В этом году он начался в пятницу 13-е, а завершился в годовщину начала Великой Отечественной. Тринадцатый проводимый Теодором Курентзисом Дягилевский фестиваль вновь на десять дней сделал Пермь местом интенсивного культурного ретрита. В этот раз паломников ждали 18 пунктов основной программы и 8 проектов параллельной перформативной программы «Горизонты Д», не считая событий фестивального клуба. Две филармонии – городская и частная, два театра – оперный и музыкально-драматический, дворец культуры, музей, планетарий, улицы, квартиры и даже река – вся Пермь стала пространством фестиваля.
За горизонт
Хронологически первыми событиями Дягилевского стали мероприятия «Горизонтов Д», проходившие все дни фестиваля в дополнение к его основной программе. Пермский коллектив современных перформативных практик «Немхат» с 2022 года являлся заметной частью фестивального клуба, а основатель «Немхата» Саша Шумилин дважды курировал клуб, но в этом году – году перформансов – клуб сосредоточился на просветительских мероприятиях, а для околотеатральных экспериментов было выделено целое отдельное направление.
Билетов на основную программу на всех желающих никогда не хватает – а «Горизонты» запустили целый поток не таких ажиотажных, но весьма любопытных событий. Так, все десять дней давались по четыре показа перформанса-променада «Самый одинокий человек на земле», в рамках которого зрители, настроенные рассказом о жизни полярного метеоролога, посещали пустые съемные квартиры, развороченные и готовые к ремонту, где им предлагалось задуматься о разных аспектах одиночества и неодиночества. А помыслить о памяти – в основном памяти о людях и отношениях – зрителям предлагалось в рамках романтичного спектакля-прогулки на электротеплоходе «Вокруг эхо» (ограниченного по числу показов).
Помимо интроспекции, сквозная для «Немхата» тема – коми-пермяцкая культура. В этом году ей была посвящена проходящая в ботаническом саду сайт-специфик перфоопера «Улетают птицы» для аудиопленки, нескольких чтецов и вокалистки, аккомпанирующей себе на гуслях. Опера звучит на двух языках – коми-пермяцком и русском, а в ее основе – пронзительная история жизни женщины, которая в конце пятидесятых оказалась по распределению в глухой, нищей и невероятно специфичной в своей наивно-пуританской культуре деревне. Другой спектакль, вдохновленный локальной культурой – интерактивный аудиопроменад «Зву́ры» с двумя показами ежедневно. Его участники, вооружившись чувствительными микрофонами, прощупывали в деталях акустический быт Перми, параллельно проникаясь забавными коми-пермяцкими словами-звукоподражаниям, которые авторы и назвали «зву́рами».
Партиципаторный перформанс «Шестеро чувствуют шесть раз» вел зрителей в импровизированную швейную мастерскую, а перформанс генеративной графики «Черный квадрат» – в городской планетарий, а единократный «Ночной рейв в трамвае» – собственно в трамвай, движущийся по рельсам задолго после того, как общественный транспорт в Перми прекращает работу. А финальный концептуальный балет «Танцуй как человек, которого ты любишь больше всего на свете», показанный в два последних дня фестиваля в спортзале Дягилевской гимназии, вопреки названию, приглашал не к танцу – угнаться за профессиональными танцовщицами контемпорари тут было бы сложно, – а к лежанию на полу в окружении термоодеял, что к концу десятидневного Дягилевского марафона было более чем актуально.
Мальчик в клубе склеил модель
Куратором фестивального клуба в частной филармонии «Триумф» в этот раз был режиссер Федор Федотов, поставивший несколько оперных спектаклей разной степени удачности в Пермском театре оперы и балета. Для модерации многочисленных творческих встреч с участниками фестиваля он пригласил Георгия Федорова – петербургского композитора и музыкального просветителя, создателя проекта «Открытый музыкальный лекторий» и художественного руководителя Оркестра 1703.
