Может показаться совершенно невероятным, но это факт: в Петербурге, в Российской национальной библиотеке, хранится значительная часть архива королей Франции. А оказались эти документы в нашей стране благодаря сотруднику русского посольства в Париже Петру Петровичу Дубровскому. Во время Французской революции он занимался спасением рукописей, которые буквально валялись под ногами. И в итоге стал обладателем ценнейшего собрания. Однако до сих пор оно изучено мало, а опубликовано только частично… О судьбе Дубровского и его коллекции мы беседуем с ведущим научным сотрудником Санкт-Петербургского института истории РАН доктором исторических наук Владимиром ШИШКИНЫМ.
Хранящиеся в отделе рукописей письма правителей Франции переплетены в фолианты. Перед нами — послание Екатерины Медичи, королевы-матери, своему сыну Карлу IX от 13 февраля 1569 года. Письмо написано писарем, подпись — собственноручная./ФОТО Ксении ПОПОВОЙ
— Начнем, пожалуй, с личности этого человека, имя которого едва ли известно широкой публике…
— Петр Петрович Дубровский большую часть своей жизни прожил в двух городах: Петербурге и Париже. По карьерной лестнице он поднимался исключительно благодаря своим личным способностям. Начинал в Синоде простым чиновником, копиистом. Будучи очень любопытным человеком, великолепно изучил французский язык и владел им настолько безукоризненно, что его рекомендовали в Коллегию иностранных дел. Там заметили его талант переводчика и незаурядные организаторские способности…
Портрет Петра Петровича Дубровского хранится в Государственном Эрмитаже. Его обнаружили только в 2005 году, а до этого вообще не было известно, как выглядел этот человек./РЕПРОДУКЦИЯ АВТОРА
Дубровскому было всего двадцать три года, когда в 1777 году его — без особой на то протекции! — отправили в Париж на должность секретаря-переводчика при русском посольстве. Кроме текущей работы ему поручали деликатные миссии: екатерининские вельможи, в частности, Александр Сергеевич Строганов и Александр Романович Воронцов, давали ему задания приобретать на аукционах редкие рукописи, манускрипты.
Пометы, сделанные на них Дубровским собственноручно, свидетельствуют об источниках приобретения. К примеру, на пергаменном кодексе Тита Ливия итальянской работы XV века он сделал пространную запись о том, что эту книгу подарил ему лично просветитель Жан-Жак Руссо…
Обращу внимание, что Дубровский не был простым служащим посольства. Кроме всего прочего во Франции, Германии, Испании, Португалии и Голландии он выполнял секретные дипломатические поручения Екатерины II и русского правительства. Интересно замечание Дубровского, сделанное им в собственном послужном списке: во время пребывания в Париже наследника российского престола будущего императора Павла Петровича он имел «сверх должности особенное препоручение по ученой части».
Возвращаясь же к коллекции Дубровского… В ней — и ценнейшие древние кодексы V – X веков, и множество рукописей позднейших столетий, происходящих из древнейших и знаменитейших европейских библиотек. Но самое главное — это бумаги французских королей начиная с XIII века, времени Людовика IX Святого.
В собрании Дубровского сохранились все виды автографов французских королей. Есть документы, которые были записаны секретарем скорописью под диктовку короля. Такой документ назывался «минутой». С ним секретарь шел в канцелярию и расшифровывал текст, делал черновик. Показывал его королю, тот вносил правки. Затем делал чистовой вариант, который уже шел на подпись королю. В архиве же, таким образом, сохранялись документы всех этапов их подготовки — от скорописи до чистовика. Но были также частные письма и послания особой значимости, которые писал король, не доверяя даже своему секретарю…
Статья по теме:
Помимо королевского архива в коллекции Дубровского содержатся бумаги кардинала Ришелье. Это письма самого кардинала и послания, обращенные к нему. Всего примерно около ста единиц хранения. Есть частные бумаги, например, проект строительства дворца в родовом поместье кардинала, которое тоже называлось Ришелье. Часть бумаг из его архива посвящена осаде крепости Ла-Рошель в 1627 – 1628 годах, о которой мы больше знаем по книгам Александра Дюма.
