Восприятие Второй мировой войны в странах Нусантары (культурно-политико-географический регион морской части Юго-Восточной Азии, включающий в себя территории современных Индонезии, Малайзии, Брунея, Сингапура и иногда Филиппин) существенно отличается от понимания этого исторического периода в России, на постсоветском пространстве и в странах Европы и США. Основные боевые действия, происходившие на территории СССР, а затем Европы, были далеки от внимания индонезийцев, малайцев и других народов, проживавших на этих территориях, поэтому рассматривались местными историками как немейнстримное направление исследований и не изучались достаточно подробно.
Три ключевых нарратива, связанных с исторической памятью о Второй мировой войне в странах Нусантары, — колониализм европейских держав (многие из которых входили в состав сил союзников); японская оккупация, затронувшая почти все страны ЮВА и коренным образом пошатнувшая колониальную систему; борьба за независимость, которая в некоторых странах, например, в Индонезии, разворачивалась в тяжелых условиях выживания под японским гнетом и последующей кровавой войны с Нидерландами и их европейскими союзниками.
Память, общественный дискурс и восприятие Второй мировой войны в Индонезии, Малайзии и Сингапуре имеют иной фокус, связанный с теми историческими и социально-политическими процессами, которые происходили в регионе в 1941–1945 гг. Для местного населения события этих лет ассоциируются с периодом японской оккупации и военными преступлениями японской армии, борьбой за свободу и суверенитет. Народы Нусантары в меньшей степени соотносят вышеуказанный исторический период со зверствами нацистов и трагедиями Второй мировой, унесшей жизни миллионов человек. Только политические и научные элиты этих стран знакомы с т.н. «европейской историей» и осознают глобальное влияние этих событий на мир и на регион. Тем не менее война для них остается, пусть и значимым, но фоновым событием, дополняющим трагическую и героическую картину национальной истории.
Предвоенная ситуация и исторические реалии региона
На момент начала Второй мировой войны страны Нусантары на протяжении нескольких веков находились под прямым колониальным управлением европейских метрополий. Нидерланды контролировали территорию Индонезии, а Великобритания — территории Британской Малайи, современных Малайзии и Сингапура.
К началу XX в. в Британской Малайе сформировались основы полиэтнического общества. На его становление повлияли британская колониальная политика, а также стремительное экономическое развитие региона. К началу Первой мировой войны сформировался рабочий класс, состоявший из этнических китайцев и индийцев. Заработки в секторах экономики, в которых они трудились, были выше крестьянских доходов и в них открывались возможности для предпринимательской деятельности. Благодаря этому местная буржуазия также этнически была представлена выходцами из Китая и Британской Индии. Вокруг оловянных приисков возникали поселки, которые разрастались в города, где развивалась инфраструктура. Естественным образом население городов оказывалось преимущественно немалайским. Малайцы же, напротив, находились в экономической и политической немилости у колониальной администрации. Британские власти не давали им доступа в более продвинутые сферы экономики, искусственно ограничивая их деятельность традиционными сферами. Культура и быт коренного населения была сосредоточена вокруг малайской патриархальной деревни, где малайцы занимались преимущественно выращиванием риса и рыболовством [1]. Колониальные власти также ограничивали их доступ к образованию, многие коренные жители имели возможность получить только школьное образование на малайском языке, освоив лишь чтение, письмо, азы арифметики и основы религии. В этот период британцы утвердили свою доминирующую позицию в социальной и административной сферах. Малайское общество в этих условиях воспринималось как утратившее ориентиры и свою идентичность, как находящееся в состоянии упадка. Такое положение привело к огромному экономическому разрыву между городом, где проживали представители британской администрации, а также китайцы и индийцы, и деревней с ее малайским крестьянским населением. Росла разница в доходах и уровне жизни иммигрантских общин и малайцев. Городское население, представленное по большей части китайцами и индийцами, имело доступ к более современному образованию, здравоохранению, сфере развлечений и т.д.
В этот же исторический период в среде многочисленных народов региона Нусантары, в том числе в высших сословиях, лояльных европейскому правлению, появлялись первые интеллектуальные и политические лидеры, получившие как хорошее европейское образование, так и глубокие знания о местных традициях и социально-политической мысли. Их недовольство положением местного населения и зачастую бездарной колониальной политикой полной эксплуатации и выкачивания ресурсов их родины положило начало национально-освободительному и антиколониальному движению.
Наиболее радикально национально-освободительное движение проявилось в Нидерландской Ост-Индии, поскольку Нидерланды, в отличие от британской администрации, не проводили последовательной политики насаждения языка, культуры или религии и не занимались образованием, здравоохранением и благополучием местного населения.
