Театр балета имени Леонида Якобсона представил премьеру одноактного балета «Брух. Сюита» (12+) в постановке Игоря Булыцына.
ФОТО Стаса ЛЕВШИНА/предоставлено Театром им. Л. Якобсона
Репертуар Театра балета имени Якобсона четко делится на три направления: наследие великого основателя, редакции классических балетов и спектакли приглашенных хореографов. Новых талантливых авторов стал активно привлекать еще Аскольд Макаров, возглавивший коллектив после смерти Якобсона. Недавняя премьера — еще один шаг на пути пополнения репертуара эксклюзивными, созданными специально на труппу постановками.
Имя Игоря Булыцына в последние годы все ярче звучит в балетных кругах. Воспитанник Башкирского хореографического колледжа им. Р. Нуреева (класс Серафимы Саттаровой), солист «Урал Балета», удостоенный «Золотой маски» за роль Меркуцио в «Ромео и Джульетте» Вячеслава Самодурова, с 2014 года пробует свои силы как хореограф. На сцене родного театра он осуществил постановки миниатюр и одноактных балетов «Увертюра», «Танцеметрия», «Птицы». Булыцыну-хореографу свойственно обращение к небанальному музыкальному материалу и создание на его основе полифонически сложных хореографических построений, где главенствует изощренная геометрия танцевального рисунка. Можно вспомнить композиционные приемы Джорджа Баланчина вкупе с влиянием Уильяма Форсайта и, безусловно, Самодурова, руководившего «Урал Балетом» в течение 12 лет и активно поощрявшего артистов к самостоятельному творчеству.
Статья по теме:
В качестве музыкальной основы нового балета Булыцын выбрал редкие для нашей танцевальной сцены сочинения Макса Бруха (фрагменты «Сюиты для оркестра на русские народные мелодии» и сюиты «Шведские танцы»). Танец в спектакле рождается из музыки, но не подчиняется ее диктату, а вступает в игру-диалог: резонирует ее энергетике, динамике, интонационно-ритмической характерности мелодической линии. На взволнованное, романтически приподнятое оркестровое звучание хореограф создает каллиграфически ясный танцевальный текст. Классическая лексика в нем органично сочетается с криволинейностью рисунка, позами с нарушенным равновесием, свободными взмахами рук, нестандартными поддержками.
Соавторами хореографа выступили художник-постановщик Альона Пикалова и художник по свету Евгений Гинзбург. На артистах — серые трико с желтой полосой на груди, заставляющие вспомнить визуальные абстракции Марка Ротко. Танец разворачивается в очищенном от быта пространстве «желтого кабинета», где свет и цвет — полноправная часть хореографической драматургии. Яркий подсвеченный задник по ходу действия становится то более насыщенным, темным, то тускнеет, а в финале вновь вспыхивает жизнеутверждающим желтым. На сцене в этом эпизоде царит стремительное полетное allegro в исполнении всех артистов.
«598 тактов» Вячеслава Самодурова, показанные во втором отделении, тоже крепко спаяны с музыкой. Ровно столько тактов в Концерте для фортепиано и струнного оркестра ре минор Карла Филиппа Эммануила Баха. Под барочное звучание Самодуров выводит на сцену персонажей разных эпох и разных телесных типов. Вот лакеи в пудреных париках и бархатных камзолах (художник-постановщик Елена Трубецкова), торжественно дефилирующие то со стульями, то с вазами, то с канделябрами. Контрастом этому статичному церемониальному миру выглядит стремительный, переменчивый, полный пластических вольностей танец солистов в купальниках телесного цвета. Тяжеловесность и полетность, манерность и «просторечные» жесты, статуарность и танец взахлеб, на бегу, серьезность и озорство — непрерывное взаимодействие этих начал рождает действенную динамику, интригу, нерв спектакля.
Отточенная пальцевая техника, показательная выворотность и вертикаль корпуса соседствуют в «598 тактах» со сгорбленной спиной, ходьбой на полусогнутых ногах в шестой позиции, расслабленными конечностями. Руки, кажется, здесь живут своей жизнью. Танцовщики могут склониться в учтивой позе, но трепещущие нервные ладони нарушают притворное телесное благочестие. Подобные приемы лишают балеты Самодурова пафоса и привносят в них иронию и интеллектуальную игру.
Завершил вечер легендарный цикл «Роден» Леонида Якобсона, ярко демонстрирующий, как много ошеломляющих художественных открытий было сделано этим, по словам критика Аркадия Соколова-Каминского, самым мятежным и непокорным хореографом советской эпохи. Нестандартная телесная координация, изломанные позы в сочетании с аполлонической красотой линий и форм, умопомрачительные поддержки, трансформация и деформация классической лексики, неожиданные перебои ритма и синкопы — все эти приемы опередили свое время. Их эхо ощущается в постановках хореографов разных поколений, в том числе и наших современников.
Читайте также:
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 140 (7962) от 04.08.2025 под заголовком «Эхо Якобсона».