— Зачем представителям российского двора были нужны эти рукописи?
— Во-первых, такова была дань моде. Русское культурное общество того времени говорило исключительно по‑французски. Во-вторых, приобретать бумаги французских монархов было делом очень престижным. Их стремились заполучить не только представители Российской империи. Прусский король Фридрих Великий также собирал французскую коллекцию, старались не отставать итальянцы и англичане. Но как‑то получалось, что русским агентам в деле собирательства везло больше.
Покупками в Париже Дубровский занимался очень умело, у него образовался огромный круг знакомых, он дружил с антикварами, знатоками рукописей и автографов, библиофилами, владельцами крупных рукописных собраний, библиотекарями, архивистами, литературными деятелями.
Его лучшим другом стал королевский библиотекарь Луи Лефевр д’Ормессон де Нуазо. Он не только заведовал книгами короля, но и в тот момент курировал все архивохранилища Франции, самыми главными из которых были сокровищница хартий в Парижском парламенте и аббатство Сен-Жермен‑де-Пре. Сокровищница хартий — это часть архива средневековых королей, до XV века, она хранилась в помещениях старого королевского замка на берегу Сены, куда в XIV веке переехал Парижский парламент — главный суд Франции…
Так бы, наверное, Дубровский и продолжал свою собирательскую деятельность, если бы не случилась Французская революция. Можно сказать, что основное формирование его коллекции и началось в момент взятия Бастилии 14 июля 1789 года. Это ведь была не только королевская крепость и тюрьма, но и одно из крупных архивохранилищ. И когда Бастилию начали разрушать, то все архивы, которые там хранились, просто были выброшены в сточные канавы.
Русский посол Иван Матвеевич Симолин приказал всему составу посольства собирать эти бумаги и относить в посольство. Затем документы отправляли в Россию дипломатическим запечатанным багажом… Вскоре весь состав русского представительства выехал из Парижа, а Дубровский вместе с исполняющим обязанности временного поверенного Михаилом Симеоновичем Новиковым остался полновластным хозяином посольства в ранге секретаря.
— Не могу не задать вопрос: откуда известны все эти подробности? Дубровский оставил после себя мемуары?
— Нет, представьте себе, хотя он жил в век мемуаристики, но записок не оставил. Судя по всему, он пережил большую трагедию во время Французской революции, когда погибли его друзья, семья Ормессона де Нуазо, о чем я расскажу чуть позже. Он настолько остро переживал это событие, что мемуары ему было писать очень тяжело.
Дубровский оставил только подробный послужной список, в котором, однако, умолчал об «охоте за рукописями». По большому счету это вообще самая темная часть его биографии. Многое из того, что мы сегодня знаем, основано на допущениях и предположениях…
Остались, о чем я уже говорил, его записи и пометы на рукописях и бумагах, попадавших к нему в руки, зачастую с указанием даты приобретения. На всех рукописях в конце он обязательно делал пометку на латыни: «Из музея Петра Дубровского». Часть его бумаг и описей этих приобретений хранится в РНБ, немного — во французских архивах. Именно эти документы позволяют хотя бы примерно понять, что Дубровский делал в революционные годы.