Система принудительных культур (1830–1870 гг.) имела разрушительные последствия для сельского хозяйства и привела к массовому голоду, поскольку крестьяне были вынуждены выращивать экспортные культуры вместо продовольственных. С 1901 г. королева Вильгельмина под давлением ученых и политиков провозгласила этическую политику, декларируя ответственность за благополучие колониальных подданных в противовес прежней доктрине извлечения прибыли. Нидерланды также стремились не отставать от других колониальных держав с их цивилизационной миссией.
Однако этическая политика страдала от недофинансирования и неприятия в колониальном истеблишменте. Парадоксально, она способствовала росту национального самосознания, поскольку многократное увеличение числа школ, училищ и университетов предоставило образование не только лояльной знати, но и зажиточному городскому и сельскому населению.
Так как нидерландский язык не получил широкого распространения, а сами индонезийцы в тот период не мыслили себя единой общностью и говорили на более чем 300 разных языках своих этнических групп, lingua franca освободительного движения стал малайский язык, общий для всего архипелага язык торговли и межкультурной коммуникации.
К началу Второй мировой войны в Нидерландской Ост-Индии сформировались сильные коммунистические, националистические и религиозные мусульманские партии и организации. Особенно выделялась Национальная партия Индонезии во главе с молодым инженером Сукарно. Борцам за независимость удалось добиться учреждения в 1918 г. совещательного органа «Фольксраад» при генерал-губернаторе и многих политических прав к 1930-м гг., однако планы индонезийских националистов были разрушены японской оккупацией.
Японская оккупация Юго-Восточной Азии началась в декабре 1941 г. с захвата северной части Малайского архипелага. Японская армия стремительно подчинила обширные территории, включая весь полуостров, Северный Борнео и Нидерландскую Ост-Индию, обеспечив контроль над стратегически важными морскими путями.
Британские, голландские и туземные войска, несмотря на многочисленность, не смогли оказать достойного сопротивления из-за разрозненности и недостаточной подготовки. Европейские силы применяли тактику разрушения инфраструктуры, включая нефтяные промыслы, но это не остановило японское наступление.
Важным этапом стала стремительная оккупация ключевых городов, включая порт Сандакан, где был пленен британский губернатор. Серьезное сопротивление японцы встретили лишь в Синкаванге и Сингапуре. Оккупация Явы и соседних островов завершилась капитуляцией союзников 8 марта 1942 г., что привело к массовому пленению и репрессиям против голландского военного и политического руководства.
Изначально население Малайи и Нидерландской Ост-Индии встречало японцев с надеждой на освобождение. Хотя Япония обещала улучшение условий для местных жителей, на практике оккупация сопровождалась жестоким обращением, экономической эксплуатацией и насилием. Местное население сгоняли на принудительные работы в рамках системы ромуша (принудительные рабочие), а женщины становились жертвами сексуального насилия. Оккупация также включала преследование религиозных и этнических групп, разрушение храмов и репрессии против местной аристократии, что усугубляло социальную напряженность. В совокупности более пяти миллионов жителей современных Индонезии, Малайзии и Сингапура погибли в ходе японской оккупации.
Индонезия
Несмотря на совершенные военные преступления, Япония стремилась создать видимость легитимного управления оккупированными территориями и в некоторых случаях временами смягчала свою жестокую политику, чтобы заручиться поддержкой определенных групп влияния. Например, в Нидерландской Ост-Индии планировалось создать «независимое правительство», но из-за отказа голландских властей сотрудничать японцы обратились к местным националистам. Они активизировали взаимодействие с Сукарно и другими лидерами индонезийского национально-освободительного движения.
Несмотря на жесткое обращение с местным населением, Сукарно видел в сотрудничестве с японскими властями шанс на достижение независимости. Так, во время японской оккупации Индонезии были созданы несколько организаций для сотрудничества с оккупантами и мобилизации местного населения. Одной из главных инициатив стала организация PUTERA (Pusat Tenaga Rakyat — Центр народной силы/Сыны отечества), основанная 3 марта 1943 г. Объединение, формально возглавляемое Сукарно и его заместителями, имело целью установить взаимопонимание между японцами и местным населением. По мере ухудшения военной ситуации на фронтах японская политика начала меняться в сторону либерализации. Однако, не оценив эффективность PUTERA, Япония распустила эту организацию и заменила ее на «Союз верности народу».