Бодрый старт клубной программе дал показ одноактной камерной оперы Федорова «Как дела у мамы в Кукушкино?» в постановке Федотова, следовавший сразу после открытия фестиваля. Рояль, Она, Он, чайный гриб – и нелепо-беззлобное ожидание наследства от мамы, чьи дела в Кукушкино всё продолжают идти хорошо.
Основную часть программы клуба заняли артхаусные кинопоказы, но среди камерных концертов, которые можно было послушать в клубе бесплатно – выступление выпускницы образовательной программы прошлогоднего фестиваля 2024, а ныне студентки Академии имени Рубинштейна сопрано Дианы Носыревой с франкофонной программой «В гостях у княгини Эдмон де Полиньяк», а также концерты артистов оркестра musicAeterna с музыкой XX и XXI веков.
И каждый день в клубе можно было причаститься интерактивной театральной инсталляции Дмитрия Волкострелова «Кто/Что»: несколько минут поговорить в отгороженном закутке с невидимым собеседником и попробовать определить, был ли это искусственный интеллект или живой человек. А потом узнать правильный ответ и постараться в него поверить.
Мы вам представим
В основной программе количество театрализованных событий в этом году заметно превысило число обычных концертов – хотя слово «обычный» к Дягилевскому плохо применимо.
Одним из таких событий было собственно открытие фестиваля, состоявшееся вечером 13 июня в Доме Музыки на Заводе Шпагина. Впрочем, поставленная Елизаветой Мороз церемония посвящения Георгу Фридриху Генделю «HÆNDEL», которой руководил маэстро Теодор Курентзис, заслужила отдельный подробный разговор.
Как заслужила отдельный разговор состоявшаяся 15 июня премьера оперы Камиля Сен-Санса «Самсон и Далила» – совместная постановка фестиваля и Пермского театра оперы балета, которую осуществили режиссер Анна Гусева и главный дирижер театра Владимир Ткаченко.
Елизавета Мороз и Теодор Курентзис вновь объединились для перформанса «Вечернее собрание Марины Цветаевой», показанного в Доме Музыки 17 июня, – и это действо вновь стало темой отдельного разговора.
Мы вам покажем
Как и в прошлом году, на фестиваль пригласили драматический театр «Грань» из Новокуйбышевска. 18 и 19 июня они показали на камерной Сцене-Молот Пермского Театра-Театра своего золотомасочного «Короля Лира», которого худрук театра Денис Бокурадзе поставил как режиссер и сценограф в 2016 году и возобновил в 2025 после шестилетнего перерыва.
Шекспировский текст устрашающе бессмертен: история короля-самодура, для которого форма критически важнее содержимого и который не в состоянии пережить уменьшения своих привилегий без ущерба для рассудка, никого ничему на научит и в следующие четыреста лет, а между тем именно такие предпочтения власть имущих и делают Регану, Гонерилью и Эдмонда нормой, а Корделию – диковатым исключением.
Для Бокурадзе форма тоже важна, но в ином смысле: его спектакль выстроен с хореографической тщательностью (при том, что работал он без хореографа), артисты не выдают, чего им стоит существовать три часа в войлочных костюмах, и все пространство будто обито мягким войлоком, чтобы хрупкие людские сознания меньше ранили себя о реальность.
По контрасту с выверенным движением у драматических артистов танцевальный спектакль «Стыд» Анастасии Пешковой, показанный на основной сцене Театра-Театра 18 июня в исполнении труппы musicAeterna Dance, где она является главным хореографом, выглядел вольной импровизацией – таков эффект попытки без слов поговорить на непростую этическую тему.
При этом плотность хореографического текста в нем очень велика и отчетливо транслирует неочевидную мысль о том, что избыть стыд можно, например, реализовав те свои желания, что находятся в серой зоне относительно общественного принятия. И очень эффектно показано, как под воздействием стыда главная героиня в исполнении приглашенной прима-балерины Мариинского Дарьи Павленко постепенно трансформируется из источающей силу женщины без возраста в хрупкую старушкообразную куклу.