Ормессон де Нуазо опасался, что, подобно Бастилии, будут разграблены и остальные королевские архивохранилища. И действительно, во время Французской революции появилось много «выморочных» частных архивов, которые вообще ничего не стоили, буквально валялись под ногами. Речь о коллекциях, хранившихся в замках, имениях. Что‑то пошло на растопку, что‑то попадало на парижские антикварные рынки…
Как французские революционные власти относились к тому, что русское посольство собирало исторические бумаги? Видимо, властям поначалу было не до рукописей. Однако после того, как в главном архивохранилище в аббатстве Сен-Жермен‑де-Пре случился пожар и Ормессон де Нуазо перевез часть документов в русское посольство, французские власти очнулись и оставшуюся часть переместили в Париж: эти материалы стали основой Национальной библиотеки и Национального архива Франции…
В июне 1792 года по приказу Екатерины II Дубровский покинул Францию. Его проезжая грамота — паспорт на выезд — хранится в научно-историческом архиве Санкт-Петербургского института истории РАН. Грамота была подписана королем Людовиком XVI. Это был один из последних документов, завизированных им незадолго до его свержения. Через два месяца после отъезда русских дипломатов, в августе 1792 года, он был арестован, а чуть позже лишен короны, начав путь на эшафот…
— Дубровский, однако, выехал очень вовремя…
— Да, через два месяца после его отъезда революционные власти арестовали Ормессона де Нуазо и его жену. Два года они провели в тюрьме, потом были казнены. Трудно сказать, стал бы спасением для Дубровского его дипломатический статус, не покинь он революционную Францию.
Вывезти разом всю коллекцию ему не удалось. Значительный объем рукописей остался в подвалах русского посольства, что‑то, видимо, было «распределено» между доверенными лицами Дубровского во Франции. Спустя семь лет он сумел что‑то из оставленного вернуть. На тот момент он был уже в Англии и добывал свои сокровища из Лондона. Англичане предлагали Дубровскому выкупить их за колоссальные на тот момент деньги — семь тысяч фунтов стерлингов золотыми монетами. Дубровский отказался.
В 1800 году его архив прибыл в Петербург. Но каков был статус этих бумаг? Если признавать их частной коллекцией, то возникал вопрос: откуда она взялась у скромного посольского секретаря? Признавать национальным достоянием Франции? Но там у власти был враг России — Наполеон… Признавать за Бурбонами? Но представители Бурбонов, бежавшие из Франции, в это время находились практически на иждивении у императора Александра Павловича, жили на территории Российской империи — в Митаве, в том числе будущий наследник трона — Людовик XVIII.
Все решило сражение при Аустерлице в 1805 году. Россия в нем потерпела поражение, и после этого у русского правительства не было никаких сомнений, что делать с этой коллекцией. Император признал ее частной собственностью Дубровского и за символические деньги выкупил для Императорской публичной библиотеки. Это был один из ходов в отместку за поражение: Александр I больше не считал себя обязанным соблюдать политес в отношении Франции, и то ее достояние, которое попало в Россию и не было востребовано, стало законной целью для национализации.
В том же году в составе Публичной библиотеки было основано Депо манускриптов — нынешний отдел рукописей, и Дубровский стал его первым хранителем. По сути — своей же собственной коллекции. Сам он в письме директору библиотеки Алексею Николаевичу Оленину в 1812 году отмечал, что «сие собрание давно уже известно всему свету и удивило множество ученых мужей в Германии, Англии и Франции».
Во Франции хорошо знали и помнили, что автографы французских королей хранятся в Петербурге. Там до сих пор считают, что Дубровский приобрел их, а затем и вывез в Россию не совсем законно. А самого Дубровского при этом воспринимают едва ли не как похитителя. Что не мешало и не мешает, однако, неизменно проявлять к документам большой интерес.
— И в чем он выражается?
— С конца 1830‑х годов в Петербург, в Императорскую публичную библиотеку, стали приезжать французские копиисты, прикомандированные к министерству просвещения Франции. Они выполняли задание короля Луи Филиппа, который задумал издать большой корпус писем французских королей. Были выбраны две самые известные персоны — Генрих IV и Екатерина Медичи, и вся работа началась как раз с их документов.
Копировать документы, написанные Генрихом IV, мог даже непрофессиональный историк, поскольку этот король обладал идеальным каллиграфическим почерком. Но воспроизводили их копиисты как попало, очень поверхностно: не смотрели ни на адреса на обороте, ни на важные канцелярские пометы. Более того, они не всегда понимали текст: даже в прекрасном почерке нередко встречались неизвестные им слова, архаизмы XVI века: в ту пору говорили на среднефранцузском языке, который больше тяготел к языку не Нового времени, а Средневековья, с огромными причастными оборотами, сложноподчиненными предложениями…
Итогом стали изданные во Франции восемь томов документов Генриха IV. Но они были до такой степени плохо подготовлены, что в них нередко искажался сам смысл королевских посланий. Поэтому по большому счету эти материалы надо заново читать в оригиналах и снова издавать. Более того, некоторые письма не датированы (короли не всегда ставили дату), поэтому они нуждаются в новой атрибуции.