В 1943 г. также была создана «Организация защитников родины» или PETA (Pembela Tanah Air), на базе которой обучались вспомогательные войска из индонезийцев для потенциальной обороны страны. Это позволило быстро обучить молодое поколение борцов за независимость под руководством опытных японских офицеров и сформировать костяк будущей армии и офицерского состава.
В Индонезии росло недовольство японской оккупацией. Среди лидеров независимости наметился раскол — Сукарно выбрал путь сотрудничества с Японией, а другие, включая коммуниста Амира Шарифуддина, призывали к вооруженному сопротивлению. Сукарно приходилось балансировать между сдерживанием народных выступлений и демонстрацией лояльности подозрительным японцам.
1 июня 1945 г. на заседании Исследовательского комитета по подготовке независимости Сукарно предложил пять принципов устройства индонезийского общества («Панча Сила»), призванных объединить все политические силы. Был также рассмотрен проект Конституции. С ухудшением военной ситуации японцы теряли контроль и были готовы уступить националистам.
17 августа 1945 г., воспользовавшись моментом ослабления японских сил и отсутствия голландского контроля, Сукарно и Мохаммад Хатта провозгласили независимость Индонезии. Сукарно стал первым президентом, М. Хатта — вице-президентом, «Панча Сила» и новая Конституция провозглашены основами нового государства. После капитуляции Японии союзники должны были восстановить контроль над регионом и принять капитуляцию японских войск.
Британскому адмиралу Луису Маунтбеттену необходимо было прибыть на эти территории, разоружить и отправить на родину капитулировавших японцев, освободить военнопленных союзников и интернированных гражданских лиц, а затем передать управление вернувшимся колониальным властям. Речь о местной независимости даже не шла, несмотря на то, что органы власти и армия у индонезийцев уже были сформированы.
Попытка британо-голландской высадки в Сурабае обернулась кровопролитной битвой с индонезийскими силами, после чего Великобритания отказалась поддерживать Нидерланды. Голландцы инициировали жестокие карательные «полицейские акции» для восстановления колониального правления, финансируемые средствами Плана Маршалла, что вызвало недовольство США.
Нидерланды официально провозглашали Сукарно коллаборационистом, отталкиваясь от итогов Нюрнбергского и Токийского (Хабаровский) судебных процессов, подразумевая, что Сукарно получил независимость от японцев и весь проект независимого индонезийского государства изначально был «японским планом». Эта точка зрения до сих пор доминирует в голландской и частично европейской историографии. При этом Сукарно и его окружение, хорошо знакомые с европейскими событиями, рассматривали германскую агрессию и нацистскую идеологию как проявления европейского империализма и жестокости [2].
В октябре 1946 г. начались переговоры с голландцами, завершившиеся Лингаджатским соглашением в марте 1947 г., признававшим существование Индонезийской республики. Однако через год Нидерланды возобновили военные действия. Ренвильское соглашение 1948 г. утверждало голландский суверенитет над всей Индонезией до создания Соединенных Штатов Индонезии с включением Республики в качестве одного из штатов.
Несмотря на военные успехи, Амстердам проигрывал на международной арене, поскольку Индонезию поддержали арабские страны, освобожденные Африка и Индия. Под давлением СССР и США в 1949 г. Нидерланды согласились на переговоры под эгидой ООН. Гаагская конференция круглого стола (23 августа – 2 ноября 1949 г.) завершилась признанием независимости Индонезии 27 декабря 1949 г. под названием Соединенные Штаты Индонезии в составе Нидерландско-Индонезийского Союза. Часть Новой Гвинеи оставалась под голландским протекторатом.
В 1950 г. Сукарно упразднил федеративную структуру и провозгласил унитарную Республику Индонезия. Тяжелые потери от японской оккупации и борьбы за независимость сместили акцент исторической памяти с мировой войны на Войну за независимость. Япония и Нидерланды позднее прилагали серьезные усилия для нормализации отношений посредством компенсаций, инвестиций и возвращения культурных ценностей.
Образ союзников, который, пусть и с разными оценками, но позитивно воспринимается в европейской и советской/российской историографии, в индонезийской подвергается критике за поддержку голландского колониализма на ранних этапах войны за независимость [3]. Несмотря на то, что британские союзники имели объективные цели разоружения японских сил, они фактически оказались втянуты в конфликт, полагаясь на данные голландской стороны, которая хотела воспользоваться британскими силами для компенсации своего недостаточного военного контингента [4].
