«Лучшие спектакли Эфроса невозможно пересказать, как симфоническую музыку или, вернее, хороший джаз, который он обожал», — говорил о нём критик Анатолий Смелянский. Последователь Станиславского был одним из самых значительных театральных режиссёров XX века, которому суждено было изменить саму природу сценического языка.
Рождение режиссёра
Будущий режиссёр родился 3 июля 1925 года в Харькове. Отец, инженер авиазавода, и мать, переводчица технической литературы, были людьми широкого круга интересов – в доме витал дух интеллигентности и любознательности. Мальчик зачитывался трудами Станиславского, грезил о знаменитом МХАТе и мысленно ставил сцены, которые пока существовали только в воображении.
С началом Великой Отечественной войны 16-летний Эфрос отправился работать на завод вместе с отцом – сначала в родном Харькове, а затем в Перми, когда началась война. Но даже в этих условиях он не расставался с мечтой о театре. Помог случай: в Пермь были эвакуированы несколько столичных театров, в том числе Театр имени Моссовета. В 1943 году Эфрос поступил в актёрскую студию Юрия Завадского при этом театре. Позже он продолжил обучение на режиссёрском факультете ГИТИСа (имени Луначарского). Учился в мастерской Николая Петрова и Марии Кнебель – у неё же позже в Передвижном театре получил первую настоящую работу.
Первый спектакль Эфрос поставил в 1951 году в Московском областном драматическом театре имени Островского. Затем его распределили в Рязанский театр драмы. В эти годы он встретил свою будущую жену Наталию Крымову, в будущем известного театрального критика, с которой у них родился сын Дмитрий. Сын впоследствии стал известным театральным режиссёром. Их первая совместная работа состоялась в 1976 году, когда Дмитрий оформлял спектакль «Отелло» в рамках своей дипломной работы художника-постановщика в Школе-студии МХАТ.
У Анатолия Эфроса было две «семьи»: одна – жена и сын, другая – театр, которому он был предан безгранично и, возможно, даже идеализировал его. «Театр сильно отличается от любого учреждения. Ни одно учреждение, мне кажется, не похоже так на большую семью. Это удивительный дом. Нигде люди так не сближаются друг с другом, как здесь. Это большое и странное семейство. Все необыкновенно откровенны, распахнуты», – писал режиссёр. Но удержаться в одной «семье» долго ему не удавалось: то возникали конфликты в труппе, то официальные органы не одобряли его интерпретации. Например, его «Ромео и Джульетту» критиковали за излишнюю трагичность. Однако Эфрос, следуя системе Станиславского, верил не только актёрам, но и себе.
Некоторые актёры стали частью его жизни и творчества на многие годы, например Ольга Яковлева, появившаяся в спектакле «Счастливые дни несчастного человека», а затем сыгравшая Нину в «Чайке», Дездемону в «Отелло», Джульетту в «Ромео и Джульетте», Машу в «Трёх сёстрах» и других. Их связывали близкие отношения: Яковлева переходила за режиссёром из театра в театр – из Ленкома на Малую Бронную, а затем в Театр на Таганке, где жизнь Эфроса трагически оборвалась.
Театральная эпопея
В 1954 году Эфрос пришёл в Центральный детский театр (ЦДТ), где и началось его настоящее режиссёрское становление. Под руководством своей учительницы Марии Кнебель Эфрос преобразил ЦДТ, превратив его в современную молодёжную сцену, где ставились пьесы Виктора Розова и Александра Хмелика, где играли будущие звёзды: Олег Ефремов, Олег Табаков, Лев Дуров. Эфрос отвергал «театральщину», добиваясь подлинности и психологической точности.
На репетициях он использовал этюдный метод: сцена рождалась постепенно через поиски и импровизацию. Актёры не должны были заучивать текст и строго следовать режиссуре, они должны были прожить ситуацию изнутри. Этюды – короткие игровые сценки – помогали понять, как мыслит и чувствует персонаж. Для Эфроса важнее был процесс, а не результат: он хотел, чтобы актёр не играл, а жил на сцене.