После Октябрьской революции 1917 года вопрос о возвращении бумаг из коллекции Дубровского во Францию возник уже на государственном уровне. Тогда действительно подобное могло произойти, поскольку руководство Советской России провозгласило курс на возвращение исторических ценностей в те страны, из которых они были вывезены «проклятым царским режимом».
Именно тогда из Государственной публичной библиотеки Польше было возвращено книжное собрание братьев Залуских, которое в 1795 году после подавления восстания Костюшко и третьего раздела Речи Посполитой было вывезено из Варшавы в качестве главного трофея. Оно положило «первый камень» в основание коллекции Императорской публичной библиотеки. Забегая вперед: возвращенная в Польшу, эта коллекция была уничтожена нацистами в 1944 году во время Варшавского восстания. А если бы она осталась в нашем городе, то, скорее всего, не пострадала бы. Во время Великой Отечественной войны в Публичной библиотеке не была утрачена ни одна рукопись…
Коллекции Дубровского в этом смысле повезло: она осталась в нашей стране, в целости и сохранности. И сегодня является частью национального достояния России, никакой речи о ее передаче во Францию нет и быть не может. Хотя до сих пор этот вопрос нередко возникает, пусть даже в кулуарах научных конференций.
Вот лишь один пример: в 2015 году, будучи в командировке в Реймсе, я читал лекции студентам местного университета. И как раз про коллекцию Дубровского. После одной из лекций раздался вопрос: «А как бы нам эту коллекцию получить обратно?». Я ответил: «Никак. Сегодня это достояние Российской Федерации, точно так же, как картины Рубенса в Государственном Эрмитаже». Модераторы встречи тут же перевели наш разговор на более нейтральные темы… Хотя лучше бы уж сказали спасибо человеку, который спасал архивное наследие Франции тогда, когда оно было практически превращено в пыль, в мусор…
— Насколько сегодня изучена коллекция Дубровского?
— Главным специалистом по ней была Тамара Павловна Воронова, руководитель западной секции отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Именно она нашла и систематизировала личные бумаги дипломата, раскиданные по разным фондам, собрала их воедино. И восстановила основные вехи его биографии. В основном всеми нашими знаниями о Дубровском и его коллекции мы обязаны именно ей.
Мне посчастливилось, будучи аспирантом, в 1992 году попасть на работу к Тамаре Павловне. И я как раз занимался изучением рукописей французских королей. С тех пор прошло тридцать лет, и вы не поверите, но я с таким же трепетом и пиететом, как и раньше, прикасаюсь к этим бумагам. Иногда, читая их, как будто бы слышу голос короля: где он сердится, повышает голос, где он настаивает…
Из всего нашего массива автографов французских королей во Франции и в России издана примерна четвертая часть. Это очень мало. Всего же это более одиннадцать тысяч писем и документов.
Каталога этих рукописей нет. Дубровский не мог его составить, поскольку он не был специалистом по историческим автографам. Эту работу уже в середине ХХ века взяла на себя создатель ленинградской исторической школы франковедов Александра Дмитриевна Люблинская. С 1930‑х годов она, а также ее ученики изучали материалы Дубровского. Была составлена машинописная опись, которой до сих пор пользуются в Российской национальной библиотеке. Эта опись, правда, нуждается в постоянных дополнениях и уточнениях…
По большому счету, чтобы изучать историю Франции, из Петербурга даже и выезжать не требуется. Тех материалов, которые у нас хранятся, хватит на мое поколение и даже на поколение моих учеников.
Читайте также:
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 142 (7964) от 06.08.2025 под заголовком «Автографы французских королей».