Мат в три хода: как технологии изменят рынок труда

В ближайшие несколько лет на рынке труда начнутся тектонические сдвиги: спрос на синих воротничков будет снижаться, спрос на белых воротничков — расти. Эти изменения будут вызваны информационными технологиями. Следующая волна перемен будет связана с биотехнологиями, но к каким последствиям она приведет, пока неясно

Сказка про белого бычка

2024 год на российском рынке труда был «бычьим»: в промышленности, строительстве, нефтегазовой отрасли, на транспорте, в коммунальном хозяйстве и торговле сохраняется дефицит кадров, начавшийся еще в 2022 году. По оценке экспертов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, стране не хватает примерно 2 млн синих воротничков. Работодатели зовут на рабочие места пенсионеров, домохозяек и мигрантов.

Ситуация с мигрантами напоминает докучную сказку «Поколение большого пальца». После теракта в «Крокусе» 22 марта 2024 года власти энергично взялись за ужесточение условий пребывания мигрантов в стране, а компании столь же энергично принялись убеждать власти, что без тружеников из стран ближнего зарубежья отечественным заводам, стройкам и магазинам не обойтись.

На взгляд обывателя, эта рутинная дискуссия будет продолжаться бесконечно долго: компании будут приглашать мигрантов, а полиция — устраивать рейды по вагончикам, где они ночуют. Но так будет не всегда — на рынке труда готовятся тектонические сдвиги. Главные сюжеты на рынке труда — 2030, видимо, будут связаны отнюдь не с мигрантами.

Расплывчатая картинка

Движущая сила перемен — новые технологии. Появление сервисов, созданных на основе нейросетей, использование беспилотных средств транспорта способны нанести удар по таким массовым профессиям, как операторы кол-центров, сотрудники ресепшена, курьеры и водители, сократить рабочие места в секторах, связанных с учетом, обработкой информации, логистикой.

Эти перемены могут произойти в ближайшей перспективе: на протяжении пяти — десяти лет. И если они произойдут, то окажут системное воздействие на миграционные потоки, рынок аренды жилья, потребительский рынок…

Для того чтобы сориентировать работников и работодателей в грядущих изменениях, Агентство стратегических инициатив и Московская школа управления СКОЛКОВО при участии Министерства образования и науки РФ, Министерства труда и социальной защиты РФ и других ведомств, а также WorldSkills Russia в 2011 году создали «Атлас новых профессий».

«Когда мы придумывали «Атлас», мы понимали, что невозможно раз и навсегда создать какой-то образ будущего. Здесь имеет место эффект горизонта, — говорит директор проекта Global Education Futures Павел Лукша. — Вы смотрите вдаль, вы видите какие-то объекты, например гору. Вы доходите до этой горы, поднимаетесь на нее и видите новые горизонты. В первоначальной версии «Атласа» были указаны профессии, которые должны появиться в течение второй половины 2010-х и после 2020 года. Я бы сказал, около 80 % этих профессий уже являются частью нашей реальности».

Чем более далекую временную перспективу мы рассматриваем, тем более  расплывчатой нам видится картина. «Мы не имеем никакого представления о том, как будет выглядеть рынок труда в 2050 году. Принято считать, что машинное обучение и роботизация изменят буквально все: от производства йогуртов до преподавания йоги. Однако существуют прямо противоположные взгляды на природу грядущих изменений и их неизбежность. Некоторые убеждены, что через каких-нибудь 10–20 лет миллиарды людей станут ненужными для экономики. Другие утверждают, что автоматизация и в долгосрочной перспективе будет создавать новые профессии и обеспечит рост благосостояния для всех», — пишет в своей книге «21 урок для XXI века» историк, футуролог, профессор Еврейского университета в Иерусалиме Юваль Ной Харари.

