Дмитрий Михайлович Карбышев родился 26 октября 1880 г. в Омске в дворянской семье казачьего происхождения. Это была воинская, офицерская династия. Карбышевы имели собственный дом на Полковой улице. Отец умер, когда будущему генералу было 12 лет. На попечении матери Александры Ефимовны (урожденной Лузгиной) осталось шесть детей.
Его старший брат, Владимир Карбышев, примкнул к студенческому революционному движению и в 1887 году был изгнан из Казанского университета вместе с Владимиром Ульяновым – будущим Лениным. Владимир Карбышев был арестован, сослан, а под надзором полиции оказалось и все семейство. Дмитрия Карбышева, как представителя политически неблагонадежной семьи, не приняли в Сибирский кадетский корпус для обучения за государственный счет. Но Карбышевы, хоть и были небогаты, нашли средства – и младший сын стал кадетом.
Учился он блистательно, считался лучшим математиком корпуса, и никто не удивился, когда Дмитрий Карбышев поступил в Николаевское инженерное училище, которое располагалось в Петербурге, в Михайловском замке, получившем в честь училища второе название – Инженерный. Воинская служба молодого инженера началась в Маньчжурии, в 1-м Восточно-Сибирском саперном батальоне. Дмитрий Карбышев командовал кабельным отделением саперной роты. В чине поручика он вступил в Русско-японскую войну. Участвовал в печальном для России сражении под Мукденом. Проявил себя как грамотный и расторопный офицер, был ранен, награжден аж пятью орденами, в том числе Святым Станиславом II степени.
Вернувшись в Петербург, в Инженерный замок. Карбышев завоевывал позиции лучшего слушателя Николаевской инженерной академии. Так, за проект крепости и форта получил премию имени генерала Романа Kондратенко, героя обороны Порт-Артура, в сумме ни много ни мало 276 рублей. Академию он окончил с отличием и в звании капитана был направлен в Брест-Литовск – производителем работ с окладом в 250 рублей.
С фортов Бреста Дмитрий Карбышев направился на фронта Первой мировой. Почти всю войну он провел в 8-й – Брусиловской – армии. Немало тактических новинок применил распорядительный дивизионный, а затем корпусной инженер. За взятие Перемышля героя наградили Аннинским крестом II степени и произвели в подполковники. Карбышев тогда был ранен в ногу, но, к счастью, рана оказалась нетяжелой. Карбышевские саперы обеспечивали знаменитую Брусиловскую прорывную операцию. В начале 1917-го подполковник руководил работами по укреплению позиций на румынской границе. А потом…
Саперы избрали его председателем революционного ротного собрания.
Командующий Румынским фронтом генерал Дмитрий Щербачев двинул против мятежных частей карательные отряды. Революционный комитет 8-й армии поручил Карбышеву устройство укреплений вокруг Могилева-Подольского. Для борьбы с Щербачевым формировались красногвардейские отряды – прообраз будущих советских вооруженных сил. Дмитрий Карбышев был назначен отрядным инженером. Все это происходило еще в 1917-м и в начале 1918-го, до рождения регулярной Красной армии, до появления военспецов…
Когда развернулась полномасштабная гражданская война, Карбышев проявил себя как один из крупнейших военных инженеров Красной армии. При наступлении армии Колчака он создал «веер» укрепленных позиций на Самарском, Красноярском и Томиловском участках. Местные крестьяне неохотно шли работать над укреплениями, и тогда Карбышев предложил командованию армии формировать в глубоком тылу на общих основаниях с красноармейскими частями рабочие дружины. Ему доверял Фрунзе – как никому из инженеров. Летом 1920 года он вызвал Карбышева в Харьков – и Дмитрий Михайлович руководил инженерным обеспечением последних крупных операций войны, Перекопской и Чонгарской.
Вместе с Карбышевым тогда служил комиссар Евгений Решин. Его поражало, с каким энтузиазмом бывший царский подполковник занимается фортификацией, рытьем окопов. Инженер объяснял с улыбкой: «Вы ведь знаете, что моя фамилия Карбышев. По семейным преданиям, мои далекие предки были татарами. А по-татарски «карабыш» – это черная полевая мышь-суслик. Вот от суслика, полагаю, и передался мне фортификационный окопный зуд. А заодно – любовь к земле».
Великая Отечественная застала его в Гродно, в штабе 3-й армии. Карбышев вряд ли знал, что Брестская крепость, которую он дважды отстраивал, героически сопротивляется врагу. С болью видел и анализировал генерал провалы первых дней войны. Со штабом 10-й армии в конце июня он попал в окружение.
8 августа Дмитрий Карбышев готовил переправу через Днепр севернее города Могилева. Вместе с саперной ротой он достиг противоположного берега. Там бойцов встретил огонь. Взрыв авиабомбы – и генерал тяжело контужен. Засыпанного землей Карбышева откопали, спасли, но сознание к нему не возвращалось. Очнулся Дмитрий Михайлович в немецком госпитале.