Спектакль, премьера которого состоялась 8 марта 2025 в Главном штабе Эрмитажа в Санкт-Петербурге, оформлен Юлией Орловой – художником-постановщиком таких спектаклей Дягилевского фестиваля последних лет, как «Мистерия на конец времени», «Страсть» и «Самсон и Далила». Мелкие приземистые мобильные объекты, которыми она заполняет сцену, выглядят одновременно как фигуральные зубы, которыми стыд пожирает стыдящегося, и как пристыжающие наклонные плоскости.
Отдельно хороша основанная на электронике партитура Кирилла Архипова и саунд-художника Андрея Sparrow Воробьева: предзаписанная музыка звучит в спектакле вместе с живой колесной лирой, органетто и вокалом Ольги Комок – бессменной составительницы буклетов Дягилевского фестиваля. Кроме того, вживую пела и танцовщица musicAeterna Dance Айсылу Мирхафизхан.
Уложиться в три гроша
Стыдиться следовало не бы не героям спектакля Пешковой и не его зрителям, уходившим посреди действия из-за вида обнаженного мужского тела, а тем, кто принял решение минимальными средствами и в минимальные сроки поставить такой непростой материал, как «Трехгрошовая опера» Бертольда Брехта и Курта Вайля.
Показы полусценической постановки режиссера Нины Воробьевой, чья «Волшебная флейта» украсила собой прошлогодний фестиваль, и дирижера Ильи Гайсина (скрипач и дирижер musicAeterna), прошли 19 и 20 июня на сцене ДК имени Солдатова.
«Трехгрошовая», как известно, никакая не опера – ее название лишь дань уважения пародийной «Опере нищего» Джона Гея и Иоганна Пепуша (1728), откуда унаследован сюжет. На фоне барочных опер-сериа о великих героях прошлого, непременно аристократах, история о приключениях обитателей лондонского дна стала хитом, ну а спустя ровно 200 лет Брехт и Вайль превратили ее в манифест против буржуазного лицемерия, переписав почти всю музыку (в Перми ее исполняли артисты оркестра musicAeterna, а состав включал, помимо прочего, бандонеон, банджо, гавайскую гитару и банджо).
В России «Трехгрошовую оперу» ставят в драматических театрах со времен советской премьеры в Камерном театре Александра Таирова в 1930, и ее переводы на русский – один другого удачнее, но в Перми предпочли петь зонги на оригинальном немецком с грубым дословным подстрочником в титрах, а разговорные сцены играть на русском, причем пели солисты хора musicAeterna (а хоровые номера – молодежный хор фестиваля), а играли драматические артисты – в основном из Театра-Театра.
Оркестр, размещенный в глубине сцены, успевал покрыться мхом в бесконечных игровых эпизодах, где брехтовский текст смаковали и растягивали на все лады – видимо, чтобы дотянуть действо до настоящей барочной оперы. Солисты сменяли друга на трибунах среди оркестрантов памятниками когда-то живой музыке, создатели которой хотели не гладко-оперного, а нарочито некрасивого звучания, но мало ли что было сотню лет назад. Идея одеть актера, исполняющего роль главного героя-любовника-злодея Мэкки-Ножа, в сувенирную футболку фестиваля, могла бы быть остроумной, не кричи она так громко о неподготовленности всего происходящего. Всего – кроме хореографии. Анна Гарафеева, специалистка по технике буто и постановщица перформансов на Дягилевских фестивалях прошлых лет, виртуозно применила балетных артистов в качестве кордебалета нищих, притворяющихся калеками.
Есть с кем, есть чем, но зачем
Едва ли в три гроша уложились, выписывая из Греции актрису Софию Хилл с якобы перформансом «Макбет в чужой земле», показанном в Доме Музыки ночью 19 июня, но работы там не ощущалось и на один грош. Полтора мучительных часа под неторопливый, довольно отвлеченный видеоряд София Хилл с бумажки читала фрагменты шекспировского текста, а потом разбросала листы по сцене. Причем историю цареубийцы, проклятого собственной совестью, актриса многозначительно посвятила своему покойному отцу, участвовавшему в съемках видео.
