В театре имени Станиславского и Немировича-Данченко 7-9 марта прошли премьерные показы оперы Умберто Джордано «Андре Шенье» в постановке Александра Тителя. Это название ставится в России всего второй раз, и от национальной премьеры новую постановку отделяет почти 130 лет.
Кто вы, синьор Джордано?
«Андре Шенье» — четвертая и самая известная опера композитора-вериста Умберто Джордано (1867-1948). Либретто для нее создал Луиджи Иллика — это он в соавторстве с Джузеппе Джакозой написал для Джакомо Пуччини «Богему», «Тоску» и «Мадам Баттерфляй».
Премьера «Шенье» состоялась в марте 1896 года в Ла Скала (он — одногодок «Богемы»), а уже через год опера была поставлена в России, где ее исполняла на сцене Большого итальянская труппа Дирекции Императорских театров.
Сегодня в репертуаре Большого (на Камерной сцене имени Бориса Покровского) —опера Джордано «Король». А многолетний роман Мариинского с концертными исполнениями опер Джордано на российские сюжеты вылился в 2024 в возобновление во Владикавказском филиале «Федоры» в постановке Ларисы Гергиевой; в версии 2013 года, когда Национальный театр оперы и балета РСО-Алания еще не был филиалом Мариинки, «Федора» исполнялась на русском языке, сейчас — на итальянском.
Умберто Джордано
«Андре Шенье»
Опера в 4-х действиях
Либретто Л. Иллики
Режиссер-постановщик — Александр Титель
Дирижер-постановщик — Пьетро Маццетти
Художник-постановщик — Александр Боровский
Художник по костюмам — Мария Боровская
Художник по свету — Дамир Исмагилов
Хормейстеры — Станислав Лыков, Владимир Погоров, Никита Семенюк
Хореограф — Максим Севагин
Исполнители: Андре Шенье — Нажмиддин Мавлянов; Маддалена — Елена Гусева; Жерар — Антон Зараев; Графиня де Куаньи — Оксана Корниевская; Руше — Евгений Качуровский; Матье — Габриель Де-Рель; «Щеголь» — Валерий Микицкий; Берси — Екатерина Лукаш; Мадлон — Лариса Андреева.
Премьера: 28 марта 1896, театр «Ла Скала», Милан
Премьера новой постановки: 7, 8 и 9 марта 2025, Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, Москва
Продолжительность: 2 часа 30 минут с одним антрактом
Кто вы, мсье Шенье?
Хотя на момент создания «Андре Шенье» остромодный веризм был оперным авангардом, сюжетный расклад оперы укладывается в классическую схему «сопрано и тенор любят друг друга, а баритон им мешает».
Вот только тенор здесь списан с Андре Шенье — реально существовавшего французского поэта, мученика Великой французской революции. Он критиковал якобинцев, восхищался Шарлоттой Корде, был против казни короля — и в итоге его гильотинировали в возрасте 31 года в июле 1794, буквально за два дня до окончания якобинского террора. До того он провел несколько месяцев в заключении и в стенах Сен-Лазар написал стихотворение о другой узнице этой тюрьмы – красавице-аристократке Эме де Куаньи, которая стала для Джакозы прототипом главной героини оперы Мадлен де Куаньи. Только настоящая графиня де Куаньи не добралась до эшафота, а оперная пошла на казнь вместе с возлюбленным тенором. У зловещего баритона Шарля Жерара тоже есть исторический прототип, хоть и еще более отдаленный: Жан-Ламбер Тальен, тоже деятель революции, только куда менее умеренный по своим взглядам, чем Шенье, и куда более активный — он издавал якобинскую газету, перебрал множество постов и даже краткое время был председателем Конвента. Как и Жерар, Тальен был сыном слуги в богатом доме — а вот отношения к аресту и казни Шенье он в реальности не имел.
К оружью, гражданин
Действие оперы начинается незадолго до революционных событий 1789 года в имении графини де Куаньи-старшей. Революционно настроенный лакей Шарль Жерар предрекает зажравшимся аристократам гибель, но сам восхищается дочерью хозяйки, прекрасной Мадлен (в МАМТе использовали итальянскую версию этого имени – Маддалена, хотя остальных итальянизированных персонажей спокойно откатили к французским оригиналам).
На прием, устроенный графиней, которая коллекционирует людей искусства, приходит поэт Андре Шенье. Ведет он себя нарочито не по-светски, пикируется с Мадлен, и в итоге разражается провокационным стихотворением, оно же главная ария персонажа «Un dì, all’azzurro spazio» – «Однажды под синим небом», обличая социальную несправедливость в стране. Светское общество пытается заесть его дерзость танцами, но тут Жерар приводит прямо в зал толпу голодных нищих и заодно демонстративно завязывает со службой в графском доме.
Проходит четыре года. В Париже свирепствует якобинский террор, и Жерар — одна из важных фигур нового режима, но ему не дает покоя судьба Мадлен, за которой он пускает шпиона: в оригинале это инкруаябль, представитель фриковатой субкультуры той эпохи, но МАМТ делает из его статуса прозвище «Щеголь».
Друг Шенье, поэт Жан-Антуан Руше — еще одна историческая фигура, сосед Шенье по эшафоту — пытается помочь главному герою уехать, но у того в разгаре нежная переписка с некой незнакомкой, с которой он как раз должен встретиться. Ею в итоге оказывается Мадлен. За время долгого оперного объяснения висящий у девицы на хвосте шпион успевает привести Жерара. Тот бросается в бой с соперником, получает от Шенье рану, потом узнаёт его и велит спасать Мадлен, а сам заверяет собравшуюся толпу, будто не знает, кто его ранил.