В том, что касается японской оккупации, то в современном индонезийском историографическом дискурсе Вторую мировую войну рассматривают уже не только как завершающий этап борьбы против колониализма, но и как сложный социально-культурный феномен, породивший противоречивые оценки и многочисленные аналитические пласты [5]. Одни исследователи подчеркивают позитивную роль японской оккупации, утверждая, что создание таких структур, как PUTERA и PETA, способствовало формированию административных и военных кадров [6]. Другие же фокусируются на репрессиях и гуманитарном ущербе — принудительный труд ромуша, сексуальное насилие, давление на религиозные общины и уничтожение традиционных элит — и тем самым ставят под сомнение тезис об «освобождении» от западного империализма [7].
Важное место занимают региональные исследования, выявляющие, как по-разному складывался опыт оккупации на Яве, Суматре, Калимантане, Сулавеси и Молуккских островах [8]. Исследования также варьируются от классических архивных трудов и анализа индивидуальных историй до постколониальной перспективы, где война трактуется как катализатор последующих «нарративных войн» — борьбы за историческую память. Сопоставление с опытом других азиатских стран, учет последующего влияния войны на локальные нарративы и анализ стратегий японской пропаганды позволяют современным историкам реконструировать события 1942–1945 гг. и проследить, как они заложили основу последующего формирования индонезийской национальной идентичности.
Японская разведка опиралась на тщательно продуманную пропагандистскую политику, изучая менталитет индонезийцев и особенности их общества. Велось активное сотрудничество с лояльными религиозными деятелями, а агитационные материалы переводились на местные языки. Обучение офицеров и административного корпуса японскими силами повлияло на особенности их подготовки и развитие последующего конфликта между кадрами, обученными голландцами и японцами [9].
Индонезийцы позитивно воспринимают современный образ Японии, Нидерландов и европейских стран, разделяя их колониальное прошлое и нынешнюю мягкую силу, что сохраняет их привлекательность в массовом сознании. Так как голландский образ жизни и культура значительно повлияли на образованные слои колониальной элиты и аристократию в XIX–XX вв., среди их потомков и современных элит, а также образованного среднего класса европейское образование, владение иностранными языками и возможность путешествия в Европу остаются признаками принадлежности к высшему обществу.
Немаловажно подчеркнуть и высокую популярность японской массовой культуры — J-pop, аниме, манга и других распространенных жанров музыки, литературы, кинематографа и мультипликации.
В коммеморативных практиках память о Второй мировой войне сочетается с памятью о национальных героях и борьбе за независимость. Национальные праздники связаны с индонезийской идентичностью, подчеркивают единство государства, ценности «Панча Сила» и вклад героев в борьбу с колониализмом. События Второй мировой почитаются через центральные праздники: День Независимости 17 августа, День Героев 10 ноября (память о штурме Сурабаи), День рождения «Панча Сила» 1 июня, День вооруженных сил 5 октября (создание Национальной армии) и День клятвы молодежи 28 октября (решение Второго молодежного конгресса о единой нации, языке и Родине). По всей стране установлены памятники и монументы, посвященные национальным героям и ключевым событиям. Центральным местом захоронения участников Войны за независимость служит Кладбище героев Калибата. Большинство праздников следуют официальному историческому курсу о том, что эпизоды японской оккупации и последующих голландских полицейских акций представляют собой кульминационный период борьбы за независимость и продолжают историю и логику развития национально-освободительного движения с первых колониальных войн XIV в. и до 1945 г.
Отдаленность европейской истории Второй мировой и самобытность индонезийских подходов сформировали неоднозначное восприятие нацистской Германии среди некоторых маргинальных популистов и молодежи, увлекающихся нацистской литературой или «эстетикой» того периода. Исторические противоречия с Израилем по ближневосточному урегулированию и традиционно негативное отношение к этой стране порождают иногда и искаженные оценки немецких военных преступлений и конспирологические теории. Однако это лишь локальные маргинальные случаи, осуждаемые властями и населением. Индонезийское идеологическое поле негативно воспринимает религиозную и этническую дискриминацию, подчеркивая, что разногласия с Израилем касаются его «империалистической и неоколониальной политики», а не религии или происхождения.
В 2022 г. при поддержке местных христианских и иудейских общин был открыт музей Холокоста на Сулавеси, что, однако, вызвало крупные протесты негативно настроенных групп. Так, в рамках индонезийской исторической памяти драматический опыт Второй мировой войны «потерялся» за масштабом борьбы за независимость, которая стала центральным объединяющим нарративом и основой местных коммеморативных практик. Устойчиво присутствует образ японской оккупации как главного связующего события с мировой войной.