Британский исследователь Дэниел Сасскинд, научный сотрудник факультета экономики в Баллиол-колледже (Оксфорд) и внештатный профессор в Королевском колледже Лондона, автор книги «Будущее без работы», размышляет: «Как прогресс в области искусственного интеллекта повлияет на занятость людей? У вредной замещающей силы есть границы. Беда в том, что они нечетко очерчены и постоянно меняются». При этом одно из ограничений Сасскинд описывает так: «Новые технологии не справляются с задачами, связанными с социальным интеллектом, — с действиями, требующими личного взаимодействия или эмпатии».

Смена воротничков

Какие профессии будут терять актуальность в 2025-2023 годах?

• Операторы кол-центров — запросы клиентов будут обрабатываться с помощью ИИ.
• По мере увеличения числа автоматизированных касс и онлайн-платежей начнет падать спрос на кассиров.
• Под воздействием автоматизации сократятся рабочие места на производственных линиях.
• Автоматизация бухгалтерского учета и использование ПО для анализа данных могут снизить потребность в бухгалтерах и аудиторах.
• Вспомогательные и рутинные офисные профессии, такие как помощники, координаторы, менеджеры по документообороту, будут вытесняться ИИ-агентами.

Какие профессии будут востребованы в 2025-2023 годах?

• По мере развития сервисов на основе ИИ будут востребованы специалисты по ИИ и машинному обучению.
• Эксперты по кибербезопасности будут востребованы в связи с ростом рисков в этой сфере.
• Специалисты по устойчивому развитию и экологии — с учетом глобальных изменений климата и перехода к зеленым технологиям.
• Дизайнеры виртуальной и дополненной реальности — с ростом популярности VR и AR. 
• Компаниям будут нужны консультанты по цифровой трансформации и адаптации к ИИ.
• По мере развития блокчейна и ИИ кардинально изменится функционал нотариуса, юриста.

Какие профессии будут терять актуальность в 2030-2040 годах?

• Продолжатся тренды предыдущего этапа: будут терять актуальность про- изводственные профессии. Будет сокращаться число бухгалтеров.
• С развитием маркетплейсов будут окончательно уходить в прошлое профессии продавцов и кассиров.
• По мере развития беспилотных транспортных средств будут терять профессию водители.

Какие профессии будут востребованы в 2030-2040 годах?

• Будут востребованы специалисты по биотехнологиям в области медицины. В том числе возрастет спрос на специалистов в области генетики.
• Серьезно обновится функционал профессий врача и фармацевта.
• Новые биотехнологии проникнут в сельское хозяйство, это вызовет обновление профессий агронома, ветеринара.
• Заметно изменится функционал учителя, преподавателя высшей школы.

Какие профессии будут терять актуальность в 2040-2050 годах?

• По мере удаления от 2025 года точность прогнозов снижается. К середи- не XXI века ИИ будет присутствовать в большинстве сфер, ранее считавшихся уникально человеческими, — от креативных до управленческих.
• Станет избыточным значительное число технических специалистов, чьи функции будут автоматизированы: разработчиков рутинного ПО, аналитиков…
• Профессии технических писателей и редакторов будут полностью автоматизированы.
• В образовании исчезнут классические роли «передатчиков знаний» — на смену им придут фасилитаторы изменений и кураторы индивидуальных траекторий развития.

Какие профессии будут востребованы в 2040-2050 годах?

• Возрастет потребность в дизайнерах и архитекторах будущего, способных проектировать не только продукты и сервисы, но и новые жизненные уклады и организационные модели.
• Будет расти спрос на специалистов по ментальному здоровью, сопровождению трансформации, работе с экзистенциальными кризисами и шоком будущего.
• Появится множество новых профессий в сфере регенеративной экономики — от координаторов локальных биорегенеративных проектов до синтезаторов новых моделей землепользования.
• Будет расти спрос на профессионалов-концептуалистов, умеющих работать с картинами будущего, системным мышлением и кросс-дисциплинарным синтезом.