В 1963 году Эфрос возглавил Театр Ленком, который в тот момент находился в кризисе. При его руководстве в театр пришла блистательная плеяда актёров: Александр Збруев, Валентин Гафт, Михаил Державин, Ольга Яковлева, Александр Ширвиндт, Игорь Ларионов. Спектакли «Снимается кино», «Мой бедный Марат», «Мольер», «Чайка», «В день свадьбы», «104 страницы про любовь» стали важными событиями театральной Москвы.
Эфрос тяготел к современной драматургии – пьесам Розова, Арбузова, Радзинского. Его постановки предлагали зрителям задумываться о судьбе интеллигенции, о роли личности и личной жизни. При этом режиссёр обращался и к классике, но никогда не стремился «осовременить» её ради эффекта: его спектакли отличались камерностью и глубиной, а главное – искренностью.
Эфрос мечтал о собственном театре с единой труппой, как у Товстоногова или Любимова, но этой мечте не суждено было сбыться. Не все были готовы следовать его идеям, что часто приводило к конфликтам.
В 1967 году Эфроса отстранили от Ленкома. Он перешёл в Московский драматический театр на Малой Бронной, где проработал 17 лет. «Его» актёры последовали за ним. Официально Эфрос занимал пост «рядового» режиссёра, но театр стали называть «Театром Эфроса», что говорит о многом. В начале работы в этом театре Эфрос поставил свои лучшие спектакли: «Ромео и Джульетта», «Отелло», «Месяц в деревне», «Дон Жуан». Его стиль – поэтический, условный, с мощной психологической основой – стал узнаваем и неповторим.
Одним из самых знаковых спектаклей стал «Вишнёвый сад» (1975) на Таганке с Владимиром Высоцким в роли Лопахина. «Какая все-таки хорошая мысль – поставить Чехова на Таганке. В театре, где Чехов, кажется, немыслим. Где всегда голые кирпичные стены, а артисты по-брехтовски показывают своих героев», – рассуждал режиссёр. Чехов у Эфроса звучал как шекспировская трагедия. Далее последовала «Женитьба» по Гоголю, которая превратилась в тонкую драму несостоявшейся любви – грустную, как шутка, рассказанная в одиночестве.
Помимо режиссуры Эфрос начал преподавать в ГИТИСе и писать книги. Названия его книг современному читателю могут показаться немного наивными: «Репетиция – любовь моя», «Профессия: режиссёр», «Продолжение театрального романа», – как будто человек, несмотря на успех, продолжает доказывать самому себе, что он по праву принадлежит миру театра.
В конце 1970-х наступил кризис. Неудачными, с официальной точки зрения, оказались «Мёртвые души» и новая «Три сестры». Постепенно в Театре на Малой Бронной нарастал разлад. Эфрос стал появляться там всё реже – только на репетициях. Его последним спектаклем в этом театре стала пьеса И. Дворецкого «Директор театра» – горькая, исповедальная постановка о творческом тупике. Главный герой, талантливый режиссёр Вознесенский в исполнении Николая Волкова, находил единственный выход из кризиса – смерть. Сразу после премьеры, в разгар сезона, Эфрос ушёл из театра: «Я оставил на Малой Бронной свою актёрскую компанию. Бедные, бедные мои актёры! Кто научил вас тому азарту интриги, который уничтожает в человеке художника? Кто лишил вас скромности? Кто вырастил в вас самомнение и самоуверенность? Не я ли! Нет ничего ужаснее этих мыслей…»
Тем временем на доске объявлений театра появился приказ: «Режиссёр Анатолий Эфрос по собственному желанию уволен в порядке перевода на должность главного режиссёра Московского театра драмы и комедии на Таганке». За любимым режиссёром ушли десять актёров.
Несчастливый билет в Театр на Таганке
В 1984 году Эфрос был назначен главным режиссёром Театра на Таганке вместо Юрия Любимова, лишённого гражданства СССР. Вопреки пересудам, он не «перехватил» театр сразу, до его прихода Таганка уже два сезона дрейфовала без «главного». Не было новых спектаклей, одни актёры бегали по халтурам, другие беспробудно пили. Казалось бы, должны были быть рады, что театр возьмёт в руки бесконечно талантливый режиссёр. Тем временем, в доме Эфроса было проведено голосование. Супруга Наталья Крымова выступила обеими руками «за», любимая актриса Ольга Яковлева – обеими руками «против», утверждая что это «бандитский театр».