События на европейском и советском театрах остаются малоисследованными и воспринимаются как важные, но «фоновые». Существуют и маргинальные группы, склонные к историческому ревизионизму. Однако гражданское общество, элиты и научное сообщество последовательно осуждают подобное и связывают уроки войны с ценностями национального единства и борьбой с империализмом.
Малайзия и Сингапур
Если для индонезийского народа период японской оккупации хронологически переплетается с годами борьбы за независимость, то для Малайзии и Сингапура эти исторические рамки связаны с предшествующим ей периодом — формированием национального самосознания и подготовкой к независимости. Японская оккупация, неудачная попытка создания Малайского Союза в 1946 г., Чрезвычайное положение 1948–1960 гг., обретение независимости в 1957 г., образование Малайзии в 1963 г., образование Сингапура как отдельного государства в 1965 г. и этнические беспорядки 1969 г. можно рассматривать как этапы «становления» Малайзии и Сингапура.
Британская Малайя пала под стремительным натиском японской императорской армии в середине февраля 1942 г., когда был захвачен Сингапур — крепость, которую британские колониальные власти считали неприступной. По сути японцы полностью подчинили территории Малаккского полуострова за два месяца. Это поражение стало символом конца британского военного превосходства в Азии. Вся колониальная административная система рухнула за несколько месяцев, что продемонстрировало ее хрупкость.
После получения полного контроля над Британской Малайей Япония упразднила традиционную британскую административную систему. Японской военной полиции кэмпэйтай были предоставлены самые широкие полномочия. Основу политики японских властей составили пять ключевых направлений: получение стратегически важных ресурсов для обороны страны, установление порядка и законности, обеспечение самодостаточности оккупационных войск, уважение к местным традициям и организациям, а также воздержание от преждевременных дискуссий о будущем политическом статусе территорий. Японцы создали систему местного самоуправления через Гесейкай (административные советы) на различных уровнях [10]. По иронии судьбы, японцам удалось то, что всегда ускользало от британцев: впервые Малайя оказалась под единым управлением, где административная важность штатов и правителей значительно снизилось. В крупнейших городах Малайи не последнюю роль играли местные чиновники китайского и малайского происхождения. Согласно административному плану, Стрейтс-Сетлментс должны были перейти под прямое управление японской армии, Федеративные малайские штаты и султанат Джохора сохраняли статус автономных протекторатов под властью султанов, а четыре северных штата (Перлис, Кедах, Келантан, Тренггану) планировалось передать под контроль Таиланда [11]. Феодальная верхушка в первую очередь пострадала от новой японской политики, поскольку малайские султанские семьи теснее всех были связаны с британской колониальной администрацией. Были упразднены государственные советы в султанатах, и даже ставился вопрос о лишении султанов власти. Однако уже в скором времени японцы осознали их важность для сохранения лояльности малайского населения. Тем не менее положение султанов оставалось шатким и нестабильным на протяжении всего периода военных действий. Султан Джохора, например, первоначально сотрудничал с японцами, надеясь сохранить влияние, но постепенно терял реальную власть. Султан Селангора был вынужден подчиниться новым властям, что подорвало престиж традиционной малайской аристократии. Позднее, в 1943 г., японцы окончательно вернули султанам статус религиозных глав в своих округах, а также восстановили государственные советы.
Японская военная администрация провозглашала «освобождение» стран Востока от европейских колонизаторов, стремясь создать «Азию для азиатов» под японским руководством против западного империализма. В рамках пропагандистской политики японцы использовали СМИ на местных языках, транслируя новости о победах, критикуя западный колониализм и рекламируя «процветание» под японским правлением. Оккупанты показывали документальные фильмы о военных успехах, художественные фильмы, прославляющие японские ценности, и отобранные новостные сюжеты.
До оккупации искусство и культура в Малайе представляли уникальный симбиоз местных, индийских, ближневосточных, китайских и западных традиций. Однако японцы полностью подчинили искусство и кино пропагандистским целям, заставляя местных исполнять японские песни и гимн, ставить театральные представления, прославляющие страну восходящего солнца, и приобщаться к традиционной японской культуре. Так, карьера известнейшего малайского актера и композитора П. Рамли началась именно в период японской оккупации. Во время войны он изучал основы музыки и пел японские песни.
По мере ухудшения условий жизни эффективность пропаганды снижалась, и все больше жителей Малайи начинали видеть противоречие между японскими обещаниями и реальностью оккупации. В первое время японцы заручались поддержкой местного населения, прибегая к жестоким методам, действуя террором и запугиванием. Особенно кровавым репрессиям подвергались местные китайцы, которые составляли наибольшую часть населения Сингапура. На протяжении всего оккупационного периода террор, пытки, казни, непомерное налоговое обложение были обычной практикой в отношении китайских масс, проживавших на территории Малайи. Японцы проводили специальную операцию, известную как сук цзин (очищение через страдания), которая включала в себя проверку китайских кварталов с последующим задержанием или казнью всех лиц, подозреваемых распространении антияпонских настроений [12].
