Архетипы героев поп-культуры меняются незаметно, так что совершенно нормально, когда место Роберта Редфорда занимает Арнольд Шварценеггер, а за ними следуют, ну, скажем, Джордж Клуни и Тимоти Шаламе. Последние пару десятилетий в фокусе внимания на большом и малых экранах были женщины и их выход из мужской тени. В американском и европейском кино героини (от Сары Джессики Паркер и Шарлотты Генсбур до Марго Робби и Флоренс Пью) уверенно показывают мужчинам, как надо. В российском тоже вышли на авансцену, но чувствуют там себя менее уверенно, по привычке чересчур прислушиваясь к ожиданиям публики. В обоих случаях это вполне устоявшиеся типажи: за границей это «Лучшая сестра», «Убийца» и «Сирены», в России, например, свежий сериал «Циники», в котором через вполне подростковый кризис идентичности проходит среди прочих внешне успешная женщина-психолог.
С мужчинами ситуация иная. В той же «Лучшей сестре» мужа героини просто сразу убивают, создавая детективную интригу. В финале следствие устанавливает, что покойный и был виновником всех жизненных драм двух сестер, поочередно побывавших его женами. Что ж, это, быть может, обидное, но логично вытекающее из первого абзаца логическое построение. Интереснее другое. В популярных фильмах и сериалах вновь начали действовать вполне традиционные герои, которых, казалось, уже давно отправили на свалку истории.
В «Отделе нераскрытых дел» это гениальный сыщик в исполнении Мэттью Гуда — классический герой нуара, вечно небритый и внешне грубоватый обладатель благородного сердца. С американской стороны есть примерно такой же рейнджер из сериала «В глуши» — играет его Эрик Бана. В шоу «Этот город принадлежит нам» и «Гангстерленд» речь и вовсе идет о совершенно хрестоматийных бандитах с желваками, сбитыми костяшками и солдатским прошлым. В качестве последнего примера приведем героя Оуэна Уилсона из «Короля гольфа», тоже вполне хрестоматийного великого спортсмена на пенсии с поправкой на комедийный жанр. На первый взгляд ничего общего у этих героев нет, но если присмотреться, то окажется, что у них очень похожий взгляд — и буквально, и в смысле системы представлений о жизни. Сыщика Гуда, который только что чуть не погиб при исполнении, тиранит начальница, а дома ждет чужой сын, которого он взялся растить после расставания с его мамой-стюардессой. Английским бандитам приходится в духе времени слушать наставления мам и жен, а также прислушиваться к дочерям. Однако в ключевой момент приходится все решать самостоятельно, по старинке. Герою Уилсона при всех его талантах все равно приходится терпеть издевки бывшей жены, а бывшая жена из «В глуши» в качестве иллюстрации готовности быть счастливой после смерти общего сына вполне готова пройти по голове размякшего бывшего.
О массовом кино в этом контексте говорить, пожалуй, не приходится, хотя и новому Супермену больше прежнего достается от возлюбленной Лоис. Возможно, именно с традиционным гендерным раскладом в большом голливудском кино и связан кризис, который оно переживает — напомним, и последняя «Миссия невыполнима» с Томом Крузом, и, скажем, «Фантастическая четверка» прошли в прокате ниже кассовых ожиданий. Исключение в этом сегменте, как ни странно, «Никому не известный» Джеймса Мэнголда, в котором внутренний конфликт строится как раз на зависимости главного героя (а это, напомним, Боб Дилан в исполнении Тимоти Шаламе) от женского одобрения — или его отсутствия. И речь здесь не о том, как дела обстояли в действительности, а о том, какая трактовка этой самой реальности созвучна сегодняшнему дню.
Интересно, что одной из характерных черт этих новых героев стало то, что любые прямые проявления сексуальности в их жизни либо вынесены за кадр, либо отсутствуют вовсе. Среди перечисленных персонажей секс есть только у героя Баны, но речь идет об единственной сцене за шесть серий, которая никуда не ведет и вообще выглядит так, как будто ее забыли вырезать при финальном монтаже. Когда герой «Отдела нераскрытых дел» проникается симпатией к назначенной ему женщине-психологу, это вызывает у него лишь рост тревожности — у этого чувства слишком много непреодолимых препятствий. Здесь вспоминается и другое важное современное шоу — «Медведь», который недавно продлили на пятый сезон. Там секс если и есть, то является либо продолжением крепкого товарищества, либо, напротив, проблемой, препятствием для работы производственного цикла. Кого-то такой неосоцреализм может испугать, но на практике эти коллизии выглядят свежо и явно отражают текущее положение вещей.
Дело в том, что на всех этих затюканных мужиков смотреть интереснее, чем на очередного абьюзера (даже если его играет суперобаятельный Кори Столл, как в «Лучшей сестре») и даже чем на Тома Круза. Мужчина — в кино и в жизни — всегда ищет если не конфликта, то сопротивления, без которого не бывает ощущения победы и свободы. Практически непреодолимая стена женской предвзятости, настоящая холодная война полов — это утомительный, но более чем подходящий барьер. В его преодолении мужчина проявляет лучшие качества и может оставаться если не в гармонии, то в постоянном тонусе.
Если подвести итог, то смотреть на женщин на экране в среднем по-прежнему (как и последние лет десять-пятнадцать) интереснее, чем на мужчин. Однако на мужчин, преодолевающих современную гендерную предвзятость, смотреть еще увлекательней. И отсутствие выхода из этого длящегося конфликта только разжигает любопытство зрителей, причем обоих полов. Все эти примеры представляют собой редкий случай, когда искусство выполняет одну из своих неотъемлемых функций: ставит сложные вопросы, а не дает простые ответы, которые на практике ничего не объясняют. Впрочем, что-то вроде ответов предлагает как раз обыкновенное кино. В том же «Никому не известном» (и, допустим, в «Квире» Луки Гуаданьино) моменты счастья героев связаны с абсолютным одиночеством, озвученным хорошей музыкой. Не то чтобы это свежее решение, но безусловно рабочее.