — нашу рыбку.
Прихожу в управление авиации, приcел в приемной, жду начальника, а чемодан поставил рядом и один замок приоткрыл — по округе слегка потянуло копченой рыбой. Заходит в приемную руководитель, приостановился, носом повел, глазами поискал источник — а тут я. Спрашивает, мол, что за человек к нам? Поведал я ему свою нужду, он вызывает зама — и тот уводит меня в свой кабинет. Разговариваем, то да се, а аромат из чемодана все гуще. Я расписываю, из каких мест прибыл, и тут, вроде как, к слову открываю чемодан: вот, мол, откуда я. И весь копченый дух, что в чемодане два дня томился, вырвался наружу, а вслед за ним и картина маслом: наши истекающие жирком балыки, все по ГОСТу, аж сверкают. Мгновенный сногсшибательный эффект! Словом, спасибо авиаторам, дали они мне и самолет, и экипаж. И прибыл я в Магадан с прекрасным инкубационным яйцом, а заодно увел в фабрики ветврача и зоотехника — переманил к нам на Олу. И пошел у нас бройлер! Исторический момент.
Помню вот какой момент. Соседом по гостиничному номеру в Челябинске был у меня москвич, чиновник. И вот он как выпьет, все сетовал на разложение в верхах, на бессмысленность своей работы, мол, возят меня, кормят-поят, угождают. "А вот ты настоящим делом занят! У тебя задача, идея, — говорит. — Ты людей кормить будешь!" Словом, эдакий советский Печорин.
Бурсит — признак бруцеллеза. Фото: из личного архива Владимира Шейко
— А помните, как на "Дукче" была какая-то куриная болезнь?
— Конечно. Это было в начале восьмидесятых. Болезнь Марека. Страшная болячка, тихо и незаметно поражает иммунную систему. Птица может жить до 60 дней, а потом любой стресс, провокация — вирус активируется, птица заболевает.
Когда начался падеж, наш птицепром решил, что это одна из форм лейкоза. Мы брали на "Дукче" молодняк, я вскрыл несколько погибших птиц и увидел: селезенка — слива. А я на материке уже имел дело с Мареком, прививал птицу от нее, поэтому тут же и распознал. Начал доказывать. Не верили. И тогда приехал к нам на фабрику Сысоев — тогдашний глава отдела ветеринарии, внимательно меня выслушал, призадумался. Но было уже поздно. Птица на "Дукче" была поражена вирусом.
Скажу два слова о Сысоеве Владимире Васильевиче. Он был великим человеком, заслуженным ветврачом — победил чесотку оленей, которая буквально косила стада. Так вот Сысоев, будучи главным ветврачом Чукотки, зимой 1957 года в районе Омолона устроил чесоточному клещу побоище и спас все стада. Увы, с ним обошлись не совсем справедливо, освободили от должности.
— Вспоминается мне история о некоем чудесном препарате, который спасал оленей от оводов.
— Да, было дело. Речь об оводе. Стоит ли стадо, идет ли, над ним на высоте двух метров висит облако этой нечисти. Куда олени, туда и овод. И вот что творят, паразиты. Точнее, паразитка. В июне оплодотворенная самка откладывает яйца возле волоса оленя. Те через несколько дней превращаются в личинки и проникают через волосяную луковицу под кожу. Далее они по соединительной ткани движутся вдоль сосудов, попадают в подкожную клетчатку спины и поясницы, питаются оленем. А в следующем мае проделывают в шкуре оленя ход, выбираются наружу, падают на землю, окукливаются и превращаются в овода. И цикл повторяется. А олень остается истощенным, иммунитет ослабевает, привязывают разные болезни, а шкура напоминает решето,
И ведь спрятаться от овода оленю негде. Самки насекомого чуют стадо за десятки километров. Что мы только ни пробовали, но спасения не было, а если находили более-менее действенное средство, то оно плохо влияло на оленя. И потому, как только начиналась обработка, пастухи прятали оленей. А тут появился новый импортный препарат "Ивомек", которые убивал личинку овода. Наши выпросили в Москве 300 литров — это много, должно было хватить и на Колыму, и на Чукотку. Осталось только уговорить оленеводов "Пареньского". Это было сложнее. Полетел я туда, вижу, прячут свои стада. Я им предложил действовать партиями, мол, сами увидите, если животные будут страдать, обработку прекратим.
Выстроили кораль, не из дерева, как обычно по осени, а легкий, полотняный, но прочный, чтобы олень не выскочил. День проходит, другой, обработанные олени спокойно пасутся, щиплют ягель. Пастухи снова в недоумении:
— Владимир Ильич! Может, вы дистиллированную воду вводите?
А тут во время вакцинации попал "Ивомек" мне на руку, которая тут же припухла. Другой бы встревожился, а я обрадовался: есть доказательство.
А осенью по рации пришло сообщение с кораля, подобных которым еще не было: шкуры оленей абсолютно целые, никаких симптомов "решета"!
А еще мы прознали, что у военных есть такое средство — "Пион" — которое спасает их от гнуса — тоже злейшего врага оленей. Секретное, между прочим, а если попробовать его на животных? Главный сельхозник Магаданской области Александр Венедиктович Комаров по моей просьбе пригласил из Москвы трех ученых, и поехали мы с ними в Северо-Эвенский район. "Пион" превзошел все ожидания. Когда сразу четыре шашки с наполнителем распылили с наветренной стороны от стада, олени вроде бы сначала были в недоумении, а потом умные животные сами пошли в дымовую завесу. Эксперимент повторили при безветренной погоде, выяснили, что действия дыма, пропитывающего шерсть оленя, хватает на несколько часов. Ученые подтвердили: эксперимент безопасен как для человека, так и для животного. Оставив запасы шашек бригаде, поехали на другую стоянку.
Александр Венедиктович Комаров — личность ярчайшая, даже внешне, с ярко-рыжей гривой. Начинал он с Чукотки. Остались ли сегодня такие же знатоки оленеводства?
А еще Владимир Ильич Шейко — соавтор замечательной вакцины от самого страшного оленьего заболевания — некробактериоза, именуемого в народе "копыткой". А началось все с разговора с московским профессором Юрием Караваевым в Академии, где учился Шейко на курсах. Однажды он сказал профессору:
— Если бы кто-то создал вакцину против копытки, ему бы, как Шмидту, поставили памятник прямо в тундре.
И началась длинная кропотливая работа, рассказывать о которой — газетных рамок не хватит. Завершилась она победой, которую высоко оценили оленеводы.
— Такие "подвиги" совершали здесь все ветеринары. Люди были инициативные, ответственные. Каждый понимал: здоровье человека напрямую зависит от качества продукции. Боролись с болезнями животных, ссорились с руководством хозяйств, выискивали породы получше, работали над вакцинами, мчались то на оленях, то на собаках по тундре. Словом, настоящие герои. Хотел бы вспомнить в этой публикации всех, да места не хватит. Привет вам, ребята, от меня! И с праздником!
______________________
Материал опубликован в газете для людей серебряного возраста "Социалка".