Японская пропаганда об освобождении Азии от «белого» колониализма в первые годы войны имела успех преимущественно среди индийской части населения Малайи. В феврале 1942 г. была создана Лига индийской национальной независимости в Малайе, а в 1943 г. индийский политический деятель и революционер Субхас Чандра Бос создал Индийскую национальную армию в Юго-Восточной Азии, состоявшую в основном из индийских военнопленных и гражданских лиц. Армия сражалась против британских сил во время Второй мировой войны, участвуя в кампаниях в Бирме и на северо-востоке Индии. Субхас Чандра Бос стал культовой фигурой среди индийцев Малайи и вошел в историю как лидер индийского национально-освободительного движения. Основной массе индийского населения в Малайе японская оккупация принесла тяжелые и суровые испытания. Рабские условия труда, в которых вынуждены были работать индийское население Малайи, строить «дорогу смерти» — железную дорогу из Сиама в Бирму, привели к огромному количеству смертей.
Малайское население, находившееся преимущественно в сельскохозяйственных районах в период японской оккупации, пострадало меньше, чем китайское и индийское, проживавшее еще до начала военных действий в крупных городах колонии. Несмотря на общее удручающее состояние экономики в Малайе, малайская бюрократия сохранила свое положение в низовом и среднем аппарате управления, в некоторой степени, укрепила его, получив посты, оставшиеся вакантными после бегства англичан. К малайцам относились более благосклонно — имея даже небольшой опыт государственной службы, они часто продвигались на более высокие должности, чем представители других этнических групп, особенно в администрации. Было много случаев, когда малайцы охотно вербовались в качестве членов вспомогательных полицейских сил и членов других паравоенных вспомогательных подразделений [3].
Таким образом, оккупанты придерживались жесткой линии, особенно сурово обращаясь с китайским населением из-за их поддержки материкового Китая в войне против Японии. Малайцы и индийцы подвергались более умеренному обращению благодаря их готовности к сотрудничеству.
В период японской оккупации общее настроение в многонациональном обществе Малайи начало стремительно меняться. Малайские массы в предвоенное время не могли и помыслить о получении независимости в ближайшем обозримом будущем. Исключением были лишь редкие представители малайской интеллигенции, выступавшие за улучшение экономического положения общины и усиления ее политической роли. Это было обязательным условием для того, чтобы малайцы могли конкурировать с китайцами и индийцами, чье социально-культурное и экономическое присутствие становилось все более заметным к первой половине ХХ века. Для этого они считали необходимым просвещение малайской части населения и модернизации его самосознания при соблюдении традиционных правил поведения и норм исламской морали.
В 1942–1946 гг. на территории Малайи формировались различные националистические объединения и антиколониальные движения, членами которых становились представители каждой из крупных общин колонии (малайцы, китайцы, индийцы). Если для представителей китайской и индийской общин в основе идеологии этих объединений лежала четкая концепция и ясное видение бедующего развития Малайи, то в среде малайских националистов такой общей идеологии не сложилось. После капитуляции Японии Малайя оказалась в состоянии глубокого социально-политического кризиса. Период между уходом японцев и возвращением британцев стал временем межэтнической напряженности, которая годами накапливалась из-за экономической конкуренции, роста числа китайских поселенцев в сельских районах и взаимных обвинений в коллаборационизме. Малайцы негодовали из-за китайских партизан, которые во время войны преследовали малайских полицейских и чиновников как «предателей». Китайцы, в свою очередь, считали малайцев пособниками японцев. Вернувшиеся британцы столкнулись с изменившейся ситуацией. Если раньше они опирались на малайскую элиту, то теперь видели в китайцах более лояльных союзников, поскольку те активно сопротивлялись японцам. Это привело к радикальному пересмотру колониальной политики. В 1946 г. британцы предложили создать Малайский Союз — унитарное государство с равным гражданством для всех жителей. Этот план вызвал мощное сопротивление малайцев, которые увидели в нем угрозу своему привилегированному положению и опасались китайского доминирования. Протесты достигли такого размаха, что британцы были вынуждены отказаться от плана, не успев его реализовать. Кроме того, создавая план проекта Малайского Союза еще во время довоенной системы централизованного управления, позволявшей более эффективно эксплуатировать столь необходимую для них колонию, британские правящие круги не учли ни изменившуюся международную обстановку, ни перемены в самой Малайе. Поражение, нанесенное Японией Великобритании в колонии, подъем освободительного движения, мощная волна антиколониализма и антиимпериализма в Азии после окончания Второй мировой войны создало для колонизаторов такое положение вещей, при котором возврат к довоенному порядку не представлялся возможным [14].