Еще одним неудачным обращением к классике – на этот раз классике кинематографа – стал сайт-специфик спектакль «Седьмая печать», пять показов которого прошли 21 и 22 июня. Второй год подряд в рамках Дягилевского выпускаются спектакли на заводе «СИБУР-Химпром», но если в прошлый раз это была разработанная Михаилом Патласовым познавательная экскурсия, завершившаяся исполнением тематической симфонии, то в этот раз за дело взялся Федор Федотов – тот самый, что курировал фестивальный клуб.
Сайт-специфичность здесь оправдывается разве что тем, что красочный инструктаж по технике безопасности на заводе, которым предваряется действо, перекликается с темой встречи с воплощенной смертью из одноименного фильма Ингмара Бергмана. Спектакль начинается уже в корпоративном автобусе, который везет зрителей на завод: в нем они слушают начитку диалогов из фильма. На заводе к диалогам из фильма добавляет начитка дописанных авторами сцен; ее надо слушать, перемещаясь по свободному от заводского оборудования ангару вместе с восьмеркой пафосно танцующих перформеров (семеро в сутанах, одна в ночнушке) от одной пафосно оформленной станции до другой. С бергмановским финалом о неизбежности смерти Федотов опоздал на пару лет: в 2025 Дягилевский уже стремится к жизни.
Кнайфель: возвращение
Память тоже может быть жизнью, если это память о насущном – говорит своим проектом «Три степени свободы. Музыка > кино > СССР» Олег Нестеров, который раз за разом достает из небытия саундтреки академических композиторов для советского кино. В 2021 году таким композитором был Шнитке (еще вне Дягилевского фестиваля), в 2023 – Олег Каравайчук, а в нынешнем – Александр Кнайфель. Два показа мультимедийного перформанса в исполнении акусмониума – оркестра громкоговорителей прошли 21 июня в одном из выставочных пространств музея современного искусства ПЕРММ, который в конце 2023 года переехал из своего прежнего помещения на краю Егошихинского кладбища в центр города и занял здание бывшего элитного автосалона.
Для перформанса была взята музыка к фильму Георгия Кропачева «След росомахи» (1979) по рассказу чукотского писателя Юрия Рытхэу – 17-частная сюита «Айнана», названная композитором по имени главной героини. Исполнялась она в зале, где выставлен арт-объект «Ротонда», собранный еще в 2009 художником и архитектором Александром Бродским из дверей, найденных в заброшенных домах. Прямо внутри этой интерактивной конструкции разместился со своим пультом дирижер акусмониума – петербургский композитор и саунд-дизайнер Илья SymphoCat, в реальном времени управляющий размещенными по всему залу динамиками. На фантомные, как воспоминания, занавеси проецировались названия многочисленных частей и лишь в самом начале – пустынные северные пейзажи из фильма. И вспышками-проблесками ложились на зрителей пучки танцующих лазерных лучей.
Память, помноженная на память, – и не похожая ни на что знакомое, но при этом узнаваемая, вдохновенно придуманная и сложно сконструированная музыка: Кнайфель создавал графические партитуры, которые его музыкантам приходилось осваивать на ходу, как и певцам – на ходу изобретать расширенные техники.
И узрел корабль свой
Еще одним событием, балансирующим между спектаклем и концертом, стало «Прибытие корабля» Петра Главатских – музыкальная феерия по мотивам сочинений Джебрана Халиля Джебрана, арабо- и англоязычного писателя первой половины XX века.
Перкуссионист Главатских – человек, без которого Дягилевский фестиваль не обходится последние пять лет – в этот раз привез программу с индоарабской тематикой. Ночью 16 июня в Большом зале филармонии творилось действо, полное ярких световых и музыкальных красок – с акцентом на ударные, разумеется. Индийская актриса Шрия Саран танцевала катхак, играл российский ансамбль традиционной индийской музыки хиндустани и Главатских соло, а струнный квартет имени Вайнберга с приглашенным контрабасистом исполнил сюиту из музыки к спектаклю Александра Таирова «Шакунтала» (1914), которую написал индийский композитор-суфий Хазрат Инайят Хан, современник Джебрана. И все это было нанизано на философско-сказочную поэзию – поэтическому на фестивале с каждым годом уделяется все больше и больше внимания.
