Источник фото: freepik.com
На фоне снижения нефтегазовых доходов и постепенного исчерпания простых источников пополнения казны в верхней палате парламента сформулирован новый лозунг бюджетной политики: «жесточайшая экономия, эффективность каждого рубля и контроль за каждым рублём». Параллельно оживляется дискуссия о приватизации — уже окрещённой некоторыми экспертами «приватизацией 2.0» и даже «последним хапком». Что реально стоит за этими формулами, какие инструменты готовятся, почему вновь заговорили о продаже пакетов в госкомпаниях и возможно ли превратить приватизацию из закрытого перераспределения активов в механизм массового народного инвестирования?
Причины фискальной нервозности
Заявления о «жесточайшей экономии» не возникают в вакууме. На горизонте — необходимость бюджетной консолидации: темпы роста ненефтегазовых доходов отстают от динамики расходов, часть внеплановых затрат стала структурной, а нефтегазовый приток волатилен. Дополнительный фактор — высокая ключевая ставка, удорожающая рефинансирование и тормозящая инвестиционную активность реального сектора. Итог: давление на дефицит и поиски резервов.
Классический набор мер, который очертили сенаторы:
- Отмена отдельных налоговых льгот (ревизия «преференциального ковра»).
- Сокращение теневой занятости и «серых» зарплат как способ расширить налоговую базу без номинального повышения ставок.
- Возврат к приватизации — монетизация части госдолей в компаниях ради разового (или траншевого) притока средств.
Фактически речь идёт о трёх параллельных контурах: фискализация неучтённой экономики, пересмотр льгот и капитализация госактивов.
«Последний хапок» или рационализация портфеля?
Критики, опираясь на травматичный опыт 1990‑х, интерпретируют новую волну как попытку закрепить контроль групп влияния над активами накануне затяжной фазы экономической турбулентности. Отсюда яркая формула «давайте хапнем напоследок». В их логике приватизация при дефиците доверия, слабой конкуренции покупателей и асимметрии информации рождает риски недооценки и социального цинизма.
Сторонники, напротив, акцентируют на:
- Повышении эффективности управления через приход частного (или квази-частного) капитала и советов директоров с более жёсткими KPI.
- Дисциплинировании менеджмента рыночной котировкой и публичной отчётностью.
- Получении бюджета «кэша» без эмиссии и повышения базовых ставок налогообложения.
- Увеличении дивидендных потоков государству при сохранении контрольного или блокирующего пакета.
Так сталкиваются две трактовки одной и той же операции: разовый изъём стоимости vs долгосрочная оптимизация государственных портфелей активов.
Потенциальные «кандидаты» и риторика убыточности
В экспертной дискуссии всплывают имена крупных инфраструктурных и квазитехнологических игроков: РЖД, «Почта России», «Росатом» и др. Аргумент «за» — высокая капиталоёмкость, потребность в инвестициях, сложность бюджетного финансирования всех программ одномоментно. Дополняется тезисами об «убыточности» или низкой окупаемости для государства, когда оно вынуждено поддерживать объёмные капитальные и социально значимые проекты.
Но важно отделять риторику от конкретных финансовых профилей: у отдельных корпораций есть сегменты с устойчивой маржой, экспортные выручки, дивидендные практики. Здесь принципиально использовать формулу «по мнению экспертов», чтобы не подменять анализом официальную отчётность. Иначе есть риск повторить ошибки прошлых волн, когда медийное формирование образа «балласта» снижало общественное сопротивление продаже по дисконту.
Почему снова «теневой рынок» и «серые зарплаты»
Фискальная ставка смещается с расширения налоговой базы вширь (стимулирование роста) на уплотнение существующей базы. Сегменты, где «просачиваются» поступления:
- Неформальная занятость: самозанятые без регистрации, сезонные работы.
- Серые схемы оплаты труда (официальный МРОТ + конверт).
- Оптимизационные цепочки (дробление бизнеса, псевдо-УСН, экспортные трансфертные цены).
В инструментарии государства — цифровая детализация расчётов (онлайн‑кассы, маркировка, прослеживаемость), интеграция данных ФНС, ПФР/Соцфонда, банковской отчётности, развитие риск-ориентированного анализа. Борьба здесь потенциально даёт устойчивый приток, в отличие от разовой приватизационной выручки.
«Институт массового миноритарного акционера»
Предложение превратить миллионы семей в совладельцев госактивов — попытка восстановить социальный контракт:
Что нужно, чтобы это не стало фикцией:
- Порог участия: минимальные лоты (вплоть до дробных акций через инфраструктуру ЦБ) и льготные комиссии.
- Защита прав: усиленный режим раскрытия, обязательные дивидендные политики, арбитражные механизмы быстрого разрешения споров.
- Гарантии недопущения размывания: ограничения на последующие закрытые допэмиссии без предложений миноритариям.
- Обучение и просвещение: публичный портал с дешифровкой отчётности «на бытовом языке».