В 1948 г. был создан новый компромиссный вариант — Федерация Малайя. Она сохранила привилегии малайцев и власть султанов, при этом ужесточив условия получения гражданства для немалайцев. Последующие десять лет малайские, китайские и индийские политические элиты посвятили поиску и выстраивании идеальной модели государства, в котором интересы каждой из представленной в стране общин учитывались в равной степени. За окончанием оккупации последовал сложный двадцатилетний период в истории современных Малайзии и Сингапура, определивший дальнейшее внутриполитическое развитие независимых (с 1957 г. и 1965 г.) государств. Японская оккупация Малайи стала переломным моментом в истории региона, кардинально изменившим социально-политический ландшафт и заложившим основы для формирования современной национальной идентичности. Этот период не только разрушил существовавший колониальный порядок, но и создал предпосылки для скорейшего обретения независимости. Оккупационный период создал уникальную общую историческую память, которую разделяли все этнические группы Малайи. Опыт совместной борьбы за выживание на определенной территории способствовал постепенному формированию территориальной идентичности, которая начала доминировать над чисто этнической принадлежностью. Война стала толчком для становления идентичности Сингапура, жители которого к 1940-м гг. состояли не из китайских мигрантов, а из их потомков, родившихся уже на территории Малайи. В годы активных боевых действий они стали ощущать себя именно сингапурцами. Японская оккупация значительно ускорила процесс деколонизации, который в обычных условиях мог бы растянуться на несколько десятилетий. Абдул Рахман, ставший первым премьер-министром независимой Малайзии, признавал, что японская оккупация показала малайцам, что страна готова управлять собой самостоятельно [15]. Независимость Малайи была провозглашена 31 августа 1957 г., всего через двенадцать лет после окончания войны, что представляло собой исключительно быстрый темп деколонизации по сравнению с первоначальными британскими планами. Из этого следует, что военный период стал катализатором фундаментальных социально-политических трансформаций, которые не только разрушили колониальные структуры, но и заложили основы для формирования современных Малайзии и Сингапура как многонациональных государств с развитым политическим лидерством и опытом самоуправления.
По окончании военных действий и проведения военного трибунала над японскими оккупантами в Малайзии в Куала-Лумпуре было возведен Национальный монумент (Tugu Negara), который увековечивает память тех, кто погиб в борьбе Малайзии за свободу, главным образом против японской оккупации во время Второй мировой войны и в период Чрезвычайного положения. До 2010 г. каждый год 31 июля в День героев действующие Верховный правитель Малайзии, премьер-министр и руководители Вооруженных сил и Королевской полиции отдавали дань уважения павшим героям, возлагая цветочные венки к монументу. В Сингапуре в память о событиях японской оккупации был возведен Мемориал Гражданским жертвам войны (Civilian War Memorial). Как в Малайзии, так и в Сингапуре существует несколько мест, где были захоронены военные и гражданские, павшие жертвой в период японской оккупации. Для малайского и союзного военного персонала были созданы военное кладбище Кранджи в Сингапуре и военное кладбище Тайпинг в Букит-Ларут (холм Максвелл), Тайпинг, штат Перак. В Сингапуре расположен мемориальный музей Чанги, посвященный истории военнопленных и задержанных гражданских во время японской оккупации. Лагерь стал символом страданий военного времени, но также и человеческой стойкости. На Пинанге, Малайзия, сегодня расположен крупнейший в Юго-Восточной Азии Музей войны. Когда-то британская военная крепость стала в период оккупации использоваться японцами как место для содержания военнопленных. В то время китайская община Пинанга жила в постоянном страхе стать жертвами японцев. Японцы часто задерживали и допрашивали учеников местных китайских школ, лидеров китайской общины и других. Сегодня это место стало музеем.
Долгое время источники о Второй мировой войне в Малайзии оставались засекреченными или были уничтожены. Британские власти считали многие документы слишком конфиденциальными даже для архивного хранения. Очевидцы сообщали о «полном уничтожении» секретных материалов — перед провозглашением независимости в 1957 г. «пять грузовиков с документами были доставлены на военно-морскую базу в Сингапуре и уничтожены» [16]. Лишь с рассекречиванием материалов в 1987–1988 гг. и публикацией мемуаров стало возможным переосмыслить военные годы и их последствий, что привлекло больше внимания к ранее обделенной вниманием военного времени. Память о японской оккупации — трагическое прошлое малайзийских и сингапурских семей, которые столкнулись с жестокостью и террором японских военных. Для каждой семьи эта память носит сакральный и интимный характер.