«Лёгкость – вот, что должно быть достоянием даже самого трагического театрального произведения. Не правда ли, когда разражается гроза, сверкает молния, гремит гром – во всём этом есть какая-то лёгкость? Природа не натужно сталкивает тучи и высекает из них огонь. Ей это будто ничего не стоит», – так думал, наверное, Эфрос, когда пришёл на Таганку. Он надеялся на свою харизму и на актёров-единомышленников, которые перешли с ним в новую труппу.
На Таганке были поставлены «Вишнёвый сад», «Борис Годунов», гоголевская «Женитьба». Спектакли были обречены на успех, но, к сожалению, это не помогло сохранить баланс внутри театра.
«Анатолий Эфрос разрешил себе войти в чужой театральный “дом” без приглашения хозяина и вопреки его воле, — писал критик Смелянский. — Любому пришельцу на Таганке было бы очень трудно, но в данном случае дело усугублялось тем, что не “дом” менял хозяина, а ненавистное государство навязывало “дому” нового владельца». К слову, Эфрос принципиально не занял кабинет Любимова. Тем временем старый хозяин, знаменитый своим склочным характером, не смог сдержаться даже в изгнании и обвинил Эфроса в штрейкбрехерстве. Ему вторили преданные актёры Таганки, которые восприняли приход ранее любимого режиссёра как предательство. Леонид Филатов, Вениамин Смехов и Давид Боровский демонстративно ушли в «Современник». Несмотря на это, Эфрос пытался работать. Но многие его постановки проваливались из-за отношения «местных» актёров. Эфрос принимал всё близко к сердцу, в буквальном смысле.
«В четверг и больше никогда»
Эфрос работал и в области кино. Он снял несколько телепостановок, которые называл «полулитературой, полуспектаклем, полутелевидением».
Также он снял несколько фильмов, среди которых «Шумный день», «Таня», «В четверг и больше никогда», «Високосный год». Самый известный фильм-притча «В четверг и больше никогда» (1977) – последний и самый значимый фильм Эфроса. Фильм создан по сценарию Андрея Битова, от которого до этого отказались девять режиссёров. Эфрос мечтал о фильме по «Чайке», но ему отказали. Когда предложили другой сюжет, он согласился и создал… своего рода «Чайку».
В этой драме снялись Олег Даль, Иннокентий Смоктуновский, Вера Глаголева, Любовь Добржанская, а музыку написал Дмитрий Шостакович. Съёмки проходили в национальном заповеднике на побережье Оки, а в то же время на другом берегу Никита Михалков снимал «Неоконченную пьесу для механического пианино». Два главных героя этих «параллельных» киношедевров словно родные братья: могли делать что угодно, молоть вздор, пить чай и алкоголь, закусывать, а в их душах разыгрывались маленькие трагедии. Они не могут принять решение, они малодушны и в конце концов желают себе смерти. «Мне 35 лет! Лермонтов восемь лет как лежал в могиле. Наполеон был генералом!» – кричит Платонов, герой Александра Калягина. «Всё, утопиться я не могу – я умею плавать, отравиться я не могу – найдут противоядие. Ружьё в этой пьесе стреляло…», – рассуждает врач Сергей, герой Олега Даля.
Даль был человеком не менее сложным, чем Эфрос, но в итоге они нашли взаимопонимание. Даль сознавался, что во время съёмок его преследовала бессонница. Вписываясь в образ «лишнего героя», актер создает фигуру дьявола, который убивает не только косулю и надежду Вареньки, но и человеческую природу. Эфрос писал о Дале: «Он предъявлял к себе высокие требования, понимал, что не всегда им соответствует, и мучился от этого. Насмешливость, безответственность, способность мучить других и себя – всё было в нём. Он оставался загадкой. Иногда мне казалось, что это – от пустоты, а иногда – что он просто слишком сильно чувствует».
…В один из недавних юбилеев отца, Дмитрий Крымов устроил выставку в фойе театра Анатолия Васильева: он расставил столы с кюветами, в которых на дне под водой лежали чёрно-белые фотографии спектаклей. Снимки были прижаты камнями – не для красоты, а чтобы не всплывали и не портились. Простая и трогательная инсталляция – чёрно-белый сгусток ушедшей театральной эпохи и слишком короткой жизни для такого большого режиссёра.
Источник: russkiymir.ru