- Локализация бенефициаров: преференции долгосрочному удержанию (налоговые льготы при владении >3–5 лет).
- Прозрачный прайсинг: независимая оценка + book-building с пределами отклонения от справедливого диапазона.
- Целевая связка средств: отчёт о том, как приватизационные поступления направляются на инфраструктуру/технологии, а не «проедаются».
Без этого «народное IPO» рискует повторить печальный паттерн: сильные игроки забирают контрольный слой стоимости, населению достаётся волатильный хвост.
Риски приватизации сейчас
Ценовой дисконт: волатильная макро‑среда и санкционные ограничения могут занижать мультипликаторы.
Олигополизация: ограниченный круг реальных покупателей повышает вероятность квази‑внутренних сделок.
Капитальный отток: если премия за риск высока, часть вырученных средств частным сектором может уйти не в реинвестирование, а в валютные или офшорные структуры.
Социальный резонанс: память о «залоговых аукционах» формирует базовый скепсис, требующий проактивной коммуникации.
Конфликт нарратива: параллельные разговоры о «национализации» и «приватизации» без ясной логической матрицы подрывают доверие к стратегической непротиворечивости курса.
Возможности при правильной архитектуре
Реструктуризация госучастия: концентрация на стратегическом ядре (оборона, критическая инфраструктура, атомный цикл, базовые сети).
Ускорение CAPEX через привлечение рыночного капитала для модернизации инфраструктуры.
Рост качества корпоративного управления — независимые директора, ESG/техстратегии, унификация стандартов отчётности.
Дивидендная дисциплина: формализованные payout ratios, создающие предсказуемые потоки в бюджет.
Формирование внутреннего инвестиционного класса — домохозяйства перестают быть сугубо депозитными вкладчиками.
«Серые капиталы» и вопрос репатриации
Справедливый укол критиков: почему, объявляя «эпоху экономии», публично не раскрыть масштабов вывода капитала прошлых лет и возможности его реинтеграции в производственный контур? Внятный аудит (пусть выборочный) стал бы сигналом честной инвентаризации. Без него возникает ощущение, что легче продать долю в активе, чем методично возвращать ранее утекшую стоимость. Это политико‑экономический, а не чисто финансовый вопрос доверия.
Как не превратить «экономию» в механическое секвестирование
Под «жесточайшей экономией» часто интуитивно понимают урезание расходов по всем направлениям. Однако если к вопросу подойти сугубо линейно, на горизонте — проедание человеческого капитала и деградация инфраструктуры. Более устойчивая модель предполагает:
Динамическую переоценку эффективности программ, а не пропорциональный секвестр (бюджетирование с нулевой базой элементов).
Перенастройку субсидий: смещение от операционной «латки дыр» к стимулированию технологических проектов с мультипликаторами.
Цифровой контроль исполнения: «каждый рубль» действительно прослеживается через сквозные BI‑дашборды и открытые KPI.
Связку «экономия → реинвестирование»: экономия должна иметь адресную цель (например, фонд модернизации логистики), иначе она превращается для общества в абстракцию.
Что следует пояснить обществу
Стратегическая карта: где государство остаётся, где сокращает долю, почему.
Принципы оценки: методология, независимые оценщики, прозрачность диапазона цены.
Использование поступлений: целевые статьи и публикуемый отчёт о траектории денег.
Механизмы защиты населения при вложении в новые IPO/SPO.
Когерентность с политикой национализации: почему одни активы консолидируются, а другие выводятся на рынок.
Без этих ответов любая экономия либо приватизация будут интерпретироваться через призму «последнего хапка».
Новый фискальный цикл России действительно будет жёстче прежнего: дешёвые источники наполнения бюджета сокращаются, а структурные расходы редко быстро падают. Отсюда — триадa: экономия – расширение официальной базы – капитализация части госактивов. Но развилка проста: либо приватизация 2.0 становится технологией открытого вовлечения общества и повышения эффективности, либо она закрепится в памяти как повторение старых схем адаптированной упаковки.
Предложение о «массовом миноритарном акционере» способно изменить конфигурацию, если дополняется правовыми и инфраструктурными гарантиями. В противном случае призыв «хапнем напоследок» станет самоисполняющимся пророчеством, подрывая доверие к любым последующим реформам.
Главная интрига — превратить лозунг «эффективность каждого рубля» из медийной формулы в архитектуру конкретных процессов: прозрачных закупок, целевых метрик, обратной связи по расходам и инвестиционной дисциплины. Иначе «жесточайшая экономия» рискует стать лишь политической метафорой дефицита.
Обсуждение приватизации неизбежно будет набирать обороты по мере продвижения бюджетного цикла. Оценивать его стоит не по громкости лозунгов, а по четырём лакмусам: прозрачность процедур, справедливость цены, защита миноритариев и реальное повышение операционной эффективности активов. Всё остальное — риторические декорации.
Ранее на сайте «Пронедра» писали, что курс доллара ждет предельный минимум на этой неделе – что будет с рублем