Ни дня без музыки
Концертная программа, как всегда, была отборной. Первой свою эклектичную программу отыграла на сольном концерте 14 июня в Большом зале филармонии пианистка Варвара Мягкова. В ту же ночь в «Триумфе» музыку XX века скрипач Иван Наборщиков и пианист Юрий Панов. Общим в обеих программах был Прокофьев – «Сарказмы» в первой и Соната № 1 во второй; в регионе, где находился знаменитый лагерь «Пермь-36», музыка композитора, чья жена так удобно отъехала на восемь лет в лагеря, воспринимается особенно тонко.
15 июня в Органном зале филармонии солисты оркестра musicAeterna дали камерный концерт: Равель, хулигански заигрывающий с танго Марко Никодиевич – но умерший за пять лет до рождения своего сербского коллеги Шостакович все равно звучал современнее.
А в ночь на 16 июня в Доме Дягилева окруженный электрическими свечами Йоргос Калудис играл возлежащим на ковре слушателям виолончельные сюиты Баха на своей критской лире , и экзотический инструмент мало чем отличался от обычной виолончели, разве что несовершенством своего звучания, отсылающим к эпохе Баха. Зато 20 июня там же иракский исполнитель на уде Насир Шамма с ансамблем европейских инструментов наэлектризовал ночь так, что под конец кое-кто из слушателей не сумел удержаться, чтобы не пуститься в пляс.
17 июня в Большом зале филармонии выступил медный оркестр musicAeterna brass, а вслед за ним, через дорогу, в Органном зале – МАСМ, бессменный участник фестиваля. Как и в прошлом году, на их дебюте, программа медников была максимально популярной – самый известный Бах плюс джазовые стандарты в переложении для меди. МАСМ предложил слушателям российскую премьеру Карманной симфонии Фредерика Ржевски (2000), пьесу еще одного недавно умершего композитора Джорджа Крама и зрелищнейшую «Граффитис» пока еще живого Жоржа Апергиса в его любимом жанре инструментального театра: перкуссионист соло устраивает для зрителей целое шоу, подключая все свое тело, в том числе голос.
Параллельно основной программе солисты оркестра musicAeterna дали 15 июня серию камерных концертов в древнем городе Чердынь в 300 км от Перми.
Dum spiro spero
Главным концертом фестиваля, разумеется, стало закрытие. Программу «Esperia» в Доме Музыки исполнили в последний день фестиваля дважды; название отсылает то ли к Гесперии (Hesperia – Западная Европа), то ли к производным от латинского sperare – «надеяться». Только здесь впервые за весь фестиваль зрители смогли ощутить запах ладана. И поделом: вся программа-энигма состояла из духовной музыки – от Хильдегарды Бингенской до Теодора Курентзиса с его «Утренним песнопением» 2022 года через Бриттена и Пуленка, Кнайфеля и Рахманинова, безымянных древних византийцев и саксов.
Большую часть музыки исполнял хор musicAeterna а капелла, но понадобились и солисты оркестра: звучали виола да гамба, критская лира (Калудис, разумеется), арфа леверсная и арфа концертная, орган, аккордеон, фортепиано, ударные – и достойная акусмониума расстановка инструментов порой не позволяла понять, вступают ли сейчас ударные или хлипкие трибуны этого квадратного колизея все же начинают рушиться.
Действо было перформативным – режиссер Анна Гусева привлекла труппу musicAeterna Dance, поручив ее Анастасии Пешковой, а художник Юлия Орлова одела танцовщиков в белые балахоны, уподобив то ли призракам, то ли в новообращенных католиков, принимающих первое причастие. И в финале все артисты покинули ангар через огромные двери, распахнутые не в закат, не в привычный для фестиваля мрак, а в белый дневной свет – даже близ полуночи дневной, ведь июньские ночи в Перми белые. В общем, жизнь опять победила смерть неизвестным науке способом.
Кей Бабурина
Фото предоставлены пресс-службой Дягилевского фестиваля