***
Период японской оккупации оставил трагическую память, но запустил внутриполитические процессы, определившие дальнейшую судьбу Индонезии, Малайзии и Сингапура. В Индонезии японская оккупация создала уникальные условия для формирования национальной идентичности. Стремясь мобилизовать местное население против западных держав, японцы впервые предоставили индонезийцам административные посты, создали военизированные организации и поощряли использование индонезийского языка вместо голландского. Лидеры освободительного движения умело воспользовались этой ситуацией.
Провозглашение независимости Сукарно 17 августа 1945 г. стало прямым следствием политического пробуждения периода оккупации. Идеология-философия Панча сила отражала стремление создать объединяющую основу для многообразного архипелага, где опыт совместного сопротивления стал цементирующим элементом национального единства.
Для Малайзии японская оккупация обострила межэтнические противоречия, особенно между малайцами и китайцами, поскольку японцы проводили дискриминационную политику против китайского населения. Одновременно оккупация продемонстрировала уязвимость британского колониального режима, что стимулировало рост антиколониальных настроений среди всех этнических групп. Послевоенное формирование Малайской Федерации и позднее Малайзии происходило с учетом необходимости сбалансировать интересы различных общин, выработать модель многонационального государства, способного противостоять внешним угрозам.
В Сингапуре травматический опыт японской оккупации, включая массовые казни китайского населения, сформировал особое понимание уязвимости небольшого государства в нестабильном регионе. Это определило стратегический подход Ли Куан Ю и его соратников к построению независимого Сингапура после 1965 г. — создание сильных институтов, межрасовой гармонии и надежной обороноспособности.
1. Roff, W.R. The Origins of Malay Nationalism 1900-1941. Kuala Lumpur, University of Malaya Press, 1967, p. 19-20
2. Капица М.С. Малетин Н.П., Сукарно. Политическая биография. 1980, изд-во: Мысль., город: М., 326 с.
3. Batara R. Hutagalung. Mengapa Inggris Membom Surabaya. Jakarta: Millenium Publisher, 2001. 123 hlm.
4. Van Dijk K. The Netherlands Indies and the Great War, 1914-1918. Leiden: KITLV Press, 2007. 494 p.
5. Oktorino N. Konflik Bersejarah – Ensiklopedi Pendudukan Jepang di Indonesia. Jakarta: PT Gramedia, 2013. 152 hlm.
6. Rahata Ringo. Masa Pendudukan Jepang di Indonesia. PT Maraga Borneo Tarigas, 2019. 76 hlm.
7. Pramudawardhani Ira, Rahmat Fajarudin. PendudukanJepang dan Pengaruhnya. Lakeisha, 2022. 71 hlm.
8. Leirissa, R.Z. Maluku Dalam Perjuangan Nasional Indonesia. Jakarta: Lembaga Sejarah Fakultas Sastra UI. 1975. 248 hlm.
9. M. C. Ricklefs. A History of Modern. Indonesia since c.1200. (Fourth edition).Palgrave Macmillan. 2008. P. 238-241.
10. Paul H. Kratoska. The Japanese Occupation of Malaya and Singapore, 1941-45: A Social and Economic History. NUS Press, 2018, p. 55-93
11. Andaya Watson B., Andaya L.Y. A History of Malaysia. Palgrave Macmillan, 2017, p. 261
12. Yoji Akashi, Japanese Policy Towards the Malayan Chinese 1941-1945. Journal of Southeast Asian Studies, Vol. 1, No. 2, 1970, p. 61-89
13. Тюрин В.А., Цыганов В.А. История Малайзии XX век. - М.: Институт востоковедения РАН, 2010, с. 153-180
14. Keo, Bernard Z. Malaya Transformed: Upheaval in Post-War Malaya, 1945–1946", Imagining Malaya: Peranakan Cosmopolitanism, Nationalism, and Belonging at the End of Empire, 1945–1957. Oxford, 2025, p. 54–76
15. Andaya Watson B., Andaya L.Y. A History of Malaysia. Palgrave Macmillan, 2017, p. 272
16. Andaya Watson B., Andaya L.Y. A History of Malaysia. Palgrave Macmillan, 2017, p. 260-261