Революции не хватает людей и денег. Жерар обращается к народу с речью, и люди отдают ему последнее, что у них есть. Не на эти ли средства впоследствии Наполеон завоюет пол-Европы? Но мы отвлеклись, а Жерару меж тем сообщают об аресте Шенье — вот только улик против поэта маловато. Чтобы расправиться с соперником, Жерар пишет донос — а перед тем мучительно и нелицеприятно исследует свои мотивы в арии «Nemico della patria» — «Враг народа», наследуя всем мятущимся вердиевским баритонам — Макбету, графу де Луне, дону Карлосу де Варгасу, Ренато…
Донос отправлен, но тут появляется Мадлен. Предвосхищая Тоску, она торгуется за жизнь своего возлюбленного, но вместо вставной «Vissi d’arte» у нее – поясняющая сюжет ария «La mamma morta» — «Мертвая мама», где она рассказывает, как чудом выжила, когда уничтожали аристократов, и что теперь любовь для нее важнее жизни. Теперь Жерар готов спасать Шенье. Он даже заявляет на суде, что донос был ложным, но обвинитель Революционного трибунала Фукье-Тенвиль (историческая личность, поставщик шей для гильотины в промышленных масштабах) все равно дает бумаге ход.
В тюрьме Шенье читает Руше свои последние стихи. Внезапно приходит Мадлен. Она хочет умереть вместе с любимым и поэтому договаривается остаться в тюрьме вместо одной из приговоренных к казни женщин — конвейер террора не различает лиц. В полной гармонии (снова вспоминается «Тоска») влюбленные следуют на эшафот.
Вся власть поэтам
Музыкальный руководитель и дирижер премьеры — молодой итальянец Пьетро Маццетти, который очень цельно транслирует нетривиальную конструкцию, использованную Джордано: вокалисты у него в основном поют напряженным, но достаточно простым, приближенным к разговорной речи речитативом, а мелодическое богатство раскрывается в оркестре. Так за лаконичным ренессансным фасадом палаццо Фарнезе (раз мы вспомнили «Тоску») скрывается барочная роскошь интерьеров; так строгий однотонный сюртук от хитрого кутюрье скрывает подкладку с изощренным разноцветным узором.
Совершенно такую же, конгениальную музыке конструкцию выстраивает на сцене Титель: выверенное и понятное целое, подбитое виртуозными деталями. И спектакль получается не о том, что революция пожирает своих детей, хотя эта легендарная цитата даже произносится со сцены устами Жерара. Он — о том, кто эти дети. А они — все, не только Шенье, — поэты. Как у Верди (от которого тоже все не получается отойти) в понятно какой опере трубадур не один, их пять.
Так, в начале поэтическое слово Андре Шенье (Чингиз Аюшеев на показе 8 марта) провоцирует Жерара (Андрей Батуркин) на революционный поступок. Позже сам Жерар своим выступлением обновляет в уставших и обнищавших людях патриотический пыл. А затем исповедуемая Маддаленой (Элеонора Макарова) поэзия любви одолевает безнаказанную похоть Жерара и ставит его на ее сторону. И кульминацией смыслов становятся слова Жерара, брошенные в пылу полемики суда над Шенье: «Родина там, где за нее умирают с оружием в руках, а не там, где убивают ее поэтов».
Всем убитым родиной поэтам посвящается.
Свобода, равенство, казни
Сценография Александра Боровского — это здание на всю коробку сцены, с кроваво-алыми несущими конструкциями, проемы между которыми заполняют сперва зеркала, в которых семья де Куаньи и ее гости видят только себя, затем битые стекла — издержки революционных пертурбаций, и наконец – тусклый металл гильотинных ножей; гильотиной называется один из типов театрального занавеса, и именно такой, стальной занавес закрывается за уходящими на смерть героями.
В костюмах Марии Боровской — будь то платья и ливреи первой картины или лохмотья парижан — доминируют оттенки свежей и запекшейся крови. Только Шенье весь спектакль одет в траурный черный, а Маддалена — в жертвенный белый.
Свет Дамира Исмагилова при необходимости топит все пространство в алом мареве, что ожидаемо, но порой кромсает точечно и очень точно. Так, в сцене бала все выходящие на авансцену персонажи обретают резкую багряную тень под подбородком, словно им — особенно это заметно на открытых шеях аристократок – уже отрубили головы на гильотине. И в финале все светлые пятна – лицо и руки Шенье, голова Маддалены – отражаются от стальных плоскостей золотым свечением, словно они больше не люди, а святые с нимбами.
В этом спектакле на месте каждая деталь. Пригодился, например, вкус к неоклассике хореографа Максима Севагина, который поставил для бала пасторальный танец трех пастушков — последний глоток красивой жизни для мира, который будет смыт потоком крови.
И головы продолжат лететь — завершающей оперной премьерой 106-го сезона в МАМТе станет «Анна Болейн» Доницетти. Историю королевы, которая была казнена из-за того, что стала неудобной королю, представят режиссер Сергей Новиков и главный дирижер МАМТа Феликс Коробов, оформление разрабатывает главный художник Башкирского театра оперы и балета Иван Складчиков.
Кей Бабурина