Скрытые пружины

Павел Лукша считает, что профессии возникают тогда, когда технологии погружаются в социальную ткань: «Кучер уступил место шоферу на рынке труда, потому что в начале ХХ века произошло множество обстоятельств, поменявших парадигму мобильности. Одним из этих изменений был фордовский конвейер, позволявший производить автомобили массово. До этого времени автомобиль был предметом роскоши и рынок был довольно сильно ограничен. А Генри Форд, во-первых, благодаря конвейеру сделал автомобиль дешевле, во-вторых, предложил платить рабочему столько, чтобы тот мог купить автомобиль. Так был запущен один из двигателей современной экономики. В результате профессии, связанные с обслуживанием гужевого транспорта, — конюхи, кузнецы, мастера по изготовлению карет — ушли в прошлое, но появились новые специальности: шофер, автослесарь, работник автозаправки, инструктор автошколы. Автомобиль дал импульс таким отраслям, как нефтехимия и машиностроение».

Педагогический дизайнер, организатор форсайт-сессий, руководитель программ развития и образовательных тренингов, один из авторов проекта «Атлас новых профессий» Денис Коричин приводит другой пример: «Когда я защищал студенческий диплом, я отдавал его печатать машинистке. Потом появились компьютеры и принтеры, и мы начали тыкать пальцами в клавиатуру самостоятельно. Профессия машинистки ушла в прошлое — умение клацать по клавиатуре стало составным навыком множества других профессий. С появлением смартфонов появилось «поколение большого пальца» — так называют тех, кто умеет быстро набирать текст на клавиатуре телефона. Но сервисы, которые распознают речь и переводят ее в текст, видимо, отучат нас набирать текст на компьютерах и телефонах».

В примере Дениса Коричина умение набирать текст трансформировалось из отдельной профессии в общедоступный навык, поскольку умение это совпадало с таким мощным мотивом, как потребность в коммуникации — поддержание беседы в текстовом виде в мессенджерах и социальных сетях.

Павел Лукша приводит третий пример: «В 1990-е годы в компаниях были маркетологи — люди, отвечающие за коммуникации с рынком. В 2000-х годах в интернете появились социальные сети, возник новый канал коммуникации. В связи с этим появилась профессия SMM-менеджера (SMM, social media marketing, — маркетинг в социальных сетях, — Forbes Club), то есть человека, отвечавшего за маркетинг в социальных сетях. Сегодня благодаря развитию нейросетей могут появиться сервисы, которые анализируют поведение пользователей и создают контент, отвечающий их ожиданиям. В результате профессия SMM может если не исчезнуть полностью, то значительно трансформироваться».

Таким образом, новые технологические решения могут привести к следующему:

• одни профессии уступят место другим — подобно тому, как конюх уступил место шоферу;
• другие профессии растворятся в общедоступных практиках, как это случилось с профессией машинистки;
• третьи профессии появятся в результате «расщепления» существующих профессий, как, например, появился SMM-менеджер внутри профессии маркетолога.

Ясно одно: в ближайшие годы основным драйвером изменений будут информационные технологии. Создают ли при этом информационные технологии новые рабочие места? Да. Однако вакансии возникают не в той области, где находятся риски. Перемены угрожают профессиям, не требующим высокой квалификации, тогда как в зоне будущего спроса — профессии, где необходимо знание математики, программирования, уверенное владение сложными прикладными навыками.

Худеть нельзя толстеть

«С нашей точки зрения, слегка запаздывает следующая платформа, на которой происходят изменения. Предыдущая платформа была «айтишная». Следующая, видимо, будет биологической. Эта новая платформа сейчас прорывается в активностях биохакеров, в будущем она проявится в исследованиях и промышленном редактировании генома», — прогнозирует Денис Коричин.