Гитлеровцам вроде бы в деталях была известна биография советского генерала. По происхождению дворянин, с казачьими корнями, из царской военной элиты. К тому же превосходно знает немецкий язык, культуру Германии. Рассчитывали и на физическую слабость пожилого человека. В общем, есть за что зацепиться. Немцы видели Карбышева «примадонной» своей пропагандистской кампании: смотрите, красноармейцы, ваш генерал работает на Третий рейх! Но суть карбышевского характера не отразилась в сведениях биографической справки.
Военных инженеров такого класса в мире было наперечет, однако гитлеровцев Карбышев интересовал не как специалист – они хотели превратить его в знамя борьбы с СССР. Конечно, пленный генерал понимал, какую роль ему отводят. В 1943-м постоянным его собеседником стал полковник Пелит, свободно говоривший по-русски и даже служивший вместе с будущим советским генералом в Брест-Литовске – еще в царской армии. Его специально вызвали с Восточного фронта для «работы» с Карбышевым. Пелит стал комендантом Хаммельбургского лагеря. Он предлагал генералу, казалось бы, пристойные варианты сотрудничества: не потребуется никаких публичных выступлений, не нужно служить Великой Германии. Вы просто будете писать книгу об истории Второй или Первой мировой войны, о Красной армии, а потом вам разрешат поселиться в нейтральной стране. У вас будет доступ в лучшие берлинские библиотеки и архивы. Теплая квартира, питание, лечение. И никакого предательства.
Но Дмитрий Карбышев, верно, знал русскую пословицу «Коготок увяз – всей птичке пропасть». По мере возможности он отговаривал и других советских пленных от сотрудничества с немцами. Даже на «военно-исторической ниве». Отвечал генерал бескомпромиссно: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной».
Потом в Берлине мягкие методы обработки были отброшены. Карбышева поместили в одиночную камеру с круглосуточным ярким электрическим светом. Приносили ему соленую пищу, не давали пить. Пытки продолжались неделями. А в роли искусителя снова выступил давний знакомый – коллега, профессор Гейнц Раубенгеймер, известный немецкий военный инженер. На предложение о сотрудничестве изможденный генерал ответил без колебаний: «Нет».
В лагерях Дмитрий Карбышев не сдавался. Его заповеди поведения в плену разносила молва: высоко держать честь воина Красной армии, быть до конца верным воинской присяге; вести самоотверженную борьбу с фашистами и их пособниками – изменниками Родины и при первой возможности уничтожать их… Конечно, говорить об этом приходилось с величайшей бдительностью.
За три с половиной года немало лагерей смерти прошел Карбышев. Его то искушали уговорами, то бросали на тяжелую физическую работу. Он часто сильно болел, сгорбился, но не отчаивался: верил в победу, верил в Родину. В Маутхаузен (Австрия) его перевели, когда Красная армия уже рвалась к Берлину…
«Карбышев для работы на нашей стороне использован быть не может ввиду его фанатической заражённости Духом большевизма» – таков был окончательный вердикт мастеров давления и провокаций. «Перевести в Маутхаузен. Применять самые строгие меры, невзирая ни на старость, ни на чин» – значилось в приказе из Берлина.
Три с половиной года Карбышев провел в неравном поединке с врагом – без передышки, без оружия. С самого начала он понимал, что может стать жертвой германской клеветы. Немцы вполне способны были представить поведение генерала в таком свете, что на Родине его сочли бы предателем. Возможно, так и произошло бы, но, к счастью, остались очевидцы его подвига. И прежде всего нужно назвать канадского майора Седдона де Сент-Клера.
Это было в Лондоне, в военном госпитале. 13 февраля 1946 года Сент-Клер неожиданно пригласил к себе советского представителя по делам репатриации майора Сорокопуда. Больной торопился, волновался: благородный офицер боялся умереть, не успев прославить доброе имя человека, который явился для него примером стойкости.
«Мне осталось жить недолго, и меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической гибели советского генерала, благородная память о котором должна жить в сердцах людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым мне пришлось побывать в немецких лагерях. В январе 1945 года я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен, в этой команде был генерал Карбышев и еще несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыли на морозе. Вечером для всей 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках всех построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480. Умер и генерал Дмитрий Карбышев», – рассказал Седдон де Сент-Клер.
Проверка этих показаний прошла быстро, полученные сведения подтверждали героизм генерал-лейтенанта, его верность Родине – и через несколько месяцев Сталин подписал приказ о присвоении Дмитрию Карбышеву звания Героя Советского Союза «за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне».
Памятник советскому генералу в Маутхаузене был установлен весной 1963 года. Скульптор Владимир Цигаль взял глыбу уральского мрамора и создал образ несгибаемого, несломленного богатыря. Этот символ из нашей истории уже не вычеркнуть: офицер превратился в ледяной столб, но не покорился врагу.
Тогда в Маутхаузене под напором воды, под ударами надзирателей на морозе погибли сотни человек, и никто из них не отрёкся от Родины. Не на всех хватило орденов. Но в пантеоне героев их всех представляет генерал Дмитрий Карбышев – и это справедливо. За его душу немцы боролись более трёх лет, применяли самые изощрённые средства, да так и не смогли победить…