В ближайшие 10–15 лет можно ожидать несколько значительных биотехнологических прорывов, которые могут изменить подходы к медицине, сельскому хозяйству, физиологии, эргономике и экологии:

• генная инженерия, технологии редактирования генома. В медицине это может привести к возможности лечить наследственные заболевания, в сельском хозяйстве — к улучшению полезных свойств растений и животных;
• синтетическая биология. Создание новых организмов и биологических систем с заданными свойствами. Это может включать в себя производство биотоплива, биопластиков и других материалов, а также создание новых лекарств и вакцин;
• персонализированная медицина. Использование генетической информации для разработки индивидуализированных методов лечения для конкретного пациента;
• интерфейсы между биологическими системами и нейросетями. Они могут включать в себя создание нейропротезов, которые взаимодействуют с нервной системой;
• биомаркеры и диагностика. Станет возможной разработка новых методов диагностики на основе биомаркеров, которые позволят выявлять заболевания на ранних стадиях и отслеживать их прогрессирование.

Эти перемены могут оказать существенное влияние на продолжительность жизни, демографию. Изменения прежде всего затронут производство продуктов и потребительских товаров, страховой рынок, приведут к существенному обновлению функционала профессий в медицине, фармацевтике, сельском хозяйстве.

Перемены такого рода оказывают сильное влияние на стиль жизни людей, причем в разных странах это воздействие может проявиться по-разному в зависимости от культурного кода, считает Павел Лукша. Он приводит пример: «В западном обществе лишний вес сегодня воспринимается как признак нездоровья. Люди идут в фитнес-центр, чтобы сбросить килограммы и вернуть спортивную форму. Однако в развивающихся странах — скажем, в Африке — тучность до сих пор считается признаком достатка, социального успеха».

В результате мы пока не можем прогнозировать, как биотехнологические прорывы будут воздействовать на стиль жизни, на рынки труда в Европе, США и в странах Глобального Юга.

Бесполезное образование

В какой степени система образования готова к будущим переменам? Что должны делать ректоры университетов, чтобы готовить кадры для экономики, контуры которой нам еще не видны?

«Есть несколько подходов, — считает Павел Лукша. — Первый из них — Anticipatory Governance, то есть опережающее управление. Этот подход развивает, например, Министерство образования Саудовской Аравии. Оно создает лаборатории, которые моделируют будущее. Согласно концепции «Видение-2030», исследователи общаются с работодателями, анализируют тренды в мировой экономике и готовят рекомендации, к каким реальностям должны готовить студентов университеты в условиях экономики, которая будет основываться не на добыче ресурсов, а на знаниях. Проект города Neom, который реализуется в Саудовской Аравии, — это тоже прорыв в будущее, в постиндустриальную экономику. В этом городе на рынке труда будут востребованы специалисты, которые получают образование сейчас в университетах Саудовской Аравии и за рубежом».

Другой пример такого рода — Китай. Как объясняет Павел Лукша, Китай сегодня готовится к энергетическому переходу, готовит кадры для индустрии завтрашнего дня. В подобном ключе действуют Южная Корея и Сингапур. Предвосхищающие программы есть в странах Европы.

«Российская система образования более консервативна, — считает Павел Лукша. — Она обеспечивает кадры для экономики сегодняшнего дня. Исходит из того, что тенденции, которые мы видим сейчас, останутся значимыми в течение ближайшего времени. Многие учебники и задачники следуют логике, сложившейся еще в XIX веке, и не учитывают перемен, которые происходят в обществе и в технологической сфере».

Впрочем, в подобном консервативном подходе есть повод для оптимизма. «Я участвовал в форсайте, который был организован «Платформой Национальной технологической инициативы», — рассказывает Антон Попов. — В ходе форсайта мы пришли к выводу, что Россия может стать лидером бесполезного образования. Что значит «бесполезного»? Это значит, не прикладного, не утилитарного узкоспециализированного, нужного в одной отрасли, а максимально широкого общего образования. Такого образования, в рамках которого формируются люди, являющиеся универсалами, способные думать, создавать причинно-следственные связи, выстраивать логику и критически мыслить, люди, обладающие навыками творческого, креативного подхода. Такие навыки мышления применимы абсолютно везде — во всех профессиях, городах, странах и даже на других планетах. Возможно, в этом и состоит миссия России, ее роль на мировом рынке образования, ее место среди других народов».